Ирина Тарасова - Не бойся, малышка

— Девчушка, — улыбнулся Дима и, наклонившись, поцеловал меня. На этот раз его поцелуй был нежным и легким, но все равно внутри меня словно взорвалась бомба. — Давай бегом. Опоздаешь — девочка плакать будет.

— Не будет, — ответила я, снимая сумку со спинки стула. — Тима — супердевочка.

Оставив Диму на остановке троллейбуса, я добралась до нового многоквартирного дома, где жила Тима. Пока я парковала свою «шестерку», Станислав садился в «форд». В оправдание я развела руками. «Форд» извиняюще мигнул мне подфарниками.

— Ты опоздала, — встретила меня упреком Тима. — Я проснулась — никого нет.

— Ты уже большая, и у тебя куча игрушек есть, — ответила я. — Умылась?

Тима отвернулась.

— Быстро в ванную, я проверю, — улыбнулась я. — Рогалики будешь?

— Офкосно! — крикнула Тима, соединив русское «вкусно» и американское «of course» в одно слово.

— А ты сегодня другая, — сказала Тима, взяв в руки кружку с какао.

— Почему? — удивилась я, присаживаясь напротив.

— Не знаю, — ответила девочка и с видимым удовольствием откусила рогалик. — Мягкий… Где купила?

— Мы с Димой были в кафе…

— Дима — твой друг или жених? — спросила она меня настороженно.

— Помнишь парня, что кран мне чинил? — вместо ответа сама спросила я.

— А-а-а, — протянула Тима. — Он хороший. Значит, жених?

— Нет, — улыбнулась я. — Мы в один кружок ходим. Он тоже дизайнером, как твой папа, хочет быть.

— Как папа не получится. Он один такой, — уверенно сказала Тима.

— Я знаю, — кивнула я. — Твой папа очень талантливый. Дима, наверное, тоже талантливый. Он с компьютером на «ты».

— А я больше люблю настоящие игрушки, — сказала Тима. — И качели люблю, и гулять.

— А давай сегодня в парк аттракционов пойдем, — предложила я.

— Я ж говорю, что ты сегодня другая, — сказала Тима и выскочила из-за стола. — Я только Мумрика принесу. Давай эти булочки с собой возьмем. А там купим попкорн и газировку. И будет нам праздник.

Праздник удался на славу. Весь день сияло солнце. Мы катались на качелях-каруселях, купили по пакетику попкорна, по бутылочке фанты. Тима не умолкая болтала, смеялась, прыгала и лазала на всем, на чем можно было лазать. Я хоть и не лазала по «паутине», не каталась с горки и не ползала на четвереньках в «лабиринте», но в остальном ничуть не уступала Тиме. Во мне будто заработал атомный реактор, снабжающий весь мой организм таким количеством энергии, что я готова была обнять и перецеловать весь мир.

Прекрасное настроение сохранилось у меня и на следующий день, но ближе к семи я начала волноваться. Вечером в изостудии я должна была встретиться с Димой.

Но Дима не пришел.

— Ты сегодня явно не в ударе, — покачала головой Нелли Петровна, глядя на мои слабые попытки изобразить на листе ватмана профиль Нефертити. — Как себя чувствуешь?

— Настроение препоганое, — ответила я.

— Нехорошо, — неодобрительно поджала губы Нелли Петровна. — Нельзя идти на поводу собственных эмоций. Навык, навык и еще раз навык. Рука работает — голова на периферии. Выработаешь автоматизм — тогда пусть будет и настроение.

— Ладно, — вздыхая, согласилась я и, не поднимая глаз, спросила: — Дима не знаете где?

— Наверное, опять шабашит. И так Господь не много ему дал, а он все время прогуливает.

— Да он с Клавкой загулял, — подала голос Ритка.

Резко обернувшись, Нелли Петровна полыхнула на нее грозным взглядом так, что Ритка втянула голову в плечи, но у меня словно вытащили скамейку из-под ног. Задыхаясь, я соскочила с места и бросилась к выходу. Слезы застили глаза. Так мне и надо, дура набитая, — корила я себя. — Раз переспал, так, думаешь, любовь на всю жизнь, белое платье и фата до полу?! Он такой же козел, как и все!

Я села в машину и, вырулив на шоссе, помчалась куда глаза глядят. Слева мелькнула неоновая вывеска. Я почувствовала, как меня мучит жажда. Оставив машину у кафе, где мы с Димой еще совсем недавно пили кофе с булочками, я почти вбежала в наполовину пустой зал и первым же делом наткнулась взглядом на парочку, уютно расположившуюся в углу под картиной с цветастой абстракцией. Ноги мои подкосились, и я плюхнулась на первый подвернувшийся стул.

— Что будете? — подскочила ко мне официантка?

— Водку, — ответила я.

— Водки нет. Может, чаю из лепестков розы?

— И водки, — упрямо повторила я.

— А к чаю что? Эклеры сегодня особенно хороши.

— Ладно, — наконец согласилась я и тупо уставилась на салфетку, сотканную из соломки.

— Привет, — услышала я над собой. Я вздрогнула и, не поднимая головы, кивнула. В животе что-то ухнуло, и словно жестким шарфом в морозную погоду стянуло горло. — Я опять прогулял, — сказал Дима, садясь напротив. Моя голова сама собой качнулась вниз, пальцы заелозили по салфетке. Дима взял мою руку, спрятал мою ладошку в своих ладонях. — Даша… Мне нужно тебе все объяснить…

— Нет! — вскрикнула я и дернула рукой. Дима еще крепче сжал ладони.

— Дашенька… послушай… посмотри на меня.

Я нехотя подняла голову. Он выглядел усталым и… очень родным, словно я знала его чуть ли не с детства. Не выдержав его теплого, нежного взгляда, я опять отвела взгляд.

— Хорошо, — согласился он и выпустил мою руку.

— Ваш чай с эклером, — сказала официантка и поставила передо мной блюдце с чашкой и тарелку с пирожным. — На здоровье.

— Спасибо, — машинально ответила я.

— Здесь вкусный цветочный чай, — сказал Дима, — хотя я не большой любитель.

— Клавочка Сергеевна, значит, любит?

— Она — да… Не сердись на меня… — Он разжал руки.

— На что же мне сердиться! — как можно равнодушнее сказала я. — Ты мне не муж и не любовник.

— Даша, — мягко сказал Дима, — не надо. Я все тебе расскажу… — Он набрал в легкие воздуха, словно хотел нырнуть. — Клава действительно была моей… в общем, мы с ней изредка спали… блин! Не так. Мы с ней не спали, а…

— Трахались, — подсказала я и, откинувшись на спинку стула, посмотрела прямо в его глаза. На несколько секунд он смутился, затем глаза его сузились, и он выпалил:

— Именно так. Мы с ней трахались, и не больше. Но это не в счет…

— И со мной не в счет… Одной больше, одной меньше. Какая разница, да? — воскликнула я и передернула плечами.

— Есть, — тихо сказал Дима. В его глазах мелькнуло нечто, что заставило меня напрячься. — Есть разница… Помнишь, я тебе рассказывал, что я из-за девчонки универ бросил? А ты еще заметила, что качество, мол, на количество заменил. Ты угадала. — Он вынул платок из кармана, вытер, вероятно, вспотевшие ладони. Я невольно отметила, что ногти у него тщательно подстрижены и серой каймы под ногтями больше нет. — Я не скрываю, что у меня были женщины, — сказал он, убирая платок в карман.

— Ты же не умеешь врать, — ехидно заметила я.