Каридад Адамс Браво - Моника (ЛП)

– Хуан, Хуан… Если бы ты меня любил!

– Искать Монику? Самолично искать Монику? Вы уверены, Ноэль?

– Я своими глазами видел, как он сел на корабль. Он отверг мое общество, велел возвращаться, больше не заниматься его делами, и как вы понимаете, я не мог ничего поделать. Он был в доме губернатора, ждал в прихожей, затем проследовал в экипаже до пристани, погрузился вместе с береговой охраной на корабль, при этом сообщив мне, что все это при полной поддержке губернатора. Ренато удалось то, в чем вам было отказано и даже больше: приказ о немедленной выдаче.

София Д`Отремон провела кружевным платком по вискам и протянула руку, чтобы взять флакон, который Янина поднесла тихо и прилежно. Был самый разгар раскаленного утра со спертым воздухом, когда старый нотариус, начал свой рассказ:

– Он сказал, что его невестка совершенно невинна, и он должен вырвать ее любой ценой из рук этого варвара, кому в момент помешательства и ревности отдал ее.

– Невинна? Совершенно невинна? С кем говорил мой сын до того, как принять это решение? Кто мог рассказать ему? И когда, как? Кто? Янина, с кем говорил мой сын вчера вечером? Ты можешь сказать?

– Он говорил с сеньорой Айме, донья София, очень долго. Они долго говорили в коридоре. Сеньор Ренато нетерпеливо смотрел на дорогу, ожидая вашего возвращения. К концу разговор приобрел жесткий оттенок.

– Где Айме? Я не видела ее в комнатах, когда приехала, – сильно встревожилась София. – Где она была?

– Я бы тоже хотел знать, – указал Ноэль. – Почему ее исчезновение совпадает с…

– Сеньора Айме не исчезла, – надменно подтвердила Янина. – Она в своей комнате, приказала убрать и почистить комнату, чтобы Ана поставила цветы в вазы. Там ей вчера подавали ужин, а сегодня утром – завтрак. Позволю себе сказать сеньору нотариусу, что трагедии не случилось, и вероятно, не случится.

София Д`Отремон встала, еле сдерживаясь. Она сжала руками изящный кружевной платок, казалось, раздумывала мгновение, и наконец направилась к дверям, у порога развернулась и предупредила:

– Будьте добры, подождите меня в библиотеке, Ноэль. Я сейчас же иду поговорить с невесткой.

На полных парусах, с креном на правый борт, Люцифер бороздил воды под сильным и горячим ветром. Уже виднелась столица Доминики. Сегундо Дуэлос нервно постучал, к двери приблизилась Моника, не удержавшись от порыва повернуть голову и посмотреться в зеркало.

– Что происходит, Сегундо?

– Мы вошли в Розо. Капитан приказал позвать вас.

Моника посмотрела на себя в зеркало и разволновалась, как тогда, когда Хуан заставил взглянуть на отражение себя в воде. Да, она красивая, желанная, и весь ее облик говорил об этом. С глубоким, неясным удовлетворением она подумала, что Хуан увидит ее красивой, и ощутила острое, нестерпимое желание взглянуть в глубокие, темные и жгучие глаза, которые стали для нее одержимостью, наслаждением и мучением души.

– А где Хуан?

– Он в той лодке.

– Не дождался меня?

– Он пошел за разрешением для разгрузки судна. Сказал, чтобы подождали, он вернется с сюрпризом. Что привезет вам красивое платье!

Она усиленно подавила досаду и безудержное чувство огорчения, охватившее ее. Она упрекнула себя, что слишком долго занималась туалетом, который он не увидит. Поджав губы, она оперлась о борт и посмотрела на лодку, которая быстро удалялась, работая веслами. Рядом с Хуаном мелькала темная фигурка, которая подняла обе руки, словно издалека увидела ее.

– Колибри с Хуаном?

– Да, сеньора, добился, чтобы его взяли. Он доволен, как никогда. Не знаю, как добивается этот дьяволенок всего, чего хочет.

– Хуан любит его больше всех.

– Любит, правда; но не думаю, что уж прямо так, больше всех. Говорю, если это не безумие, а безумные настроения имеют…

– Безумные настроения?

– Да, временами. Вчера вечером он был как тигр, и к нему лучше не подходить. Час за часом он ходил вниз-вверх по палубе. Вскоре он переменился, отыскал меня, чтобы подсчитать прибыль за груз. Более двадцати фунтов осталось свободными. И тогда он спросил: «Можно ли в Розо купить кольцо для невесты? Хватит ли двадцати фунтов, чтобы купить золотое кольцо с сияющим камнем, чтобы оно сверкало на солнце?» Я сказал ему: «Конечно хватит. Я знаю ювелира, который продает бриллианты дешево. Их привозят из Трансвааля контрабандой!» и он спросил у меня адрес этого ювелира. Я дал ему, и тогда он спросил, показав свой мизинец: «Он такой же, как и палец Моники?»

– О чем вы говорите, Сегундо? – покраснела Моника, глубоко взволнованная.

– Именно это мне сказал рано утром капитан. Думаю, слишком много сказал, теперь вы знаете. Он сказал, что вы поженились слишком поспешно, и он не смог купить вам кольцо, но лучше это сделать поздно, чем никогда. Я тоже так думаю.

Моника замолчала. Она была слишком взволнованна, чтобы сказать хоть слово. Овладевшее ей чувство было слишком личным, чтобы проявляться перед незнакомцем. Руки схватились за грубые перила, а глаза разглядели сквозь голубизну вод, как лодка приближалась к берегу, веслами которой управляли руки Хуана. Затем они причалили к Розо.

– Посмотри, Колибри, тебе нравится кольцо? Оно стоит двадцать фунтов, но не важно. Я отложу его, и мы заедем за ним, когда погрузим груз.

– Какое красивое, а камень такой большой! Оно для хозяйки?

– Конечно же для хозяйки! Как блестит, правда? Прямо как звезда, и как звезда будет дрожать на ее руке.

Сияющие восторженные глаза Хуана рассматривали бриллиантовое кольцо сквозь стекло маленькой витрины на узкой улочке Розо. Он захотел сначала прийти сюда, а не в Комендатуру Порта, чтобы поскорее увидеть желанное.

– Запомни его хорошенько, Колибри, потому что мы вернемся сюда позже.

– За кольцом? Вы всегда ходите за вещами для хозяйки, капитан. Но хозяйка не так довольна. Она грустит. Часто она плачет, когда смотрит на вещи, которые вы приносите ей.

– Что значит плачет? Ей незачем плакать. Однажды она сказала, что счастлива, чувствует что-то наподобие счастья. Она сама сказала, ясно дала понять, и нескольких дней не прошло.

– Да, я знаю, когда она сказала вам, но после этого, позавчера, она плакала. Я видел ее слезы своими глазами. Сначала, когда она увидела черное платье, то, разорванное, которое вы закинули подальше в стол. Она нашла его, и я увидел, как она заплакала.

– Заплакала? Заплакала, увидев это ужасное одеяние, черную тряпку, которая казалось одеждой для казненного? Жаль, что я не выкинул ее в море! Почему она плакала? Она не сказала, Колибри?

– Она кое-что сказала, но я не совсем понял. Сказала что-то вроде того, что плачет из-за Моники Мольнар. И снова кинула порванное платье в стол, начала писать и еще плакать.