Тамара Перова - Желтый бриллиант

— Жулик ты! Съел мой хлеб, выпил последнюю воду, — присев на корточки, обратился Николай Александрович к собаке.

Собака встала передними лапами на его колени, посмотрела на хозяина, лизнула своим шершавым языком его лицо в высший знак благодарности. В ее собачьих глазах было все: бесконечная преданность, благодарность, обещание служить верой и правдой и не предать никогда. И главное, что так поразило Николая Александровича, это — собачье сострадание такой силы, на которое люди не способны. Возможно, он сам все это придумал. Но пес был, очевидно, умен. Судя по когтям и зубам, ему — не больше трех лет. Николай Александрович присвоил ему кличку — Жулька, или Жулик. Он же все-таки мальчик.

Вдохновленный поддержкой Жулика и приобретенным опытом по выламыванию первой доски, Николай Александрович довольно быстро справился со второй доской. Он перелез через металлическую раму забора и вошел в сад. Жулька легко перепрыгнул через пустяковое препятствие и радостно, залаял. Как будто он что-то понял!

Сад весь зарос травой. Только огромные цветы пионов важно, с достоинством, выглядывали из травы. Когда-то подстриженные кусты разрослись и превратились в непроходимые заросли. Дорожки, выложенные природным камнем, постепенно затягивались травой-камнеломкой, растрескивались и рассыпались на небольшие треугольники, трапеции и многогранники. Яблони были неухожены. Из зеленых пышных крон деревьев торчали сухие ветки. Одна яблоня, с самыми вкусными яблоками, наполовину засохла. Вишни стали похожи на большие метелки. Видимо, они подмерзли в зимние холода, а весной их никто не подкормил. Кругом кучки свежей земли. Кроты трудились не покладая лапок. Почти около каждого дерева и вдоль дорожек — муравейники. Сад безмолвно и благородно умирал.

Николай Александрович в заветном месте под дровником нашел ключи от дома, калитки, хозяйственного блока и бани. Ключи слегка заржавели, но в кармане пиджака сохранились остатки сала. На кармане образовалось огромное жирное пятно.

Николай Александрович открыл хозблок. Это было большое строение из толстых брусьев «десятка», обшитых вагонкой, в стиле основного строения. Это была мастерская, которой распоряжались умные, хозяйственные, обеспеченные мужчины и женщина — образец женщины. В северном углу помещения — стеллажи для 20-литровых бутылей питьевой воды. Раньше воду доставляла фирма по телефонному или интернет-заказу. Бутыли были пустые. В бане пахло березовыми вениками. Водяной котел был пуст. Николай Александрович пощелкал выключателями, естественно, электричество отключено. Тогда он дошел до главного электрощита на боковом фасаде дома. Дом строился по современным требованиям, которые предполагали свободный доступ к электросчетчикам, контролирующим организациям. Щиток был опломбирован. В почтовом ящике на калитке он нашел пачку квитанций за неуплату электроэнергии и извещение об отключении домовладения от электроснабжения до выполнения следующих условий. Условия, поставленные «Облэлектросбытом» по всем пунктам были невыполнимы для Николая Александровича. Без электричества нельзя включить водонапорную станцию, телевизор, электроплиту, систему газового отопления и многое другое. Кстати, «Облгазсбыт» также прислал уведомление о временной приостановке подачи газа, примерно с теми же условиями.

Николай Александрович открыл дом. В доме, по сравнению с улицей, очень холодно. На улице, на термометре, на солнце — плюс сорок восемь градусов. В тени — плюс двадцать шесть. В доме на первом этаже, сделанном как студия — плюс пятнадцать градусов. Чайники, кувшины для воды, бутыль с насосом — все пусто! Он просто умирал от жажды. В хозблоке стоял любимый Васькин велосипед, ярко-желтый дорожный «Пежо». Николай Александрович выкатил велосипед на дорожку, сел за руль, поставил ногу на педаль, оттолкнулся и проехал три метра. Он упал в куст жасмина, больно стукнул ногу. Встал. Опять сел за руль велосипеда, проехал десять метров и с силой врезался в угол дома. Переднее колесо пошло восьмеркой. Он долго лежал на земле, пока не понял, что он — жив. Рядом жалобно скулил Жулька. Николай Александрович вылез из-под велосипеда и, хромая, с разорванной штаниной брюк, пошел пешком в магазин за водой, едой и водкой.

Магазин уже закрывался. Продавщица опускала жалюзи на витрину. Когда она увидела Николая Александровича, она закричала:

— Уходи, я вызову полицию! Жулька громко, агрессивно залаял. Николай Александрович рухнул на лавочку и прошептал:

— Воды!

Ситуацию спасли местные подростки-дачники. Они приехали на велосипедах за мороженым. Это были выгодные покупатели! Каждый из них брал по две порции дорогого мороженого, чипсы, «Фанту», «Спрайт», шоколадные батончики. Ребята заныли:

— Тетя Карина, ну пожалуйста!

Карина стала открывать замки, зажгла свет. Трое симпатичных мальчишек, лет по двенадцать-тринадцать, набрали по целому пакету всякой дребедени. Николай Александрович мутными глазами смотрел не ребят. Все они казались ему похожими на Ваську.

Ребята хотели сесть на лавочку, но увидели на ней сидящего «страшного человека». Рядом с ним сидела такая же «страшная» собака. Такого «ужаса» они не видели даже в кино. Человек что-то сипел, ему было явно трудно дышать. Один из ребят, который больше всех был похож на Ваську, сказал:

— Он просит пить, дайте ему воды! Все, как один, достали свои бутылки «Фанты» и протянули их Николаю Александровичу.

Жулька одобрительно заворчал и залез под лавочку. Из магазина вышла Карина. Она держала в руках две литровые бутылки чистой питьевой воды и ржавую миску. Карина отвернула крышки с бутылок, одну протянула Коле, из второй налила воду в миску. Жулик тут же слизнул всю воду. Карина еще налила воды. Жулька, утолив первую, нестерпимую жажду, теперь степенно чавкая, наслаждался жизнью. Карина подсела к Коле на край скамеечки.

— Ну, рассказывай, «гость»! Ты откуда такой в наши края забрел? А то, я и вправду полицию вызову. Мне неприятностей своих хватает.

Николай тяжело вздохнул.

— Тебя, Карина, зовут? Вот и познакомились. Я когда-то жил в этом доме. Мы с женой вместе все строили, сад какой был! Потом со мной беда произошла, я три года ничего не помнил. Меня, умирающего, к моей маме ночью подбросили. Кто, зачем, не знаю. Мама умерла недавно. Она говорила, что ей звонили и сказали, что жена меня бросила. У нее другой. Про сына ничего не знаю. Я три года у матери прожил. Нам помогала женщина, Люба, она — из социальной службы, санитарка. Сначала, вообще, ничего не помнил. Это мама и Люба меня от смерти спасли. Неделя прошла, как мама умерла. А я убежал от полиции. Наш дом сносить стали. У меня нет никаких документов, вообще никаких. И денег — нет. Николай Александрович достал кошелек. Высыпал мелочь и несколько сторублевок. Карина сидела, слушала Колю и вся тихонечко тряслась.