Лиз Райан - Знак расставания

Глубоко несчастная, Эран сидела, глядя прямо перед собой, проезжая по пустым улицам, страдая от бесконечной душевной муки, предощущая боль, которую ей предстояло причинить.

На этот раз самолет в Корк был наполовину пуст. Его немного поболтало над океаном при посадке. Над океаном, поглотившим Конора, Дерси, Эмери и другие свои жертвы. Мрачная и тоскливая, Эран была похожа на Корк: он был мрачный, безлюдный, занавески на всех окнах задернуты в еще не проснувшихся домах. На полдороге Эран остановилась в придорожном кафе, посидела над чашкой чая, не желая приехать слишком рано. Не желая приезжать вовсе!

Около десяти часов она свернула в проезд к Рафтерам, зная, что они услышат ее машину и выйдут ее встречать, как обычно — Дэн, Аймир, дети… но когда дверь открылась, то показался только Дэн, с лицом мрачным, как смерть.

Но он поцеловал ее и попытался улыбнуться.

— Эран, дорогая, проходи, — сказал Дэн.

В доме все было проще и в то же время — как-то хуже. Эран слышала три детских голоса на кухне, увидела мельком быстроглазую Сорку, чистенькую, в пушистом комбинезоне. На секунду Эран застыла. Она не могла сделать это. Не могла!

Дрожа всем телом, она взглянула на Дэна. Его тоже колотила мелкая дрожь.

— Я, я… о Дэн, прости, я не могу этого выносить… — Эран умолкла.

Опечаленный, Дэн даже в этом состоянии утешал ее, он дал ей прислониться к его крепкому плечу, погладил по голове, пока она боролась со слезами. Позже, они все выплачутся позже, но не сейчас!

Появилась Аймир — собранная, очень бледная, обняла Эран, стараясь не встречаться с ней взглядом. А потом прибежали дети, один за другим они бросались к Эран, целовали ее своими нежными губами, пахнущие сном и завтраком. Сорка, пятилетняя крошка. Эммет в пижаме и ковбойской шляпе и… Рианна. Рианна, ее дочь, их сестра, слишком большая, чтобы вешаться Эран на шею, она макушкой доставала ей до талии. Прекрасные карие глаза, вспыхнувшие радостью при виде ее:

— Эран! Эран! Ты вернулась!

Ноги у Эран подогнулись, когда она страстно привлекла ребенка к себе, покрывая поцелуями ее лицо, замечая малейшие изменения на личике, появившиеся за то время, пока она ее не видела. Мягкая смуглая кожа, и новый зубик появился, теперь все зубки у Рианны были плотные, ровные; розовые губы, удлинившиеся ноги, потерявшие детскую пухлость.

— О булочка. Ты моя булочка! — говорила Эран без устали.

Вокруг руки Эран сомкнулись ручки, уже не в ямочках, а гибкие и сильные. Рианна цеплялась за нее, как маленькая. Губы Эран не отрывались от свежего личика.

— Ты скучала по мне? Скучала? — спрашивала Эран.

— Да, Эран, а знаешь что? У Эммета была корь, у него были такие красные пятна, ему пришлось ходить в перчатках, чтобы не чесаться, он был такой смешной! А у Сорки новый трехколесный велик, а я могу ездить на велосипеде без дополнительных колесиков, ну без этих, которые раньше были для устойчивости, а бабушка водит нас в гимнастический зал — мамочка, как он называется, я опять забыла? — затараторила девочка.

— Гимнаул. — Это произнесла Аймир.

— В гимнаул, а еще пони, прыгающие в Корке на следующей неделе — продолжала болтать Рианна.

Сердце Эран словно раскололось на две половинки. Она не могла вынести взгляда, которым Рианна неожиданно посмотрела на нее.

— Почему ты так долго не приезжала? Мы были плохие? Ты нас разлюбила? — спросила девочка.

О Господи! Нет, только не это, не сейчас! Все трое смотрели на Эран пристально, неотрывно, с легким укором.

— Ну почему? — теребила ее Рианна.

— Потому что… потому что я живу в Лондоне. Это далеко, — еле вымолвила Эран.

Рианна оживилась, выпрямилась и с важностью сказала:

— Я знаю, где это. Тебе надо было лететь на самолете.

— Да. На самолете, — сказала Эран.

Ее сердце колотилось с такой силой, что она даже не слышала стука в дверь, не заметила, как вошла Энни Мак-Гован, пока женщина не появилась прямо перед ней. Выражение ее лица сказало Эран, что она тоже все знает, и сердце ее ноет.

— Энни, как приятно тебя видеть…

Слова Эран оборвались всхлипом. Когда-то она работала для Энни, и сейчас ей хотелось прислониться к ней, выплакаться на ее груди, умолить ее найти какой-нибудь другой выход из сегодняшнего жуткого дня. Но Энни только покачала головой и слегка обняла Эран, прежде чем повернуться к детям. Малейшее промедление, казалось, говорил весь ее вид, — и все пойдет насмарку.

— Отлично, ребятишки, одевайтесь побыстрее и отправляемся, будете мне сегодня помогать делать сыр, так что надевайте ваши старые одежки, — скомандовала Энни.

Эммет и Сорка выбежали, а Рианна осталась.

— Нам всем надо, Энни? Я хочу остаться с Эран, — сказала она.

С грустью девочка вложила свою руку в руку Эран. Ее теплая рука, такая крепкая и невинная! И потом — улыбка, полная надежды.

— Можно, я останусь? Пожалуйста?

Голос Аймир резанул слух:

— Нет, Рианна, иди и собирайся, быстро.

Покраснев, девочка умчалась, и Эран поплелась на кухню. Аймир разлила кофе, к которому никто не притронулся, ожидая, пока троица детей не отправится вместе с Энни.

Дети появились умытые и одетые, выстроились, как солдатики, и торжественно выставили ладошки для проверки. Едва взглянув, Аймир одобрительно кивнула, и они ушли. В двери Рианна остановилась, повернулась и послала Эран воздушный поцелуй:

— Пока, Эран. Увидимся!

Эран сорвалась с места, подбежала к девочке и обняла ее с необычной силой:

— До свиданья, милая! Обещай мне, что будешь хорошо себя вести?

Кудряшки послушно кивнули.

— И… и… — Эран чуть не плакала.

Девочка печально посмотрела на нее.

— Что? — спросила она.

— Я люблю тебя. Ты очень дорогой для меня человек. Особенная девочка! — пролепетала Эран.

— Я тоже люблю тебя, Эран, — сказала Рианна.

Обняв Эран в последний раз, она побежала за братом и сестрой.

Слезы текли ручьями по лицам троих взрослых, но постепенно они успокоились, стали говорить связно и договорились о дальнейшем распорядке. Когда Рианне исполнится шестнадцать лет, ей расскажут обо всем и предоставят ей возможность выбирать, где и с кем ей жить дальше. С сегодняшнего дня и до тех пор Эран не будет с ней общаться, никогда больше не приедет в Данрасвей, никогда не будет с ней разговаривать — даже по телефону.

Раз в год Аймир будет писать обо всем, кроме каких-то срочных ситуаций, и тогда уже все будут действовать по обстоятельствам. Иначе их дружеским отношениям пришел бы конец.

— Это ужасно, Аймир! Я ненавижу каждое свое слово, но это единственный путь. Я так скучаю по ней, я хочу быть с ней все сильнее! Я ее просто выкраду, если так будет продолжаться! Я уже столько раз хотела рассказать Бену, прямо еле сдерживаюсь! Но если он узнает, что у него есть дочь, что восемь лет ее жизни прошли мимо него, что она была здесь, с вами, — я уверена, что он заберет ее, разрушит ее жизнь, разрушит вашу семью. Я не могу так поступить ни с вами, ни с ней, — рыдала Эран.