В. Гридасова - Запретный мужчина

— А ты не забыла ли об Альваро? Думаешь, Херман сможет тебе это простить?

— Я покаюсь перед ним во всех грехах, и он простит.

— Не знал, что ты такая наивная, — признался Родриго.

— Это не наивность, это — любовь! А любви под силу творить самые невероятные вещи. Херман будет моим, вот увидишь!

— Хорошо, ты получишь своего Хермана. Только имей в виду: если твои надежды не оправдаются, то дальнейшую судьбу Гальярдо буду решать я.

Адвокату Рехано не составило большого труда получить Саддама в качестве подзащитного: уж так повелось, что в последние годы все дела, связанные с распространением наркотиков, неизменно поручались Рехано. В среде его коллег о том поговаривали всякое, а некоторые и прямо заявляли, что Рехано находится на службе у наркодельцов, получает от них огромные деньги и потому так старается, выигрывая один процесс за другим. Доказательств же, изобличающих Рехано, ни у кого при этом не было, и разговоры оставались всего лишь разговорами. К тому же Рехано всегда защищал прокурор Темес, считая его одним из лучших и опытнейших специалистов среди всех адвокатов Каракаса. Это обстоятельство было немаловажным для репутации Рехано, поскольку сам Темес слыл безупречно честным и неподкупным человеком.

Так или иначе, но дело Влада Островски, или Саддама, вскоре попало к адвокату Рехано, и он умело повел беседу со своим подзащитным. Накануне связной передал адвокату досье на Островски и подробную инструкцию от босса, которого Рехано не только никогда не видел, но даже и не знал его имени. Боссом этим, как уже мог догадаться читатель, был Родриго Санчес, а его связным — некто Федерико Корхес, прибывший из Испании со специальным заданием. Вместе с инструкцией Рехано получил от Корхеса и аванс, а всю сумму ему должны были выплатить после удачно завершенного суда над Владом Островски.

До встречи с Рехано Островски отрицал свою вину, утверждая, что это провокация, что наркотики ему подсунули сами таможенники, и требовал связать его с итальянским посольством.

Но дело осложнялось тем, что у Островски был всего лишь вид на жительство в Италии, отчего итальянцы и не спешили ввязываться в эту сомнительную историю.

Расчет же Саддама был куда проще, чем могло показаться венесуэльским полицейским: сигнал из посольства должен был неизбежно дойти до Манчини, партнера по наркобизнесу и в данный момент — босса, которому вынужден был подчиняться Саддам. А уж тот должен был позаботиться о надежном адвокате.

Появление в камере Рехано, с его вкрадчивым голосом и многозначительным взглядом, заставило Саддама воспрянуть духом: он решил, что этот адвокат пришел от Манчини.

Вскоре, однако, выяснилось нечто совсем иное. Рехано сообщил Саддаму, что его покровитель Манчини — полный банкрот, а может, уже и мертвец.

— Да, пока мы здесь с вами разглагольствуем, — сказал Рехано, — бедняга Манчини, вполне вероятно, уже отдал Богу душу и успел предстать перед Страшным Судом.

— Это шантаж, — стоял на своем Саддам. — Я не знаю никакого Манчини.

— Мне нравится ваша выдержка, — заметил Рехано. — И ведете вы себя очень разумно. Приятно иметь такого подзащитного. Не сомневаюсь, что с вашей помощью я сумею получить для вас минимальное наказание.

А чтобы не быть голословным, Рехано показал Саддаму документы, в которых были перечислены все крупные операции по сбыту наркотиков, совершенные Саддамом и Манчини за последние полгода. А кроме того, он предъявил заключенному фотоснимки, запечатлевшие Саддама вместе с итальянским боссом.

— Допустим, что все это — не фальсификация, — осторожно начал рассуждать Саддам. — Тогда не понятно, зачем вам понадобилось топить Манчини и выгораживать меня?

— Думаю, что как раз это вам понятно, — ответил Рехано. — Вы хотите из моих уст услышать подтверждение своей догадке? Что ж, такая постановка вопроса вполне правомерна. Мы устраняем Манчини как конкурента, а вам предлагаем сотрудничество, потому что нас интересует дешевый российский, и в частности среднеазиатский рынок, где вы играете отнюдь не последнюю роль.

— Предположим, что и это — правда. Но объясните, зачем вам понадобилось устраивать для меня ловушку на таможне, если можно было просто предложить мне более выгодные условия, когда я находился на свободе? Ведь тогда, в случае моего согласия, мы бы сразу начали сотрудничество, а так я должен буду какое-то время париться в тюрьме.

— К вашему аресту наша фирма не имеет никакого отношения. Мы действительно давно к вам присматривались и собирались вступить с вами в переговоры. Но сначала вас перехватил Манчини, а теперь, когда мы постарались его обезвредить, неожиданно подсуетились колумбийцы, которым вы перешли дорогу, и подставили вас на таможне.

— Что ж, это кое-что объясняет, — хмыкнул Саддам. — Значит, если верить вам, то вы не просто надеетесь воспользоваться ситуацией, в которой я оказался, но и собираетесь ее поправить?

— Вот именно!

— Выглядит логично, только в цепи ваших рассуждений недостает некоторых звеньев, — подумав, сказал Островски. — А если быть точнее, то я пока не вижу с вашей стороны каких-либо гарантий. Вы располагаете компроматом против Манчини. Но если пустите эти материалы в ход, то заложите тем самым и меня, поскольку все эти дела Манчини проворачивал вместе со мной. А вам, вроде бы, это не выгодно? То есть, я хочу получить доказательства того, что Манчини вами полностью нейтрализован и выведен из игры таким образом, что тень при этом не упала на меня!

— Материалы, которыми мы располагаем, предназначались только для беседы с вами, но отнюдь не с сеньором Темесом. А для него у нас приготовлена другая папка, и она ляжет к нему на стол сразу же после вашего согласия сотрудничать с нами. Вот, смотрите. Провал операции на итальянской таможне. Это дело с вами никак не связано, зато Манчини в нем засветился полностью. Полиция идет за вашим боссом по пятам, вот газета, где сообщается о розыске опасного преступника Манчини. Но обещаю вам, что наши люди доберутся до него гораздо быстрее, нежели полиция. Возможно, уже добрались. Это в наших интересах: уничтожить Манчини и вывести из-под удара вас. Теперь понятно?

— Да. И что я, по-вашему, должен заявить следователю?

— Вам надо признаться в том, что вы несколько раз перевозили из Италии в Венесуэлу кейс, содержимое которого вам было не известно. Оставляли кейс в гостиничном номере, там его кто-то забирал. Вы же по возвращении в Италию получали за это деньги от некоего Джовани, который вас подрядил. Кто этот Джовани, вам не известно. Гостиницы, в которых вы останавливались, принадлежат Херману Гальярдо, это полицией уже установлено. Вам надо только подтвердить, что выбор этих гостиниц не был случайным. Скажете, что вам велел останавливаться там Джовани.