Джин Плейди - Королевский путь

— Бесси, — обратилась Джин к девушке, — если я не ошибаюсь, твой отец живет недалеко от Хеддингтона?

— Да… моя госпожа…

— Ну вот и славно. Собирай вещи и немедленно отправляйся к нему.

— Отправиться к отцу?! Моя госпожа…

— Да, Бесси. Я нахожу, что твои услуги мне больше не нужны.

Бесси вспыхнула, потом что-то забормотала сквозь слезы. Оставить этот замечательный дом, поселиться в убогом домишке отца, помогая ему в кузнице, заиметь в качестве любовника какого-нибудь деревенского мужлана — это было просто невыносимо.

— Ну, Бесси, не стоит так плакать. Иди собирайся и отправляйся немедленно. Я надеюсь, в течение часа ты уедешь.

Бесси ничего не оставалось, кроме как послушаться.

Узнав о произошедшем, Босуэл пожал плечами, а затем разразился жутким хохотом.

— Так ты ревнива, дорогая? Ты приревновала меня к швее?

— Это не ревность, — ответила ему жена. — Хочешь — можешь с ней встречаться. Не вижу смысла, чтобы она оставалась здесь. Просто меня не устраивает, что ты отвлекал ее, когда она работала для меня.

Босуэл был поражен. Он никогда не встречал такой женщины, как его жена.

После этой истории они виделись еще пару раз. Городские лавочники услужливо разрешали им воспользоваться своими домами для встреч и носили письма от Босуэла к Бесси и обратно. Однако Босуэлу все это быстро надоело. Он привык получать все без проволочек. Его страсть остыла.

Был субботний вечер. В трубах домов гудел мартовский ветер. Королева ужинала в маленькой комнатке рядом со своей спальней. Она была уже на шестом месяце беременности. Шел великий Пост, а врачи советовали ей кушать побольше мяса, чтобы укрепить здоровье, что и приходилось делать. Кроме того доктора советовали покой, и потому она полулежала на кушетке, что стояла рядом со столом. Слуги расторопно подносили разные мясные блюда. За столом сидели ее сестра — бастард Джейн, графиня Аргайлская, ее незаконнорожденный брат лорд Роберт Стюарт, управляющий дворца, Артур Эрскин — придворный, ведающий лошадьми и экипажами, королевский врач, Давид Риччо и несколько слуг.

Мясо было изумительным, и они запивали его французским вином.

— Это вино постоянно напоминает мне о Франции, — задумчиво произнесла Мария. — Какие же это были счастливые дни!

— Вы хотели бы вернуться, Ваше Величество? — спросил Роберт.

— Отнюдь. Вернуться — значит повторить тот же самый путь…

— Синьор Давид, вы просто великолепны сегодня, — сказала графиня.

Давид взглянул на свое платье, отороченное мехом. Его камзол был сшит из прекрасного атласа, а на ногах были вишневые бархатные чулки. Изумительное перо украшало его шляпу, а на шее висел громадный рубин — подарок Марии.

— Что правда, то правда, Давид, — сказала Мария.

— Я оскорбил бы Ваше Величество, надень я что попало… Этот наряд — лучшее, что у меня есть, — сказал Давид.

— Все верно, Давид, — сказала королева. — Я не люблю серости в одежде. Спойте-ка нам, пожалуйста, что-нибудь о Франции. Я очень хочу слушать французские песни этим вечером. Господин Эрскин, прошу вас, передайте Давиду гитару.

Она повернулась к одному из слуг и сказала:

— Не задерните ли вы немного? Кажется, здесь сквозняк.

— Сегодня очень холодный ветер, — заметил управляющий. Слуга подошел к окну. Некоторое время он вглядывался в темноту за стеклом, а потом заметил фигуры в стальных шлемах, с пистолетами и шпагами.

Что эти люди здесь делают? Он ничего не слыхал о том, что кто-то должен быть под окнами.

Может, это учения? — подумал он.

Он хотел, было, сказать об увиденном собравшимся, но услыхал, как запел синьор Давид, голос которого заполнил маленькую комнату.

Когда песня закончилась, слуга вышел из комнаты посмотреть, может, он зря беспокоился. Замок оказался полон вооруженных людей.

Как только он ушел, дверь распахнулась, и в комнату вошел Дарнлей. Марию охватила тревога. Казалось, что он был выпивши. Он подошел к ней и чуть было не рухнул на кушетку. Дарнлей положил горячую руку ей на ладонь.

— Вы уже поужинали? — холодно спросила она.

Собравшиеся напряженно замолчали, ожидая одну из тех сцен, которые, казалось, теперь неизбежны между королевой и королем.

Дарнлей ничего не ответил, и внезапно все, кроме королевы, вскочили на ноги, увидев в дверях Рутвена. Его лицо с отпечатком смерти отливало желтизной над сверкающими доспехами… волосы дико взлохмачены… На какую-то долю секунды всем показалось, что это призрак, ведь присутствующие знали, что Рутвен при смерти. Более того, народ был наслышан о его якобы дьявольской силе.

Никто не проронил ни слова, а он отсутствующим взглядом прошелся по комнате… Вдруг глаза его застыли на фигуре Давида Риччо.

Только сейчас Мария заметила, что Рутвен пришел не один и за его спиной стояли Мортон, Линдсей, Керр и другие… Внезапно Рутвен поднял руку и указал на Давида.

— Выйди, Давид, — медленно произнес он. — Ты нам нужен на минутку.

Давид стоял, не двигаясь. Казалось, его громадные глаза стали еще больше; дрожащей рукой он прикоснулся к платью королевы.

Рутвен заорал:

— Давид, выйди из комнаты королевы! Ты был здесь слишком долго!

Мария поднялась навстречу Рутвену.

— Да как вы посмели, господин Рутвен, врываться в мои покои?! Как вы посмели?! Вы дорого заплатите за это! Что означает это вторжение?! Что это за люди вместе с вами? Зачем вы пришли?!

— Мы пришли за Давидом Риччо, Мадам.

— Как пришли, так и уходите, — приказала королева. — Если Давид здесь, значит так захотела я.

Она с яростью развернулась в сторону Дарнлея:

— Что значат все эти бесчинства? Вы можете что-нибудь объяснить?

Дарнлей помолчал пару секунд, а потом промямлил:

— Н… нет… Просто… это неприлично… когда вы ужинаете с Давидом… а меня выставляете…

Рутвен вцепился в изнеможении за занавески, чтобы не упасть. Мария оглядела это страшное сборище. Поймав ее взгляд, вперед ринулись управляющий и Эрскин, но Рутвен заорал:

— Не прикасайтесь ко мне, вы пожалеете об этом!

Двое мужчин замерли, как бы удерживаемые невидимой силой.

Мария закричала:

— Немедленно уходите! Уходите! Я приказываю вам уйти!

— Я пришел за Риччо, — упрямо проговорил Рутвен и с этими словами выхватил из ножен кинжал.

Это был сигнал. Его дружки хлынули в комнату.

Риччо пронзительно закричал, падая на пол. Он вцепился в платье Марии и попытался спрятаться в складках материи…

Графиня Аргайлская схватила подсвечник и подняла его над головой.

Мария почувствовала, что ребенок в утробе забеспокоился. Ее замутило. Риччо не отпускал ее платья, а она попыталась преградить дорогу всем этим людям, которые, теперь это было очевидно, пришли убить его.