Анастасия Орехова - Вкус запретного плода

Внешне Алена была настоящей Аленушкой из сказки — с толстой золотистой косой и прозрачными, как вода в реке в ясный день, серо-голубыми глазами. На гордо поднятой голове она несла высокий сифон с газировкой, который слегка придерживала рукой. Другую руку она сразу же, от дверей, протянула Марине, но Валерьян стоял к дверям ближе, поэтому по пути Алена приостановилась и легким, нежным, бесконечно естественным движением потянулась к нему и поцеловала его в губы. Алена в упор посмотрела на Марину, словно желая проверить ее реакцию. Но реакции никакой не было, кроме разве что восхищения. И хотя к восхищению Алена давно уже привыкла, ей приятно было читать его в новых глазах незнакомцев.

Поцеловав Валерьяна, Алена продолжила путь к Марине, по-прежнему протягивая ей руку, будто бы для пожатия, но, подойдя, неожиданно обвила этой рукой Марину за талию, притянула к себе и тоже поцеловала, не в губы, правда, а в щеку, но с такой нежностью, что Марина невольно зарделась. Ей почему-то было приятно и как-то даже забавно, хотя никогда до этого она с девочками не целовалась. Но Алена и в самом деле была удивительная девочка.

— Ну, привет, — сказала Алена, обращаясь уже к ним обоим. — И где же это вас носило?

— Так получилось. — На сей раз голос Валерьяна прозвучал слегка виновато. — На пятнадцать сорок пять мы опоздали, а к шестнадцати семнадцати, ты же знаешь, автобусов нет.

— Ясно, счастливые часов не наблюдают. Голодные небось?

— Как волки, — вырвалось неожиданно у Марины, и все засмеялись.

За дверью послышался плач младенца. Оля, скорчив недовольную гримаску: ну вот, с добрым утром, дорогие товарищи! — двинулась на выход, но Алена удержала ее.

— Постой, кажется, Женька несет ее сюда.

— И зачем? — по-прежнему не скрывая недовольства, произнесла Ольга, но дверь отворилась, и в комнату вошла тоненькая, почти прозрачная девушка с обесцвеченными пергидролем белыми, коротко стриженными волосами. На руках у нее был младенец, при виде которого Валерьян расцвел.

— Ой, Ничка! Какая стала! Неделю не видел, а кажется, вдвое больше. — Он протянул было руки, но его опередила подоспевшая Ольга, на ходу задирающая свитер. Крысу она небрежным жестом перебросила на крышку рояля, где та теперь и сидела, невозмутимо умываясь сухими голыми лапками.

— Давай сюда, общий папаша! Она же голодная! Иди ко мне, Ничка-синичка, серенькая птичка!

Молча, затаив дыхание, наблюдала Марина, как Ольга кормит ребенка. Она этого никогда не видела!

Грудь у Ольги была большая, полная и белая-белая, сквозь кожу просвечивали синеватые жилки. А младенец был такой крохотный, что Ольгина грудь была, пожалуй, в два раза больше прильнувшей к ней головенки. Но сосала малышка как электронасос. Ольга даже слегка морщилась, наверно, крохотные губенки умудрялись причинять ей боль.

— Ой, какая деточка! — выдохнула наконец Марина.

— Нравится? — переспросила Ольга, заканчивая кормить и пряча грудь под свитер. — Ну, бери. — И неожиданно сунула младенца в руки оторопевшей Марине.

Все стали наблюдать за ней. Неловко ухватив ребенка, Марина застыла столбом, мучительно сознавая нелепость своего положения. Они, конечно, все сразу заметили, что она впервые держит, да что там держит, видит! — такого маленького! Младенец захныкал, и положение сделалось еще нелепее. Марине стало так стыдно, что покраснели не только мочки ее ушей и щеки, но и шея, и спина, и даже руки, в которых она держала малышку, а на лбу проступили бисеринки пота, в висках застучала кровь. За что они с нею так?! И в то же время даже сквозь мучительный стыд Марина ощутила, как это приятно держать такое маленькое и теплое существо на руках. Если бы только они не смотрели сейчас на нее, экая чертова прорва глаз, чужих, незнакомых, испытующих, если бы только Марина могла побыть сейчас с этим крохотным, копошащимся чудом хоть минутку наедине! Младенец, словно ощутив всю суматошность ее состояния, захныкал сильнее, потом завопил и продолжал вопить, пока Алена не сжалилась и не забрала его у Марины.

— Ничего, научишься. Этого добра у нас много. Чересчур даже. Да вот, например. Откуда ты, прелестное дитя?

Все, как по команде, посмотрели на дверь. На пороге стояла маленькая, безумно похожая на Алену девочка с сонными, проказливыми глазами.

— Явление второе. Те же и Соня. Тебе что? — Алена изо всех сил старалась говорить сурово, но у нее не получалось.

— Валя приехал! — не отвечая, выкрикнула малышка и, легко перелетев через всю комнату, повисла на шее у Валерьяна.

— Валька, сейчас же отнеси ее обратно в постель, а то вы у меня оба получите! — пригрозила Алена, еле сдерживая смех. Но они не обратили на нее никакого внимания, целиком поглощенные друг другом.

— Я так скучала, так скучала, — счастливо поскуливала девочка, уткнувшись в грудь Валерьяну. — А это ты Марину привез? Она теперь тут будет жить? С нами?

— Да, маленькая. А ты почему еще не спишь?

— Я тебя ждала. Я так тебя ждала! Сказали, ты к обеду приедешь и Марину привезешь, а вас все нет и нет. Я ждала-ждала. Я заболеть могла от такого ждания!

— Прости меня, пожалуйста, мы на электричку опоздали.

— Больше так не будешь? Ну, смотри, прощаю в последний раз. И завтра не уезжай, хорошо?

— Куда же я от тебя уеду?

— Как куда? В Москву. Я знаю, у тебя там бабушка. У меня в Москве тоже бабушка есть, даже две. Марина твоя теперь тут. И ты к ней больше уезжать не будешь. Ты меня любишь?

— Да, — сказал Валерьян.

— А Марину?

— Нет, это просто ужасное дитя! — вмешалась в разговор Алена. — Марш спать сейчас же, иначе тебя ждет грандиозная шлепка! А ты, Валька, кончай ее баловать, а то вечно, как ты тут, так она на голове ходит.

— Тогда пускай Валя меня отнесет! — капризно потребовала девочка. — А ты, мама, пойди с нами и спой мне песенку.

— Еще что? — фыркнула Алена. Тем не менее они вышли втроем, причем Валерьян с Аленой довольно долго не возвращались. Похоже было, что настоящая хозяйка здесь Соня. Впрочем, почему только Соня? Здесь, по словам Валерьяна, должна быть целая куча детей. Интересно, они все на голове все время ходят? А взрослые пляшут под ихнюю дудку? Это как-то не совсем то, о чем Марина мечтала. А вообще, любит ли Марина детей? В смысле, не таких роскошных младенцев, как Ольгина Ничка, а таких вот маленьких, похожих на Соню, монстров? Любит ли Марина детей? Детей Марина не знала. Не знала.

И с Валерьяном все опять стало непонятно. Странно, Марину почти совсем не задело вольное обращение с ним Ольги или Алены, но вот к Соньке она его взревновала безумно. С ума она, что ли, сходит тут потихоньку или уже сошла? А как они вышли втроем ребенка укладывать, ни дать ни взять, счастливое семейство! Впрочем, Валерьян ведь и по дороге говорил, что Алену любит. А про нее, про Марину, он ничего такого никогда не говорил.