Бэтси Нант - Все реки текут - 2

— По-видимому, любые физические нагрузки для него нежелательны, в том числе и плаванье.

— Но у него было такое хорошее настроение, а нам профессор Хофман сказал, что положительные эмоции — это самое главное.

— Я с ним согласился бы, но тем не менее даже незначительная смена климата, даже поездка на курорт — это всегда опасно для тяжелобольных.

— Как вы сказали? Но ведь он на вид совсем здоровый! — шепотом воскликнула Дели.

— А вы что, разве не знаете о его действительном состоянии?

— Знаю, все знаю, — вздохнула Дели.

— Да, как показывает моя практика, в подобных случаях сердечной недостаточности человек кажется абсолютно здоровым — до первого серьезного нервного потрясения, или шока, или, в крайнем случае, тяжелой физической нагрузки. Даже резкое переохлаждение или просто изменение температуры может значительно ухудшить его состояние.

В дверь постучали.

— Да, — сказала Дели.

В дверях появились Берт и Салли.

— Доброе утро, — поздоровался Берт с доктором. — Мы уже готовы, а вы?

— Мы уже сходили к морю, и Максу стало плохо, — сказала Дели. — Это доктор…

— Вот как, — протянул Берт. — Очень неприятно, но, может быть, тогда ты одна присоединишься к нам?

Из спальни вышла медсестра, а за ней Максимилиан, одетый в халат.

— Конечно, Дели, отправляйся с Бертом, если хочешь, позавтракайте, а я закажу завтрак в номер. Мне не разрешают никуда выходить, — сказал он, покосившись на медсестру.

— И вставать в том числе, вам же только что сделали укол, мистер Джойс, — с укоризной протянула медсестра. — Так нельзя, вы приехали отдыхать и лечиться, а рекомендации не соблюдаете.

— Я приехал только отдыхать, лечиться будем когда-нибудь потом, — улыбнулся Максимилиан.

— Ну, если ты действительно себя неплохо чувствуешь…

— Действительно неплохо, только я должен быть пай-мальчиком и слушаться доктора, а он два-три дня запрещает мне появляться на солнце, и тем более заходить в воду; так что сегодня я свою норму выполнил, а ты, Дели, конечно, прогуляйся.

— Может быть, позавтракаем в ресторане? — спросила осторожно Дели.

— Нет, я хочу отдохнуть, — устало сказал Максимилиан и, слабо махнув рукой, ушел в спальню.

— Спасибо, доктор, мы непременно будем соблюдать ваши рекомендации, — сказала Дели. — Берт, тогда, если Салли не против, я, может быть, действительно присоединюсь к вам?

— Салли не против, — снисходительно сказала она.

Дели быстро переоделась и, поцеловав Максимилиана в щеку, выбежала из номера за Бертом и Салли, которые ждали ее в коридоре. Они спустились вниз и проследовали по крытой стеклянной галерее в небольшой полукруглый ресторан со стеклянной крышей.

Ресторан был почти пуст, лишь несколько пар торопливо завтракали.

Дели заказала шоколадное мороженое и салат с курицей, а Берт и Салли — телячьи отбивные и красное вино.

Дели все никак до сих пор не могла привыкнуть к Салли, и та, похоже, совсем не собиралась сближаться с Филадельфией.

— А вы уже купались, Филадельфия? — спросила Салли, отделяя ножом кусочек отбивной.

— Да, но купание не слишком весело кончилось, — улыбнулась Дели.

— Филадельфия, я усиленно работаю над вашей глиняной головой, Салли уже ее видела. Когда вы мне назначите сеанс? — спросил Берт, жуя отбивную.

— Зачем все это, Берт, зачем? — Дели вздохнула.

— Вы согласились, Максимилиан не против, я хочу вас изваять, может быть, мне удастся вас запродать за бешеную сумму, — усмехнулся он.

— Но почему вы решили запродать меня, почему, предположим, не Салли, по-моему, она более симпатичная, чем я, по сравнению со мной она просто красавица. Я в восторге от вашего выбора, Берт; у вас такая модная прическа, Салли, но я — увы — по возрасту уже не могу себе позволить слишком коротко остричь волосы, сделать у висков такие же острые полуколечки из волос, которые, словно кинжалы, любому мужчине мгновенно пронзают сердце…

Дели с удовлетворением заметила, что Салли начала краснеть и ресницы ее то поднимались, то опускались к тарелке.

— Что вы, Филадельфия, зачем вы так? На первый взгляд мы с вами почти ровесницы, — пробасила Салли, она была явно смущена.

— Ах, не скажите, у вас на шее нет этой паутины морщин, а у меня есть.

— В самом деле? Нет, я ничего не вижу, — улыбнулась Салли.

Раздался звон — это Берт локтем столкнул со стола нож.

— Вот видите, я права, сейчас мистер Крайтон полезет под стол задирать ваш подол и гладить ваши бедра, — сказала Дели весело и непринужденно.

— Я не уверен, мисс Гордон, я не слишком-то похож на юнца, который лазит под юбки.

— Вы так странно шутите, Филадельфия, — улыбнулась Салли. — Видимо, вы не слишком хотите позировать Берту?

— Да, я действительно не совсем понимаю, что он нашел в моей внешности. Мой покойный муж, возможно, полюбил меня за цвет глаз: все говорят, что такой цвет действительно нечасто встречается…

— О, вы совершенно правы, Филадельфия, — сказала Салли, посмотрев ей в глаза.

— Но в глине цвет не передашь. Так что же вы нашли, Берт, в этой старой отставной капитанше парохода?

— Как — что нашел, милая Филадельфия: ну, во-первых, вы — человек моего крута, художник, — начал Берт, но Дели прервала его:

— А разве Салли не входит в ваши богемные круги, мистер Крайтон?

— Я певица, я пою в хоре оперного театра, но мне скоро должны доверить вторую партию в «Макбете».

— Припоминаю, видимо, партию ведьмы? — спросила Дели.

Салли басом расхохоталась.

— Вы почти угадали…

— Вот видите, Берт, Салли тоже не кухарка, человек от искусства, так что же вы нашли в моем убогом облике?

Берт сощурился и, быстро подняв с пола нож, стал очерчивать им в воздухе лицо Дели:

— Во-первых, эти чувственные губы и эта легкая складка на лбу, слегка увеличенные скулы — все это очень неплохо…

— А во-вторых? — усмехнулась Дели.

— А во-вторых — внутренняя страсть, страсть и жажда…

— Вот как! Жажда? Жажда чего?

— Жажда любви, Филадельфия, любви.

— О, вот вы какой проницательный, оказывается, — удивилась Дели, и на губах у нее появилась усмешка.

— Да, надеюсь, проницательный, иначе я не был бы неплохим скульптором.

— Вы правы, я люблю реку, я люблю своих детей…

— Что же вы замолчали, Филадельфия? — спросил Берт. — Перечень закончился?

— Нет.

— Значит, вы любите еще что-то или еще кого-то?

— Предположим, что дальше?

— Берт, перестань мучить Филадельфию, она наверняка тысячу раз уже признавалась мистеру Джойсу — своему жениху — в том, что ты пытаешься из нее сейчас вытянуть, — вступилась за Дели Салли.

— Да, извините меня, Филадельфия, я, как всегда, несколько невежлив. Так когда вы позволите разгадать мне загадку вашей любви? — спросил Берт и отпил немного красного вина.