Эйлин Гудж - Чужие страсти

— Ты права. Я и сам так… Господи… — Кент приглушенно всхлипнул и снял руку с плеча Лайлы, чтобы закрыть лицо.

Лайла инстинктивно обняла его, пытаясь успокоить. Она поглаживала его по спине и шептала какие-то утешительные слова, когда вдруг услышала донесшийся из темноты знакомый голос:

— Так это ты! Я могла бы и догадаться.

Лайла вздрогнула и обернулась — в дальнем конце пристани стояла Абигейл; лодки вокруг нее покачивались, словно от какого-то волнения на воде, тогда как ее силуэт на фоне причала выглядел незыблемо. Когда она наконец вышла на свет расставленных по периметру пристани фонарей с натриевыми лампами, Лайла увидела, что на ней нет шубы, только пуховая накидка, в которую она плотно куталась, стараясь сдержать дрожь.

— Да, у меня были подозрения, — продолжала она и, сощурившись, смотрела на Лайлу. — Но я не предполагала, что даже ты можешь зайти так далеко. Что ты будешь претендовать на моего мужа после того, как украла мою жизнь. Что ж, теперь понятно, что я ошибалась. Ты действительно та самая змея подколодная, которой я тебя всегда считала.

— Это вовсе не то, что ты думаешь! — воскликнула Лайла, чувствуя, как к лицу приливает кровь. — Мы здесь… Я только пыталась… — Она сама оборвала себя на полуслове, сообразив, что может раскрыть секрет Кента.

Но тут заговорил Кент.

— Все в порядке, Лайла, — пробормотал он, — она бы все равно узнала. — Когда Кент сделал шаг вперед, Лайла поразилась выражению сверхъестественного спокойствия на его лице. Казалось, что он после долгой борьбы наконец принял решение и почувствовал огромное облегчение. Она наблюдала, как он подошел к Абигейл и даже с какой-то нежностью взял ее за руку. Абигейл попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее. — Нам нужно поговорить, Абби. Наедине.

Лайла зашла в дом через заднюю дверь. Здесь стояла тишина. Должно быть, Кент высадил Абигейл, а сам уехал — его «мерседеса» в гараже не было; Феба и Нил, похоже, домой тоже не возвращались. Лайла сама толком не знала, что она тут делает. После ужасной сцены на пристани внутренний голос подсказывал ей, что нужно найти Абигейл. Прошлые и настоящие обиды тут же поблекли и забылись при виде бледного, искаженного болью лица подруги детства. Несмотря на все свои грехи в отношении Абигейл, Лайла понимала, какие страдания причинил ей сейчас муж, только что признавшийся в связи с другой женщиной.

Лайла просто не могла не поддержать ее в такой момент.

Она бросила куртку и ключи в прихожей и прошла в кухню. Здесь царила темнота; в это время единственными источниками освещения были уличные фонари, соединенные с датчиком движения, которые выключились, когда она прошла по дорожке к дому; кроме этого горела красная лампочка на автоответчике рядом с телефоном. Тишину нарушало только приглушенное урчание морозильной камеры и тиканье старинных часов, висевших над кухонным уголком.

Она вышла в коридор и позвала:

— Абигейл!

Молчание. Сверху раздался короткий нерешительный лай. Лайла подняла голову и увидела стоявшего на лестничной площадке Брюстера, который настороженно прижал уши, пытаясь выяснить, кто потревожил его сон. Поняв, что это всего лишь она, пес завилял хвостом, зевнул и вернулся на свою собачью постель.

Лайла быстро осмотрела весь первый этаж и пришла к выводу, что Абигейл должна находиться в своей комнате наверху. И все же, прежде чем ступить на лестницу, она заколебалась. А вдруг Абигейл спит? Беспокоить ее не хотелось.

Но Лайла быстро отбросила эту мысль. Учитывая наиболее вероятное состояние Абигейл, шанс, что она может спать, был невелик. К тому же когда это было, чтобы Абигейл просто так валялась, задрав ноги? Даже поздно вечером, иногда далеко за полночь, Лайла часто видела свет, горевший в кабинете Абигейл на втором этаже. А по утрам она всегда вставала первой, когда за окном было еще темно. Казалось, эта женщина, словно какое-то неугомонное существо, никогда не спала и находилась в постоянном движении.

Поднимаясь по лестнице, Лайла уловила слабый запах средства для полировки мебели, которым она пользовалась для натирания перил — раз в неделю, строго по графику. Это обстоятельство почему-то еще больше усилило ее тревогу. Лайла вдруг вспомнила: утром того дня, когда Гордон покончил с собой, она натирала мебель и деревянные панели во всей квартире. Отчасти, потому что это отвлекало ее от размышлений о предстоящем заключении мужа в тюрьму, отчасти, потому что ей была невыносима мысль о том, что новые владельцы не преминут заметить, что она, ведя столь расточительную жизнь, не поддерживала в доме должный порядок. Лайла хорошо помнила, как тогда в воздухе витал точно такой же лимонный аромат, и от этого воспоминания сердце ее сжалось.

В сумраке коридора на втором этаже она увидела бледный луч света, наклонно падавший из приоткрытой двери спальни хозяев.

— Абигейл! — снова позвала она, на этот раз с дрожью в голосе.

Молчание.

Словно зловещая тень на стене дома с привидениями, перед ее глазами возникла картина: безжизненное тело мужа, распростертое на полу кабинета, и его голова в луже загустевшей крови…

Но Абигейл никогда не могла бы… или могла ?

От одной этой мысли у Лайлы мгновенно перехватило дыхание.

Первое, что она заметила, войдя через открытую дверь спальни, была разбросанная по полу одежда — темно-синее облегающее платье от Эли Тахари , в котором Абигейл была сегодня вечером, зигзаг дымчатых колготок на кремовом ковре, напоминавших причудливый рисунок граффити, дорожка из брошенного кружевного нижнего белья. Здесь же, на кровати «королевского» размера, которую Лайла так педантично застилала каждое утро (простыни с ручной вышивкой от Бурано, бледно-золотистое одеяло от Пратези и такие же наволочки, кашемировое покрывало, сложенное в ногах, подушки всевозможных форм и размеров), закутавшись в старый клетчатый халат и спрятав голову в подушки, лежала развалина — то, что осталось от человека, ранее именовавшегося Абигейл Армстронг.

— Думаю, что ты пришла позлорадствовать, — донесся до Лайлы сдавленный голос.

Одна ее босая нога свисала с края матраса. Черные туфли «Прада» на высоких шпильках, в которых Абигейл была на приеме, сейчас валялись рядом с кроватью, словно улики на месте преступления.

Лайла осторожно присела на край кровати.

— Собственно говоря, я пришла посмотреть, как ты…

Абигейл перекатилась на спину и посмотрела на нее покрасневшими глазами.

— Ну и как я выгляжу? Тебе нравится?

— Я видела тебя и в лучшей форме, — должна была признать Лайла.

Абигейл села, опершись о спинку кровати с мягкой обивкой, и положила на колени маленькую атласную подушку, словно ребенок, который не может расстаться со своей игрушкой. Ее спутанные волосы, находившиеся в полном беспорядке, торчали в разные стороны, как будто она много раз запускала в них пальцы. Перепачканное тушью лицо опухло от слез.