В. Гридасова - Запретный мужчина

— Это еще не значит, что он с тобой не имеет дел, прервал Хермана Оливейра.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Недавно на твой счет в банке поступило несколько миллионов долларов. Их перевела фирма Манчини. А затем, как я уже говорил, стало известно, что этот сверчок пойман на противозаконной сделке в порту.

Херман в задумчивости потер лоб. Манчини… наркотики… крупная сумма на его счету… Господи, откуда это все на него свалилось?

— Это не все, — продолжал Оливейра.

— Что еще? — глухо спросил Херман.

— Сразу после того, как ты позвонил мне и попросил связаться с моим человеком в полиции, — продолжал Оливейра, — я почувствовал нутром, что над тобой и в самом деле собираются тучи, и поручил одному человеку присматривать за тобой. Этот парень сразу засек то, чего не заметил ты, будучи человеком самонадеянным, — за тобой ведется слежка.

Херман помолчал.

— Ты уверен? — наконец спросил он.

— А я когда-нибудь вводил тебя в заблуждение? — вопросом на вопрос ответил Оливейра.

— Нет, никогда, — упавшим голосом сказал Херман.

Он нажал на кнопку, и тут же вошла секретарша.

— Майнулита, не соединяй меня ни с кем, я занят, — сказал ей Херман.

— Хорошо, сеньор Гальярдо.

После ухода секретарши надолго воцарилось молчание.

Херман обдумывал услышанное им от Оливейры. Он пытался представить, кому было выгодно впутать его в эту историю, кто хочет потопить его? Неужели это она, Ярима? Ведь других врагов у него нет… Темес говорил о некоем Островски, которого задержали на таможне. Скорее всего, это человек Манчини. Значит, Ярима имеет дело с итальянцами?.. Впрочем, может быть, за спиной Манчини стоит кто-то другой. Кто? Кто?..

— Твои предложения? — наконец произнес Херман.

— Схема вырисовывается такая, — заговорил Оливейра, — Италия — Венесуэла — Колумбия. Есть подозрение, что того типа, о котором ты говорил, заложила на границе колумбийская мафия. Вероятно, это какая-то конкурирующая с Манчини колумбийская фирма. Колумбийцы знают, что делают. Я бы на твоем месте поискал в Колумбии… Надо каким-то образом выйти там на конкурентов Манчини — они могли бы пролить свет на это темное дело, им незачем таиться от тебя. Здесь тебе опасно оставаться!

— Ты уверен?

— Совершенно. Видишь ли, у Темеса есть зацепка, чтобы посадить тебя, особенно если этот Манчини подыграет ему. Сидя в тюрьме, ты ничего не докажешь. Счета твои арестованы. Это серьезное предупреждение. За тобой установлена слежка. Это также серьезное предупреждение. Следующим шагом полиции будет твой арест. Ты слушаешь меня? — заметив, что Херман задумался, прервал сам себя Оливейра.

— Да, конечно. Продолжай.

— Я от твоего имени, — продолжал Оливейра, — потихоньку заключу сделку на продажу вашего дома и имущества, чтобы у тебя были кое-какие средства; к тому же у твоей жены есть драгоценности. После этого ты с семьей садишься в машину и на всех парах мчишься в Колумбию. Я попытаюсь освободить тебя от слежки.

— Пожалуй, ты прав, — молвил Херман, — только как это все объяснить Ирене?

Оливейра сделал протестующий жест.

— Я бы на твоем месте ничего не стал объяснять… Твоя жена перепугается до смерти, если ты начнешь вдаваться в объяснения. Она может выкинуть что-то такое, что задержит ваш отъезд. А времени у тебя немного, сам понимаешь. Позже ей все объяснишь, она поймет тебя.

— Хорошо, — сказал Херман, — я поступлю так, как ты советуешь.

— И правильно сделаешь, — подытожил Оливейра.

Вопреки ожиданиям Хермана, Ирена, когда он известил ее, что им всем необходимо на некоторое время перебраться в Колумбию, не пустилась в расспросы.

— Значит, тебе необходимо сделать рокировку, — только и проронила она.

— Что?

— Я говорю, что тебе понадобилось сделать рокировку, — натянуто улыбнувшись мужу, повторила Ирена, — а рокировку делают для того, чтобы король был со всех сторон защищен. — Голос ее был совершенно спокоен.

— Ну да, — неопределенно сказал Херман, — только поверь мне, ничего серьезного не произошло. И прости меня, что я пока ничего не могу тебе объяснить… Я…

Ирена жестом остановила его.

— Я вовсе не требую объяснений. Ты мой муж, а муж имеет право приказывать жене… И приказы эти — тут Ирена снова выдавила из себя улыбку, — не обсуждают…

Херман обнял ее, а потом, взяв лицо Ирены в ладони, проникновенно сказал:

— Я благодарен тебе, моя дорогая, что ты ни о чем не спрашиваешь меня…

— Ты моя судьба, и я должна во всем слепо доверять тебе, — кротко возразила Ирена. — Что мне надо сделать? Чем я могу помочь тебе?

— Дорогая, тебе необходимо собраться и собрать детей. Прихвати все свои драгоценности, — при этих словах лицо Хермана слегка омрачилось, — затем возьми Мартику, и пойдите попрощайтесь с Эстелой.

— Значит, мы уезжаем надолго, — покорно произнесла Ирена.

— Нет, не думаю, — Херман слегка отвернулся от жены, чтобы избежать ее взгляда.

Но Ирена сама отвела глаза.

— Хорошо, дорогой, я сделаю, как ты говоришь. Что мне сказать Эстеле?.. Ведь она примется расспрашивать меня…

Херман немного подумал.

— Скажи ей то же самое, что я сказал тебе. Что пока нам необходимо уехать, так складываются обстоятельства. Если после нашего отъезда ее начнут расспрашивать, пусть скажет, что ничего не знала о нашем предстоящем отъезде, что для нее это большой удар, поскольку ее разлучили с приемной дочерью…

— Хорошо, — согласилась Ирена, — я так и сделаю.

— Прости, дорогая, — повторил Херман. — Теперь я должен отдать кое-какие распоряжения Онейде.

Оставшись одна, Ирена села в кресло и закрыла лицо руками.

Спокойствие, которое она продемонстрировала мужу, было напускным.

Она была рада, что осталась одна и могла полностью отдаться своим переживаниям.

Боже, видно жить в покое и счастье ей не суждено! Только она успокоилась после всех пережитых страданий, пришла в себя, перестала опасаться за благополучие своей семьи — как вдруг этот внезапный отъезд.

Что стоит за ним? В какие сети угодил ее муж, если ему не остается ничего другого, как бежать за границу? Кто ему расставил эти сети? Неужели все так серьезно?..

Она видела, что Херман изо всех сил пытается сохранить бодрость и уверенность в себе. Но чего стоит эта уверенность, если им необходимо скрываться?

Ирена смутно припомнила один знаменитый бестселлер о жизни мафии. Она теперь повела себя, как жена настоящего мафиози, которому необходимо «залечь на тюфяки», то есть скрываться вместе с семейством… Но Херман уверял ее, что не имеет никаких связей с мафией, и это не может не быть правдой — он никогда бы не подставил свою семью под удар. Значит, что-то другое…

Слезы хлынули из глаз Ирены, но она вдруг подумала, что не вправе сейчас отдаваться своим переживаниям.