Ольга Цыпаева - Янтарная бусина: крестьянка

— Зобар меня зовут. Пей и рассказывай, откуда и зачем пожаловал, нечасто ваш брат к нам в гости наведывается.

— Просить пришел, Зобар.

— Проси, за спрос денег не беру. — Зобар усмехнулся.

— Продайте мне бусы янтарные. Слышал я, есть у вас такое добро.

— Ишь выдумал! Такие бусы только у моей жены есть, на кой они тебе? Сам носить будешь али бабу какую ублажать? — Цыгане опять дружно рассмеялись.

— Что вы зубы скалите! — разозлился Санька, но опомнился и продолжил спокойно: — Жена у меня заболела. Все перепробовали, никакого толку. Знахарка сказала, что нужны бусы янтарные. Тогда только она поправится.

— И что, любишь так свою жену, что сюда приехал? Не ближний свет.

— Нет у меня в этой жизни никого дороже. И жизни мне без нее нет. — Санька опустил голову.

— Жалко мне тебя. Да ничем тебе помочь не могу. Все есть: и золото, и лошади, и деньги, а вот янтаря нет. Одни бусы у моей жены. Я ей их сразу после войны подарил, а мне они от дворяночки одной достались… Она тебе их под расстрелом не отдаст!

— Я бы заплатил хорошо. — Санька с мольбой посмотрел на цыгана.

— Сказал я — нету. Не вру тебе.

— И куда же мне теперь идти? Где искать? Я уж везде все объехал, три ночи не спал… — Санька уныло поднимался с земли.

— Погоди, молодой, дай погадаю на прощание. — Жена Зобара Лейла шагнула к Саньке.

Санька, не задумываясь, протянул руку, а сам отвернулся.

— Вижу, крепко любишь свою жену, не врал, когда говорил, что нет жизни без нее. Красивая она?

Санька утвердительно кивнул головой.

— Как, говоришь, звать-то ее?.. Катенькой?.. А откуда ты приехал? Из Новиковки? Поправится твоя Катенька! Зобар, — сверкнув золотыми глазами, обратилась цыганка к мужу. — А мои это бусы?

— Твои, тебе же дарил. — Зобар удивленно пожал плечами.

— Продам я тебе свои бусы, молодой.

Обрадованный Санька стал доставать из карманов деньги.

— Погоди ты с деньгами, — подошел к нему Зобар, — не в них дело, что-то добра моя жена больно — видать, увидела чего на руке. Дорогое сердцу тебе отдает, а ты — деньги, — поморщился Зобар. — Отдай то, что тебе дорого. Хоть коня. Есть у тебя конь?

— Нет у меня коня, давно уж нет, вот мой конь. — Санька кивнул на свой велосипед и сразу поник — не возьмет его Зобар! Зачем цыгану велосипед? — Может, возьмете его с деньгами в придачу…

— Да, это точно не конь, — критично оглядел цыган велосипед.

— Бери велосипед, хоть дети покатаются. — Лейла снимала с шеи бусы. — А как ты назад пойдешь, молодой?

— Ногами. К утру дойду. — Санька бережно заворачивал бусы в тряпицу и укладывал в карман. Счастье было написано на его лице.

— Зобар, угоди мне! Запрягай лошадей, довезем до дому красавца! — Цыганка широко махнула руками, показывая свое расположение. — Раз любовь такая у них, беречь ее надо. Хоть бы одним глазком увидеть ту красавицу, ради которой мужики столько верст проезжают да ночи не спят!

Пока запрягали лошадей, она сходила в шатер и вынесла оттуда бутылочку с зеленой жидкостью, положила ее за пазуху, залихватски запрыгнула в кибитку:

— Эй, молодой, садись рядом! Трогай, Зобар!

Санька запрыгнул в кибитку и поехал прочь от этого странного, непонятного народа. Ехали молча.

— А что с твоей женой?

— Дочь маленькая у нас в войну умерла — не было меня, вот и не может она себе простить этого. А врачи сказали, что зоб у нее… — Санька опять погрузился в свои размышления.

Подъехали к Новиковке уже за полночь. В окнах дома горел свет.

— Спасибо вам от всего сердца! — Санька поклонился и быстро пошел в дом.

— Погоди спешить-то! — окликнула его Лейла. — Хотела я посмотреть на твою красавицу. — Она сошла вслед за Санькой. Зобар остался сидеть на козлах.

В доме горела керосиновая лампа. Катенькина мать Саня хлопотала около больной. Дети, видно, уснули.

Лейла подошла к Катенькиной постели:

— Красавица у тебя жена, молодой! За такую можно и на край света поехать! А теперь оставьте нас вдвоем. Разговор у меня есть особый к твоей жене. — Лейла жестом указала Саньке и матери на дверь. — Иди, не бойся, не обижу твою ненаглядную — не за тем сюда сорок верст ехала. Ну что, Катерина? Здравствуй. Такой я тебя и представляла.

— Цыганка? Откуда ты? — Катенька широко открытыми глазами смотрела на гостью, как на сновидение, не понимая, как она могла среди ночи оказаться в ее доме.

— Лейла меня звать, да тебе и незачем это. В сорок четвертом ты моих детей от голода спасла. Помнишь двоих сорванцов, что полгода почти у тебя жили? Потерялись они тогда у меня. Если бы не ты, кто знает, как бы все обернулось. Брат мой их у тебя забирал, а я так и не видела тебя. Муж твой сегодня обмолвился, что Катенькой тебя звать, так у меня сердце защемило. Имя такое одно в окрестных селах — все или Кати, или Катьки.

— А теперь-то я тебе зачем? Прошло же все. Дети-то живы?

— Живы дети и здоровы. А я поблагодарить тебя пришла, Катенька. Муж твой велосипед сегодня у нас оставил — на бусы янтарные выменял. Не жалей. Не могла я иначе — прибил бы меня Зобар, если бы я эти бусы так отдала, подарок это его. А теперь вставай, Катенька. — Лейла достала из-за пазухи бутылек с зельем, открыла его. По избе распространился неприятный запах плесени и болотной гнили. — Пей!

Катенька поморщилась и недоверчиво посмотрела на Лейлу.

— Пей! В этом зелье вся наша мудрость, вся наша сила. Завтра встанешь как заново родилась! Всю хворь снимет, все невзгоды свои забудешь… — Лейла силой вливала в Катеньку жидкость. А потом что-то шептала по-цыгански, разводя руками над уснувшей вдруг Катей.

Накрыла ее одеялом, вышла на крыльцо:

— А теперь не тревожьте ее. Пусть спит хоть до обеда. Чем дольше проспит, тем скорее поправится. Ну, прощай, молодой! — крикнула Лейла, а потом наклонилась к Санькиному уху: — Завидую я твоей жене. Никто меня так не любил! Да и я так никого не любила. — Лейла уселась рядом с Зобаром на козлы. — Трогай!

Кибитка растаяла в темноте.

Санька зашел в дом, подошел к спящей жене, янтарные бусы бережно положил ей на грудь. Разделся, прилег рядом.

Утром проснулся Санька от того, что кто-то тихонько гладит его по щеке. Открыв глаза, он увидел, как Катенька, лежа рядом, склонилась над ним. На шее у нее были те самые бусы…

— Шур, как же ты теперь без лисапеда-то будешь? А? Ты ведь без него как без ног. — Катенька улыбалась той самой довоенной улыбкой, которую Санька всегда видел во сне.

— Ничего, Кать, лисапед новый купим. А какая ты красивая в этих бусах! — Санька обнял жену и прижал к себе. — Скоро поправишься ты. Вот увидишь…

Через неделю Катенька уже вышла на работу. Дом преобразился: во все стороны росли Катенькины любимые фикусы и розаны, блестя на солнце здоровыми сочными листьями, засверкал пол. Какие комиссии в деревню ни приезжали — крестьянский быт изучать, всех председатель колхоза вел к Цыпаевым. Чиновники причмокивали, нахваливая Екатерину Ивановну, как они называли Катеньку, да угощались чаем из здоровенного блестящего самовара. Все чаще пахло пирогами с капустой и яйцами…