Лесли Пирс - Куколка

Бэлль открыла рот от изумления. Эти двое больше часа допрашивали ее, как будто она была преступницей, а не потерпевшей. Она не понимала, почему они не поблагодарили ее в начале допроса.

Тодд в мельчайших подробностях заставил девушку рассказать о том, что именно произошло в комнате Милли. Он постоянно перебивал Бэлль, задавал наводящие вопросы, как будто хотел поймать ее на лжи. В какой-то момент он даже намекнул на то, что она пряталась под кроватью по другой причине, а не из страха быть пойманной. Он явно не поверил, что Бэлль действительно не знала о том, что происходит в борделе.

Когда инспектор заставил девушку рассказать о ее похищении, на его лице было такое циничное выражение, как будто он думал, что она села в экипаж к двум незнакомцам в поисках приключений. И лишь когда Бэлль наконец добралась до истории о том, что произошло с ней у мадам Сондхайм, и разрыдалась, Тодд немного смягчился.

Он показал ей длинный список с именами других девушек и спросил, не встречала ли она кого-нибудь, не слышала ли о ком-нибудь из них. Некоторые имена уже упоминал Ной, но Бэлль ничего о них не знала. В это инспектор, похоже, тоже не поверил.

Бэлль так и подмывало высказать инспектору Тодду все, что она о нем думает, но она прикусила язык, проглотив колкую отповедь.

— Как это предусмотрительно с вашей стороны, — произнесла она, скрывая сарказм за сияющей улыбкой.

— Вы понадобитесь нам для проведения официального опознания двух подозреваемых, когда мы их арестуем, — предупредил ее Тодд, явно невосприимчивый к сарказму. — И как только ваши показания будут запротоколированы, вас попросят их прочесть и подписать. А пока позвольте мне выразить свою радость по поводу того, что вас нашли в Париже и вернули назад в семью, к друзьям.

Когда полицейские ушли, Бэлль вошла в кухню, где ее ждал встревоженный Джимми.

— Все хорошо? — поинтересовался он.

— Теперь я понимаю, почему большинство людей не хотят помогать полиции и даже не просят у нее помощи. Полицейские два года сидели сложа руки, а когда я наконец вернулась — без их, прошу заметить, помощи, — относятся ко мне так, как будто я обманщица, — пожаловалась она. — Этот инспектор Тодд толстокожий, как носорог. Но он пообещал, что сегодня же Кента со Слаем арестуют. Будем надеяться, что это не пустые слова.

Джимми с сочувствием посмотрел на нее.

— Говорят, что теперь никто не станет прикрывать Кента, даже если он попытается кого-то подкупить, — сказал он. — И не только из-за того, что он убил Милли и похитил тебя, но и из-за ужасных условий, в которых жили его постояльцы, из-за других пропавших девушек, из-за жестокости, с которой он расправляется с любым, кто встанет у него на пути. Он получит по заслугам — даже те, кто раньше был ему предан, бросили его. Его обязательно повесят, я уверен в этом, а если Слаю не зря дали такое прозвище, он заговорит, чтобы спасти свою шкуру.

— Я надеюсь, что найдутся остальные девушки, что они вернутся домой, — сказала Бэлль. — Но я боюсь, что многих из них уже нельзя спасти. — Она опустилась на стул, чувствуя себя подавленной.

— Дядя Гарт сказал, что я могу взять выходной. Ему кажется, что ты загрустила. Он предложил мне куда-нибудь тебя сводить, чтобы ты развеселилась. Ты не хотела бы прогуляться?

— С удовольствием, — благодарно отозвалась Бэлль. Ей не хотелось остаток дня провести в четырех стенах в размышлениях над тем, как нечестно обошлась с ней полиция.

— Сегодня такой прекрасный, солнечный день. Мы могли бы взять лодку и поплыть до Гринвича, или отправиться в парк аттракционов в Хампстед-Хит, или посетить ботанический сад.

— Я выбираю Гринвич, — ответила Бэлль.

Джимми просиял. Он сказал, что сбегает наверх и переоденется, потому что утром работал в подвале.

Бэлль осталась в кухне и вымыла чашки. Мог отправилась на рынок за овощами. В окно Бэлль видела, как Гарт ставит друг на друга бочки и пустые ящики, которые скопились на заднем дворе. Прогулка с Джимми давала ей возможность расставить все точки над i; девушка понимала, что поступала не совсем честно, избегая разговора с ним.

Вчера Бэлль долго не ложилась, потом Мог увела ее на весь день — они ходили к портнихе примерять свадебное платье. Бэлль могла бы вернуться домой и поговорить с Джимми, но вместо этого предложила Мог пройтись по магазинам на Регент-стрит. Весь вечер Джимми простоял за барной стойкой, поэтому они обменялись только парой слов.

И Мог, и Гарт явно возлагали на них с Джимми большие надежды. Бэлль замечала это даже в мелочах. На верхнем этаже для нее приготовили спальню с красивыми обоями в цветочек, с занавесками, обшитыми рюшами, и новой двуспальной кроватью с изысканным резным изголовьем — такая кровать впору молодоженам. Соседняя с ее спальней комната была без мебели. Бэлль была уверена, что она станет гостиной, если они с Джимми поженятся.

Девушка прекрасно знала, что подобные планы — обычное дело в семьях, где живут молодые люди, которых считают идеальной парой друг для друга, но считала эти предположения навязчивыми и отчасти наивными. Ей очень нравился Джимми; он обладал всеми теми качествами, которые любая девушка захотела бы видеть в своем муже. Откровенно говоря, если бы Бэлль в юном возрасте не похитили, они, вне всякого сомнения, полюбили бы друг друга и, возможно, к этому времени уже поженились бы.

Но Мог и Гарт забыли о том, что Бэлль уже не была невинной девушкой. За два последних года между ней и Джимми пролегла огромная пропасть. Бэлль чувствовала, что Мог с Гартом и сами это видят, но они нашли свою любовь, поэтому прониклись трогательной, но опасной идеей, что любовь Джимми сможет помочь Бэлль забыть прошлое.

Шагая по Виллиерс-стрит к набережной Темзы, чтобы сесть на катер, Бэлль взяла Джимми за руку.

— Помнишь тот день, когда мы бежали здесь по снегу? — спросил он.

— Когда со мной случалось что-нибудь плохое, я постоянно вспоминала этот день, — призналась она. — Как странно видеть тебя таким взрослым. Мы оба сильно изменились за эти два года.

— Мне кажется, я ничуть не изменился, — улыбнулся Джимми. — Подрос на несколько сантиметров, нарастил мышцы, вот и все!

— Нет, не только это, — сказала Бэлль. — Ты стал мужчиной, у тебя появилась уверенность в себе. Когда мы познакомились, ты был еще мальчишкой, который тосковал по умершей матери.

Джимми скорчил рожу.

— По-твоему выходит, что я был дурачком.

Бэлль засмеялась.

— Я не это хотела сказать. Это меня едва ли можно назвать умной. Я ничего не знала, нигде не бывала, кроме Севен-Дайлс.

Они продолжали болтать, когда встали в длинную очередь, состоявшую из желающих сесть на прогулочный катер. Настроение у Бэлль улучшилось, потому что Джимми не приставал к ней с расспросами. Он рассказывал ей байки о соседях, кого-то она помнила, кого-то нет, но все равно ей было смешно. Джимми был хорошим рассказчиком, он умел красочно описывать, однако временами в его речах звучали едкие нотки, как будто он слишком хорошо знал цену тем, о ком шла речь. Бэлль поймала себя на том, что беззаботно смеется, и к тому времени, как они взошли на борт и нашли место на носу катера, девушка еще больше радовалась тому, что они отправились на эту прогулку. Ей было так уютно рядом с Джимми!