Маша Королева - Мечта мужчины, или 129 килограммов нежности

Но мама Юля сказала: «На кой мне она нужна?» Это она так про Люсю, про дочку свою единственную. Люся пожала плечами и сделала вид, что ей все равно. Что она сама так хотела. С папой Юрой, по крайней мере, спокойнее, и он не ударит ее ладонью по затылку просто так, ни за что. К тому же у него гораздо проще выпрашивать карманные деньги.

А к маме она в гости приходила. Они вместе пили вино и обсуждали маминых кавалеров. Вернее, мама обсуждала их вслух, а Люся молча слушала. Мама надеялась, наверное, что Люся все папе Юре передаст. Папа Юра послушает о Юлиных романтических похождениях и схватится за голову — какую же женщину я упустил! Ему станет грустно и обидно, именно этого маме Юле и хотелось. Но Люся папе никогда ничего не рассказывала.

Люсе еще не исполнилось пятнадцати, когда мама Юля отбыла в неизвестном направлении. Сначала Люсе сообщали, что мама вышла замуж и переехала в другой город, но потом она, конечно, узнала правду.

Примерно в то же время в ее жизни наконец появился первый мужчина. Тогда ей уже было наплевать на романтику. Расплывчатые мечты о море и песке казались пережитками детства. Это было так же дико, как мечтать, например, о том, чтобы стать знаменитой балериной. Четырнадцатилетней Люсе было все равно, в какой именно обстановке произойдет ее ознакомительное свидание с фаллосом. И кто будет хозяином этого самого фаллоса — тоже не важно.

Думаете, это так просто — лишиться девственности? Почему-то мужчины девственниц боятся. Во всяком случае, от нее сбежало четверо — стоило им узнать о ее невинности. Наверное, то были охотники за очаровательной легкомысленностью, которых пугала сама формулировка «серьезные отношения». Они справедливо полагали, что любая девица хочет, чтобы ее первый мужчина был неисправимым романтиком, дарящим цветы, нашептывающим о любви в телефонную трубку и мечтающим о знакомстве с родителями потенциальной невесты. Ее-то ничего из вышеперечисленного не интересовало, но откуда им было это знать? Девственность была для нее как клеймо, как черная метка.

Так что она подарила свою невинность первому же человеку, который осмелился на нее посягнуть. Собственно, может, он и не осмелился бы, если не был так безнадежно пьян. Люся даже имени его не запомнила. Была какая-то «теплая» компания — полусгоревшие шашлыки, дешевый портвейн, водка, берег Волги, запах сена, небо, которое кружится над головой, — и чем больше она пила, тем быстрее становились обороты неба. Чьи-то горячие руки на Люсиной талии, а ей щекотно, и она смеется. А потом они лежали в мокрой траве, чье-то винное дыхание согревало ее разрумянившееся лицо, и она смотрела на угасающий костер. Нельзя сказать, чтобы ей было хорошо. Но с земли Люся Синицына поднялась с чувством отличницы, с достоинством выдержавшей экзамен в академию женственности.

Что потом началось! Она со смехом вспоминала те времена, когда она мечтала хоть о каком-нибудь мужчине, а представители противоположного пола упорно ее игнорировали. Теперь у Люси было столько мужчин, сколько она хотела, и даже чуточку больше. Своего единственного она, правда, так и не встретила — ну, да и Бог с ним. Зачем он нужен, если один из «неединственных» не поскупился подарить ей духи, другой возил ее в школу на новеньком красном мотоцикле, а третий однажды пригласил ее в привокзальный ресторан и угостил бутербродами с красной икрой? Люся считала себя роковой женщиной — кем-то вроде Марлен Дитрих, черно-белое изображение которой висело над ее небрежно заправленной кроватью. Ни одного фильма с участием Дитрих она не видела, зато умела так же красить брови и выпускать сигаретный дым томным ментоловым облачком.

Люся зажмурилась и с размаху полоснула бритвой по своей руке. По молочно-белой коже застенчиво заструился тоненький кровавый ручеек. Ладошке стало горячо, но ощущение было приятным. Боли Люся почему-то не чувствовала.

Она открыла глаза и отругала себя за малодушие. Ей уже шестнадцать лет, скоро семнадцать стукнет, а она режет вены так же бестолково, как бы это сделала романтичная шестиклассница-дилетантка в надежде, что ее найдут и откачают. Быть спасенной при попытке самоубийства — можно ли вообразить больший позор?

Опытная девушка ее возраста должна знать, что вены стоит резать не вдоль, а поперек, кровь должна быть не алой, а темной и густой. Высунув кончик языка, она старательно сделала еще один надрез, длинный и глубокий. Вот теперь — полный порядок. Надо только забраться в ванну, иначе кровь свернется. Люся скинула драный халат, в котором она ходила дома, и критически посмотрела на себя в зеркало. И зачем ей жить, скажите на милость, с такой фигурой и с таким, с позволения сказать, лицом? Разве некрасивые люди бывают счастливыми? Хорошо еще, что она довольно рано это поняла…

…Любовь, как подлый драчун со снежком в руке, подкралась к ней исподтишка. Люся всегда считала себя особой, далекой от ненужных сантиментов. Мама Юля часто говорила ей — лучше не влюбляться. Гораздо выгоднее быть любимой, чем любить. Мама Юля, несмотря на все ее многочисленные недостатки, иногда могла быть очень мудрой. Люся и не влюблялась, любовь представлялась ей понятием абстрактным, лишенным смысла. И что вы думаете? В один прекрасный день абстрактное понятие обрело конкретную форму. Оказалось, что любовь — это загорелый долговязый Валерка из соседнего подъезда, который был моложе Люси на целый год. И что она в нем нашла? Впрочем, Люся где-то слышала о том, что любовь и логика — понятия несовместимые.

Она не сразу поняла, что влюблена, сначала решила было, что это какая-то незнакомая болезнь. Стоило Люсе увидеть Валерку этого, как у нее начинало саднить сердце, слабели коленки, а голос становился неприятным и тонким. И только спустя некоторое время до нее дошло — все симптомы безнадежной влюбленности налицо.

Валерку, между прочим, она с детства знала. И никогда не воспринимала его всерьез — да и стоит ли девчонке, у которой столько ухажеров, обращать внимание на какую-то мелюзгу? Кто же знал, что за последний год Валерка вытянется, начнет говорить прокуренным басом и щеголять в камуфляжных штанах, по последней моде приспущенных на тощие бедра? Валерка был ярким блондином, а глаза у него были такие синие, что дух захватывало. Причем не только у Люси. Валерка пользовался, если можно так выразиться, повышенным спросом. В основном, правда, вокруг него ошивались восторженные малолетки с подведенными черным карандашом бесстыжими глазами и щедро оголенными конечностями. Но были и достойные соперницы — например, Люсина одноклассница Саша Старостина, обладательница копны светло-русых волос и зеленых глаз, немного, правда, навыкате. В школе Сашу считали красавицей. Тоже мне красавица, фыркала Люся. Ничего особенного в этой Старостиной не было, гонор один.