Бэтси Нант - Все реки текут - 2

— Наоборот.

— Ничего страшного, уйдешь, когда я тебя отпущу, давай что-нибудь закажем выпить, может быть, мартини или «Мадам Клико»?

— Пожалуй, только совсем немного, и каких-нибудь сладких орешков, — согласилась Дели.

Берт сделал заказ по телефону и попросил, чтобы срочно, прямо сейчас же, привезли.

— Ты знаешь, все-таки ты мне польстил, я здесь такая молодая, — сказала Дели, любуясь своим скульптурным портретом.

— Извини, я сделал тебя такой, какой вижу.

— Ужасная лесть, ужасная… Это не бюст, а сплошной комплимент.

— А ты думала, что я собираюсь жениться на старухе? Ошибаешься, вот ты какая, вот такой я тебя вижу. — Он взял стек и показал на бюст. — А какая ты в действительности, мне неважно, может быть, кто-то видит тебя как уродливую старуху, но как тебя видят другие — меня абсолютно не интересует. — Он воткнул стек в основание бюста и хотел обнять ее, но в дверь постучали.

Дели замерла, потом быстро села в кресло.

Берт быстро накинул на себя фартук и открыл дверь.

Официант и горничная вкатили в номер маленькую тележку с ведерками, наполненными льдом, из которых торчали откупоренные бутылки. На подносе чуть позвякивали бокалы и громоздились тарелки с различными видами орешков: в шоколаде, в сахарной пудре, в глазури.

— Оставьте, пожалуйста, заберете через час или два, — сказал Берт и быстро выпроводил официанта и горничную из номера.

Берт наполнил бокалы и, скинув фартук, протянул Дели:

— За нас!

— За тебя, — улыбнулась Дели, и они выпили. Дели поставила бокал и почувствовала, какие сладкие от вина губы Берта.

Он подхватил ее на руки, но Дели заболтала в воздухе ногами и сама быстро побежала в спальню, крикнув:

— Не заходи пока.

Но Берт вошел и стал смотреть, как она раздевается.

— Берт, до чего же ты невоспитан, отвернись, пожалуйста!

— Давай лучше я помогу, — улыбнулся он и стал расстегивать ее пуговицы.

Вино ударило ей в голову, и Дели вновь про все забыла. Лишь одна мысль у нее временами всплывала и тревожила: сколько прошло времени?

— Берт, мне пора…

— Подожди, я сейчас.

Берт убежал и быстро вернулся в спальню, держа в одной руке два бокала с вином, а в другой — блюдце с орешками.

— Нет-нет, не надо вина, я и так пьяна, — прошептала Дели, сидя на постели и прикрывая грудь покрывалом.

— Ну пожалуйста, немного, такие сладкие орешки, попробуй.

Дели нехотя приняла бокал. Берт взял двумя пальцами липкий круглый шарик и приблизил его к ее губам. Дели хотела схватить его, но он отнял руку, и она щелкнула зубами в воздухе.

— Берт, ну пожалуйста, совсем нет времени, — улыбнулась она.

— Сначала выпей, а потом получишь…

— Ах, что ты делаешь со мной! — вздохнула Дели и немного отпила из бокала.

— Нет-нет, еще! — воскликнул он.

Дели выпила вино почти до дна.

— А теперь получай. — Он снова приблизил к ее губам орешек. Дели уже схватила его губами, но он слишком рано разжал пальцы, и круглый липкий орех упал ей под покрывало. Она засмеялась:

— Ну вот, какой ты неосторожный.

— Ерунда, — прошептал он и, приблизившись к ней, произнес: — Наверное, сейчас твои губы еще слаще, чем всегда…

— Берт, осторожней, — воскликнула Дели, но он резко обнял ее, рука Дели дернулась, и остатки вина вылились ему на шею.

Она почувствовала, что грудь ее стала мокрой от этого белого сладкого вина, а он целовал ее подбородок, потом перешел на шею. Дели засмеялась:

— Не надо, щекотно… Все, достаточно! Пусти меня, мне надо принять душ. Она с трудом высвободилась из его объятий, сбросила с живота липкий орех и, выдернув из-под Берта покрывало, обмоталась им и побежала в ванную комнату.

Включив горячую воду, она задернула шелковую полупрозрачную занавеску и с наслаждением отдалась тугим горячим струям воды.

Она не слышала, как дверь ванной комнаты отворилась и в нее прокрался Берт; она увидела его темный силуэт за полупрозрачной занавеской.

— Берт, это совсем никуда не годится! — воскликнула она. — Как ты открыл дверь? Ты что, как Максимилиан, открываешь все двери ножом?

— Не знаю, как твой Максимилиан, а дверь была не заперта. И вот я здесь…

— Берт, уйди, пожалуйста.

— Нет, я хочу потереть тебе спинку, — сказал он, решительно отдернул занавеску и прыгнул к ней под горячие струи воды. — О, слишком горячая, я просто сварюсь! Давай, сделаем попрохладней, — сказал он, обнимая и гладя ее обнаженную грудь.

Одной рукой он прибавил холодной воды и стал целовать ее закрытые глаза.

— Вот теперь ты настоящая речная сирена под водопадом, — шептал он.

Максимилиан тихонько постучал в дверь, но ему никто не ответил. Он прислушался, в номере было тихо. Он повернул дверную ручку, и дверь приоткрылась.

Максимилиан вошел в «мастерскую» и увидел почти законченный бюст Дели, и он ему чрезвычайно понравился. Дели была молодой, вдохновенной и улыбающейся. Он огляделся вокруг, увидел столик с ведерками, из которых торчали горлышки бутылок французского вина, увидел фартук, валявшийся на полу.

У дверного проема, ведущего в другую комнату, на полу валялся белый халат, он вновь прислушался и услышал доносящиеся из ванной комнаты приглушенные голоса и шум льющейся воды.

Но он не пошел туда, он медленно проследовал в спальню, посмотрел на валявшиеся бокалы, увидел смятую постель, вышел, вновь подошел к бюсту, выдернул торчащий из глины стек и решительно направился к двери ванной комнаты.

Он распахнул дверь, увидел два силуэта, слитые в страстных объятиях под струями воды, и, подойдя к полупрозрачной занавеске, резко отдернул ее.

Дели и Берт застыли в объятиях, глядя на него сквозь потоки воды. Дели страшно закричала только тогда, когда увидела, что Максимилиан взмахнул рукой с зажатым в кулаке стеком и уже был готов опустить его на шею Берта.

— Не-е-ет! — закричала Дели и толкнула Берта к стене. — Нет, Макс, нет, умоляю!

Она увидела, что он замер, рука со стеком так и осталась в воздухе и слегка подрагивала. Она сделала шаг к нему и, загородив рукой Берта, вновь закричала:

— Нет, только не это, умоляю тебя! Умоляю!..

Максимилиан опустил дрожащую руку и, с ненавистью глядя ей в глаза, отступил на шаг и задернул занавеску.

— Макс, пожалуйста, умоляю!.. Ну пожалуйста!..

Она увидела, как стек быстро стал пронзать шелковую занавеску и разрезать ее чуть ли не до самого низа.

Максимилиан сделал пять или шесть быстрых ударов стеком и выбежал из ванной комнаты. Он подбежал к бюсту, секунду смотрел на него, потом столкнул с подставки, бюст упал на пол, и Максимилиан стал топтать его ногами, превращая в бесформенный комок глины.

Превратив бюст почти в лепешку, он с силой воткнул стек в глину и медленно вышел из номера.