Анна Смолякова - Зеркало для двоих

От одной мысли о том, что какие-то старушечьи пальцы будут копаться в его интимных вещах, Андрея передернуло:

— И не вздумай даже, — сказал он. — Я их все в помойное ведро повыкидываю. Или лучше в унитаз для верности!

Реакция Симоны оказалась неожиданной. Она вдруг как-то сдавленно пискнула, сжала руки в кулачки и забарабанила ими по полу.

— Сволочь, сволочь! — кричала она. — Тебе даже представить противно, что на мне можно жениться, да? Ты, наверное, и спать со мной собирался, зажмурив глаза и выключив свет? Да, я страшная, да, пьяная, но я все прекрасно понимаю!

Она вопила и вопила, и злые обильные слезы текли по ее щекам. Андрей пребывал в полной растерянности. Легкое любовное приключение оборачивалось скандалом с неуправляемой истеричкой. Почему-то даже прикасаться к ней больше не хотелось. А Симона уже, как ведьма, носилась по комнате, сбрасывая бумаги с тумбочки и заглядывая на книжные полки. В кулаке у нее были зажаты все четыре презерватива.

— Бабушка мне говорила, что у тебя баба есть. Говорила! Ну, где ее фотографии? Она, наверное, красивая, правда?

— Цыц, ты, дура! — он грубо схватил ее за локоть и слегка заломил руку назад. Но эта крыса вывернулась и тяпнула его за палец острыми желтыми зубами.

— Пошел вон! — закричала она уже с порога спальни.

— Сама вали отсюда, пока не пришиб! — огрызнулся Андрей, тряся в воздухе укушенной кистью.

Дверь подъезда хлопнула, и скоро из-за угла появилась Таня. Она шла торопливо, на ходу поправляя волосы, но выражение лица у нее было удовлетворенное.

— Молодец, девчонка! Здорово сработала, — прошептал Мишка, прислушиваясь. Из приемника донесся голос Коваленко, он негромко ругался отборным матом. — Ты послушай, Серега. «Клоп» сидит в его пальто. Пальто в прихожей. А слышимость — обалдеть!.. Недаром такая маленькая хреновина сумасшедших денег стоит…

— Угу, — кивнул Селезнев, — ты дверь-то Тане открой!

Мишка перегнулся через спинку сиденья и открыл дверцу джипа. В салон тут же потянуло холодом. Из приемника доносился звук работающего телевизора, звон бутылки о стакан и шелест какой-то газеты. Таня, еще не успев сесть в машину, первым делом спросила:

— Ну как, получилось?

— Сама послушай! — Мишка кивнул на приемник. Она мечтательно сощурила светлые глаза:

— Здорово! Как он матюгается, бедняжка… Я ведь его укусила!

— Ну ты даешь! — он покачал головой.

Таня зачем-то начала рыться в карманах, вывалила себе на ладонь какие-то копейки и бумажки, а потом отсортировала все четыре презерватива и протянула их Селезневу:

— Возвращаю арендованный реквизит!

— Таня, — он посмотрел на нее внимательно и серьезно, — давай уже мириться. И спасибо тебе огромное…

Вишневый джип следовал за «Ауди» Коваленко по Ленинградскому проспекту. Селезнев сидел за рулем и старался поддерживать постоянную дистанцию. Мишка отдыхал, откинувшись на мягкую спинку сиденья. Его веки были полуприкрыты, светлые ресницы едва заметно подрагивали. Сергей знал, что он сейчас целенаправленно восстанавливает потраченную за день энергию с помощью каких-то хитрых психологических упражнений. Пока Коваленко ехал в машине, особых сюрпризов можно было не ждать, а вот когда он начинал с кем-нибудь общаться или просто входил в людное помещение, Мишка весь обращался в слух и, боясь даже пошевелиться, внимал звукам, которые добросовестно засекал «клоп». Хотя пока хитроумное приспособление надежд, возложенных на него, не оправдывало…

— Слышимость отличная, а толку — ноль! — в очередной раз заметил с заднего сиденья Олег, прислушиваясь к звукам радио, доносящимся из передатчика. — Музычка, музычка, посторонний треп… И никаких намеков, никаких разговоров про Юлю. Ничего…

— Кончай гундеть, — меланхолично отозвался Мишка, не открывая глаз.

— Он прав, — Селезнев, заметив, что «Ауди» повернула налево, тоже пристроился следом. — Мы мотаемся за ним целый день. В запасе остались всего сутки. А про Юлю как ничего не знали, так и не знаем… Где она? Что с ней?

От этих произнесенных вслух банальнейших вопросов на сердце у него стало совсем тяжело. История, начинавшаяся как пошловатый анекдот и превратившаяся сначала в водевиль, а потом в мелодраму, теперь грозила обернуться настоящей драмой. За эти двое суток Сергей успел возненавидеть свое актерство, въевшееся в кровь и мозг. Как бы было все просто, если бы его не потянуло на эффектные сцены признаний под «хрустальный звон бокалов», если бы хватило ума рассказать обо всем Юльке еще хотя бы неделю назад, а не накалять ситуацию до предела! Она сейчас сидела бы дома, родная, милая, и можно было бы бесконечно долго целовать ее теплые веки и ловить губами быстрый трепет ресниц…

— А еще за Таню обидно, — продолжил Олег. — Получается, девчонка зря старалась? Это надо же умудриться за какие-то три-четыре минуты запихать «клопа» аж внутрь шва! И зачем были такие сложности?

— Как зачем? — Мишка наконец открыл глаза и выпрямился. — Ну, это хорошо, если он лох, а если, наоборот, очень умный? Первым делом умные люди ищут «жучков» под воротником и за подкладкой… Но я почему-то надеюсь, что он вообще ничего не заподозрил…

— …И, вообще ничего ни о ком не знает. А Юля ему не дозвонилась и встретилась с кем-то другим, — мрачно подхватил Сергей.

— Зря иронизируешь! Такой вариант вполне возможен.

— Да не иронизирую я! — Селезнев снял с руля правую руку и, болезненно сморщившись, потер висок. — Не иронизирую…

Мишка, взглянув на него сочувственно, похлопал себя по карманам:

— Тебе таблеточку от головы дать?.. Я уже месяц не могу до стоматолога дойти, так анальгин везде с собой таскаю. Кстати, действует ничуть не хуже всяких там модных эффералганов.

Сергей отрицательно помотал головой и снова уставился на дорогу. Серебристая «Ауди» продолжала неторопливо катиться вперед. Возникало ощущение, что Коваленко просто катается.

— Н-да, неплохо бы, конечно, его спровоцировать на контакт. Если он, конечно, что-то знает… Но вот как это сделать? — снова заговорил Мишка. — Народ, идеи есть какие-нибудь? Принимаются к рассмотрению даже самые глупые предложения.

— Тогда поймать и набить морду, — подал голос Олег. Михаил хмыкнул. Селезневу не хотелось их слушать. В этом в общем-то безобидном разговоре постоянно проскальзывала характерная в их компании ирония. Но сейчас это было слишком больно, слишком невыносимо. Конечно, и Мишка и Олег жертвовали временем и, может быть, даже подвергали опасности свою жизнь, пытаясь ему помочь. Но они могли шутить, могли улыбаться! Они хотя бы просто физически могли это делать, потому что это только у него и сердце, и горло вот уже двое суток сводило одним непрекращающимся мучительным спазмом, потому что Юльку потерял только он, и боль чувствовал только он, и виноват во всем был только он!.. Мишкин голос доносился сквозь какую-то пелену, виски разламывались, дышать было больно. Да еще это дурацкое радио в машине Коваленко передает глупейшую развеселую песенку!.. Мысль, мгновенно промелькнувшая в голове, словно ударила его электрическим током. Поймать, поймать ее, не упустить!.. Через минуту Сергей повернулся к Мишке и дрожащим от напряжения голосом спросил: