Лесли Пирс - Куколка

На борту находились разные люди: молодые парочки, семьи, старики, немного иностранцев, приехавших на праздники в Англию. Солнышко припекало, река сверкала, и все вокруг были веселы и дружелюбны в предвкушении чудесного дня.

— Мне всегда хотелось, чтобы Мог покатала меня на одном из этих прогулочных катеров, — призналась Бэлль, когда катер с пыхтением двинулся вниз по реке. — Раньше я на нее злилась, потому что она не хотела этого сделать, но теперь мне кажется, что Энни просто никогда не отпускала ее на целый день.

— Мог однажды рассказала мне, как просила Энни отпустить тебя с ней ненадолго на море, — сказал Джимми. — Энни отказалась. Мог подумала тогда, что это из-за ее вздорного характера, но позже она поняла: Энни просто ревновала к тому, насколько вы близки.

— Не знаю, почему Мог не ушла от нее. Иногда Энни была так сурова с ней, — задумчиво произнесла Бэлль.

— Разумеется, из-за тебя, — ответил Джимми. — Но еще мне кажется, что она была привязана к Энни. Мог рассказывала мне, что женщина, которой раньше принадлежал бордель, постоянно болела и Энни ухаживала за ней. Мог не из тех, кто забывает добро.

— Мне кажется, она недооценивала себя, хотя именно на ней все и держалось, — сказала Бэлль. — Расскажи, как они разошлись. Энни приглашала Мог переехать с ней в пансион?

— Энни строила планы только относительно себя самой, — произнес Джимми. — В то время она совсем за собой не следила, и казалось, что на Мог ей вообще плевать, но, как выяснилось, все было к лучшему.

— Интересно, когда Энни приедет со мной повидаться? Или ты думаешь, что она ждет, когда я сама нанесу ей визит?

Джимми пожал плечами.

— Трудно догадаться, о чем думает Энни. Я раньше никому никогда об этом не говорил, но я ходил к ней, когда Ной узнал, что тебя отослали в Америку. Поделившись с Энни новостями, я хотел узнать ее получше, но она была со мной довольно груба. Сказала, что, где бы ты ни была, ты могла бы черкнуть ей пару строк. Я возразил, что, возможно, ты и писала, но старый дом сгорел и письма так и не нашли адресата.

— Я посылала открытку из Нью-Йорка, — сказала Бэлль. — Мне и в голову не пришло, что Энни там больше нет. Я представляла, как они живут в Джейкс-Корт, Мог развешивает белье, а мама сидит за столом, обедает с девушками. И тебя, конечно, представляла, как ты бегаешь по поручениям дяди. Как-то, когда я осела в Новом Орлеане, я решила послать обстоятельное письмо, но так и не написала его: подумала, что Мог и Энни станет только хуже, если они узнают правду о том, что со мной произошло.

— Понимаю, — произнес Джимми. — Но я не мог понять отношение Энни. Она меня только разозлила. Она так все перекрутила, что стала считать себя жертвой. Я сказал ей об этом прямо в лицо, и она велела мне убираться прочь.

Джимми продолжал рассказывать Бэлль о том, что он предпринимал, пытаясь ее разыскать. Она улыбнулась, когда он описывал, как проник в контору Кента и в его дом на Чаринг-Кросс.

— Тебе этот дом не показался странным? — спросила Бэлль. — Я видела только прихожую и гостиную. Там было так красиво и уютно! Совсем не такой дом ожидаешь увидеть у такого чудовища, как он.

— Я подумал то же самое. Узнаем ли мы когда-нибудь, почему все так вышло? — задумчиво протянул Джимми. — Неужели он на самом деле хотел увезти туда Милли?

Перед мысленным взором Бэлль предстала картина: запертая наверху, дрожащая от страха Милли.

— Давай не будем об этом. Я сразу же вспоминаю Паскаля. Мне кажется, они с Кентом — два сапога пара.

— Обещаю, однажды ты проснешься и поймешь, что кое-что приобрела за эти два года, какими бы ужасными они тебе ни казались, — сказал Джимми.

Девушка удивленно приподняла брови.

— Это настолько же маловероятно, как и то, что я на самом деле любимая дочь короля Эдуарда, — захихикала она.

Джимми улыбнулся.

— Знаешь, так случилось со мной. Я очень расстроился, когда ты исчезла. Ты была моим единственным другом и неожиданно пропала. Но, как ни удивительно, благодаря этому моя жизнь волшебным образом изменилась. После пожара к нам переехала Мог, ее присутствие сделало дядю счастливее, а попытки найти тебя поставили перед нами новую цель и сплотили нас. Даже наш паб стал процветать.

— Да уж, я вижу, как наладилась твоя жизнь, — кивнула Бэлль. — Но сомневаюсь, что доживу до той минуты, когда скажу: я рада, что меня сделали проституткой.

— Нет, я не об этом. Но отсюда вытекает и другое. Я сам смог это понять, только когда оглянулся назад. Тяжело было видеть, как Мог страдает, я тоже был вне себя от волнения. Это было темное, страшное время. Но не будь всех этих событий, полюбил бы я своего дядю, стал бы уважать его? Не думаю. У меня появилась Мог, которую я обожаю. И я нашел великолепного друга — Ноя. Они в свою очередь оказали мне доверие, я стал справляться с работой в пабе. Теперь мне кажется, что у меня есть настоящая семья и будущее. И так думаю не только я. Посмотри, как счастливы Мог и дядя Гарт. Жизнь троих людей изменилась к лучшему.

— В таком случае мне нужно и самой оглянуться и посмотреть, может, я тоже что-то приобрела, — протянула Бэлль.

— Пока для этого слишком рано. Ты все еще зациклена на прошлых обидах. Но держу пари, есть люди, с которыми ты хотела бы встретиться вновь. То, что ты пережила, изменило твой образ мыслей. Однажды ты проснешься, как проснулся я, и обрадуешься.

— Может быть, — ответила Бэлль. Единственный человек, которого она искренне хотела бы видеть — это Этьен, но она не собиралась в этом признаваться, поэтому решила сменить тему.

Гринвич привел Бэлль в восторг своими старомодными домиками, пивными, расположенными в непосредственной близости от реки, и элегантными домами в георгианском стиле, расположенными чуть поодаль. Девушка подумала, что роскошные зеленые лужайки перед Королевской медицинской и Военно-морской академиями добавляют этим заведениям величественности. Они с Джимми купили пирог в палатке у реки, потом взобрались на холм, чтобы взглянуть на обсерваторию, посидеть на скамейке, полюбоваться видом на реку.

— В этом дворце родился Генрих Восьмой, — сказал Джимми. Казалось, он отлично знает историю. — Хотя позже здание сожгли дотла. Теперь на том месте, где была крепость Гринвича, построили обсерваторию. В этой крепости Генрих держал своих любовниц. Должно быть, это было удивительное зрелище — короли и королевы, плывущие по реке в своих ладьях. Трудно представить, что здесь проходит нулевой меридиан.

— Тебе нравится управлять «Бараньей головой» или у тебя другие планы на будущее? — поинтересовалась Бэлль.

Они много беседовали. Джимми рассказал ей о похоронах короля Эдуарда, а потом о коронации Георга Пятого, состоявшейся год назад. Он целую ночь не спал, чтобы найти местечко, откуда было бы отлично видно королевскую процессию. Джимми объяснил Бэлль, чем занимались суфражистки, пока ее не было, скольких из них насильно кормили в тюрьме и как погибла одна из них, бросившись под копыта королевской лошади во время скачек в Эпсоме. Он рассказал, что Мог с Гартом жарко спорят об активистках этого движения. Мог ими восхищается, а Гарт полагает, что им следует сидеть дома и ухаживать за своими семьями, а политику и избирательное право оставить мужчинам.