Каридад Адамс Браво - Дикое Сердце (ЛП)

– Возможно, мы больше не вернемся, если только через много лет.

– Когда вы будете старым, капитан?

– Я не успею состариться, потому что буду жить недолго, бури не стареют, а я, в конце концов, буря, ураган, который проходит, разрушая и опустошая. Таков я и такова моя судьба. Когда-то я мечтал о другом, Колибри, но это было лишь мечтой. Не возвысится дом на этих скалах, никто не сделает сад на Утесе Дьявола. Никто не смог бы этого сделать. Это было бы безумием. Мой мир – этот корабль, Люцифер – самая дерзкая пиратская шхуна, которая когда-либо ходила по морям. Не пугайся, глупый, не делай такое лицо. Для кого-то один плохой, а для кого-то хороший. Я не причиню тебе никакого вреда.

– А ей тоже не сделаете зла, правда, капитан?

– Ей? Кому?

– Сеньорите Монике, капитан.

– А, Святая Моника! Не думаю, что ей понравится то, что мы сделаем, но не важно. Забудь о ней, Колибри. Нам, несчастным, которые родились быть несчастными, хуже сделают те, кто хочет из нас сделать хороших и белых. Оставь Святую Монику. Мир суров, жесток и плох. Ты должен стать сильным, бесчувственным, эгоистичным, бороться и побеждать, растаптывая того, кто мешает на пути. Только так я смог выжить; только так смог стать мужчиной. Но черт побери, становится поздно. Пойдем.

– Сожалею, Моника. Мне показалось, что Хуан не слишком настроен выполнять мои поручения. В любом случае вышло правильно. У тебя хорошо организованы бригады, которые помогают тебе ухаживать за больными, все делается нормально, даже можно не контролировать.

– Но разве ты не дал этому человеку своего коня? Не сказал ему…?

– Все, что должен был сказать, я уже сказал. Что ты хочешь? Или он не понял, или не захотел понять. Не думаю, что мы можем слишком многого от него требовать. – Он слегка нахмурился, так как не мог полностью оправдать поведения Хуана.

Ренато Д`Отремон находился возле конюшен в это великолепное солнечное утро, наступившее после грозовой ночи. Бледная, скромная Моника в своем извечном черном платье, говорила, не глядя на него, словно боялась изучающих и дорогих для нее глаз. У Ренато было понимающее выражение, одновременно снисходительное и любопытное, когда он заметил:

– Ты встала очень рано, Моника. Почти с рассветом, как мне сказали.

– В монастыре я привыкла смотреть, как восходит солнце. Для меня в этом нет никакой жертвы, наоборот.

– Ты привела в порядок все недоделанное вчера.

– Я лишь занялась своими обязанностями. Вчера вечером я их оставила, но…

– Ты передала их в мои руки, а я был достаточно слаб или ленив, и не выполнил этого лично. Я понадеялся на Хуана.

– Как раз об этом я не осмеливалась спросить. Тебе не кажется, что ты слишком доверяешь Хуану?

– Пока что ты права, но посмотрим. В любом случае, думаю, ты знаешь Хуана лучше всех нас.

– Почему я должна знать? – удивилась Моника, не совсем понимая.

– Ну я сказал, что думаю. Если это не так, не обижайся. Ты идешь домой? Не хочешь, чтобы мы все вместе позавтракали?

– Благодарю, Ренато, но для меня почти полдень. Я рано позавтракала, а сейчас мне нужно многое сделать. Пойду взглянуть на больных. Иди, Ренато, наверняка донья София и Айме тебя ждут.

– Не думаю, что мне так повезет. С Айме можно рассчитывать на более позднее время, а мама все еще приказывает накрывать себе в комнатах. Семья, о которой я тебе говорил – это добрый Ноэль и наш ужасный Хуан Дьявол. Знаю, что ты зовешь его Хуан Бога, и что он приходит в бешенство, когда к нему так обращаются. Это настоящий дикий кот, но мы его приручим. Рассчитываю в этом на тебя.

– Почему на меня? – вновь удивилась Моника.

– Потому что ты очень понимающая и добрая, и это нужно такому, как он. Конечно, если ты захочешь ему помочь, я ведь этого тебе не навязываю. О, не смотри на меня так серьезно! И не волнуйся, я не хочу быть нескромным. Я уважаю твое спокойствие. До скорого, Моника, я зайду за тобой.

– Как? Ты уже встала? Какая приятная неожиданность, Айме!

– Так как ты не остаешься со мной, у меня нет другого выхода, как следовать за тобой. Где остальные?

Айме нетерпеливым взглядом осматривала просторную столовую, а Ренато склонился над ней и взял за руку, улыбаясь, благодарный и очарованный ее появлением, не имевшее к нему отношения.

– Как выполнил твои поручения вчера вечером Хуан Дьявол?

– Ужасно, он не занимался ими.

– О, ради Бога. Тогда вы, наверное, поссорились.

– Я его не видел и не ссорился. Секрет того, чтобы иметь – не просить слишком много. Посмотри, кто там идет. Я оставлю тебя с ним, пока вытащу из кабинета Ноэля. Распорядись, чтобы подали завтрак, потому что мы скоро вернемся.

Хуан медленно приближался к Айме, устремив на нее глаза. Он увидел ее издалека и намеренно замедлил шаг, дав время Ренато удалиться. Он видел, как тот улыбнулся, поклонился, поцеловал ее руку, а затем ушел. Челюсти Хуана сурово сжались, он сдержал поднимавшуюся горькую волну злости и ревности, и в глазах скользнула темная вспышка, когда сказал Айме:

– Вижу, ты наслаждаешься медовым месяцем. Как нежно тебя приветствует обходительный муж! Кажется, вы созданы друг для друга. Все в вас одинаково: внимание, утонченность, воспитание, знаменитое имя.

– Хватит, Хуан! Разве ты не понимаешь?

– Но несмотря на все это, ты пойдешь со мной. Оставишь свой позолоченный дом в зеркалах, шторах и коврах, чтобы запереться в четырех стенах каюты моего Люцифера. Все готово, этой ночью мы сбежим.

– Ты спятил?

– Не будет для тебя опасности, ты будешь цела и невредима. Нет причин бояться. Убежим со всеми предосторожностями, уедем далеко. Подло, гнусно, трусливо я вырву у Ренато жену, которой она никогда не должна была быть! Знаю, он не виноват. О, если бы был виноват, каким было бы сладострастием и удовольствием вырвать тебя из его рук, унося с собой и его жизнь! Этой ночью я буду ждать тебя в двенадцать, позади церкви, с двумя оседланными лошадьми.

– Это слишком быстро, Хуан! – возразила Айме, испуганно выбирая между страстным желанием и беспокойством потерять благосостояние, так хитро и лицемерно приобретенное.

– Мы и так уже задержались, и я не хочу больше видеть тебя с ним, ты слышала? Не хочу, потому что не уверен, что смогу сдержаться. Я делаю, как ты хочешь, уступаю твоим капризам, как раб. Не подведи меня, Айме, потому что я этого не прощу, поняла?

– Замолчи, ради Бога! – умоляла встревоженная Айме, увидев приближавшегося Ренато.

– Не было необходимости, – объяснил Ренато безразлично. – Ноэль уже позавтракал и полностью погружен в книги и бумаги. Что касается Моники, она отправилась к больным. Так что нас будет трое. Прикажи, чтобы накрывали, дорогая.

Вошло двое слуг, безупречно одетых в белое, и накрыли деликатесами роскошный стол. Все было приготовлено с предельной тщательностью, при одном только взгляде накрытый стол вызывал эстетическое удовольствие, фарфоровые чашки, расшитые скатерти, изящное стекло, серебряные подносы, вазы, переполненные лучшими видами фруктов, выращенных на плодородных землях.