Джиллиан Карр - Из жизни звезд

— Меня зовут на посадку. Целую, Мо.

Моника положила трубку и стала рыться в аксессуарах. В зеркало она увидела Нико, загорелого и мускулистого. Мими в этот момент подавала ему бокал бордо.

«Я знала, что этот парень будет потрясающе смотреться в этом весьма экономном наряде», — подумала она с торжеством. Да и сам Нико, несмотря на высказанное ранее неудовольствие, сейчас с удовольствием красовался перед Мими и Карлой и любовался собой в зеркале.

Зазвонил телефон. Моника услышала знакомый голос. В это время Ева вышла из-за ширмы и ущипнула Нико за ягодицу.

— Я буду сегодня, — тихо сказала Моника в трубку. — К обеду! И на этот раз могу остаться допоздна.

Максин Гудмен подняла глаза на Ронсона, который ворвался в офис и бросил папку на ее дубовый стол.

— Ваши подозрения, как всегда, оправдались. Но я (умаю, вам не очень понравится то, что мы узнали об этом Билли Шиэрзе.

Максин посмотрела на высокого черноволосого детектива с резкими чертами лица, расположившегося в кресле с твидовой обивкой напротив нее, затем на папку с наклейкой «Хэмел». Она взяла в руки факс, взглянула на него, и пульс у нее участился.

— Скотина!

— Еще какая…

Максин повернулась в кресле и пододвинула телефон. Набирая номер Евы Хэмел, она быстро продумывала план дальнейших действий.

— Скотина!

Бисеринки пота блестели на теле Евы, когда она подносила пятифунтовую гантель к плечу. Беспризорница наблюдала за ней со своего обычного места на диване. Еще два упражнения — и она может принять душ и ехать к Натали. В контракте с фирмой Эсте Лаудер ее беспокоил один пункт, который Натали должна ей пояснить. Ева была преисполнена решимости преодолеть все затруднения. Она заинтересована в этом контракте сроком на пять лет. Он позволит ей спокойно пережить свое тридцатилетие. Ведь она не становилась моложе. Другие, свежие цветущие лица и молодые тела ждали своей очереди. Благодаря этому контракту Ева материально обеспечит себя, даже если не будет работать.

Материальная обеспеченность и личная безопасность — это то, чего она хотела. Концом полотенца, висевшего у нее на шее, Ева стерла пот со лба. От Билли Шиэрза не было писем почти две недели. От Максин тоже не было вестей. Но для Евы отсутствие вестей было хорошим знаком.

Она находилась на кухне, когда раздался телефонный звонок.

— Ева! — Голос Максин был, как всегда, спокойным, но чувствовалось, что сказать она хочет нечто важное. — Это Максин Гудмен.

— Вы что-то выяснили?

— Да, нам надо встретиться.

— Хорошо. Но вначале скажите, как дела.

На другом конце провода возникла пауза.

— Я предпочла бы поговорить с глазу на глаз, — сказала наконец Максин.

Ева поставила банку консервов на полку.

— Я не упаду в обморок, Максин. Скажите мне.

Она услышала вздох Максин.

— Хорошо. Новости о Билли Шиэрзе малоприятные. Похоже, вы не первая, кого он преследует.

— О Боже! — Ева закрыла глаза. — Продолжайте.

— Хорошо, — бесцветным деловым тоном сказала Максин. — Но думаю, вам лучше сесть.

Осень была ее любимым временем года. Моника нажала на акселератор, и красный «порш» двинулся по извилистой дорожке, ведущей к усадьбе. Вдоль дороги росли березы и гикори, листья которых разукрасила осень. Склоны холмов были усыпаны багряными и желтыми листьями — настоящее буйство красок под лиловым небом. Через час стемнеет, и этот на редкость теплый ноябрьский день уйдет в небытие с восходом луны. А пока что было здорово, и Моника наслаждалась последними косыми лучами солнца, живописными пейзажами и пьянящими запахами коннектикутской осени.

Увидев на взгорье роскошную усадьбу с белыми колоннами и шпилями, окруженную садом с аллеями, ведущими к ручью, она, как обычно, улыбнулась про себя. Стены из белого мрамора закрывали темно-зеленые лозы плюща. Она купила этот трехэтажный особняк через четыре года после основания своего агентства. Это была достойная графини загородная резиденция. Каждый квадратный фут здесь приносил ей радость, начиная от блестящих бело-голубых мраморных полов до величественных дубовых лестниц, от сложенных из камня-плитняка каминов в каждой из семи спален до захватывающих дух пейзажей с лесистыми холмами и сверкающим на солнце ручьем, петляющим возле дома.

Моника преодолела последний поворот и с удивлением увидела нагруженный досками пикап голубого цвета, который загораживал проезд на боковой аллее.

«Кто бы это мог быть», — подумала она, вынимая ключ зажигания и направляясь в ту сторону, откуда слышался стук молотка. Ей ничего не было известно о проведении каких-либо ремонтных работ в ее особняке, и она не делала никаких заказов. Моника обогнула клумбы с пурпурными хризантемами, прошла мимо бассейна и купальни для птиц к противоположной стороне фасада дома.

Стук молотка прекратился. Однако козлы, возвышающиеся над низкой кирпичной стеной террасы, свидетельствовали, что ремонтные работы идут полным ходом.

— Что за черт!

Из-за стены показалась голова в бейсбольной кепке. Моника увидела загорелое лицо и стального цвета глаза, направленные на нее.

— Кто вы такой и какого черта вы делаете в моем доме! — воскликнула она.

— Вы, должно быть, дочь. — Мужчина отложил в сторону молоток и выпрямился. Моника отметила про себя, что роста он был высокого — добрых шесть футов четыре дюйма. Он выглядел крепким и мускулистым, и было видно, что мускулы он приобрел не в гимнастических залах, а физическим трудом на открытом воздухе и под лучами солнца. Моника имела возможность хорошо разглядеть его торс, ибо он был обнажен до пояса.

Мужчина вытер пыльные руки о бежевые, завернутые выше колен джинсы и спрыгнул с террасы к ней. Он протянул ей руку.

— Я Пит Ламберт. Ваша мама…

— Мне на это наплевать, будь вы даже клоун Бозо. Какого черта вы делаете в моем доме?

Он прищурился и опустил руку.

— Ваша мама не предупредила меня, что вы такая легковозбудимая. — Он разглядывал Монику с терпением взрослого человека, который пытается найти подход к испорченному, капризному ребенку, и это бесило Монику. — Кажется, она не посвятила вас в маленькую тайну нашего проекта.

— Нашего проекта? Какого еще проекта? — недоумевающе уставилась на него Моника.

«В нем что-то есть», — подумала она, стараясь не попасть под влияние его мужской красоты. Его широкие плечи были бронзовыми от загара, грудная клетка выглядела хорошо развитой и крепкой, талия удивительно узкой… Из-под бейсбольной кепки выбивались густые белокурые волосы, несколько более темные, чем выгоревшие от солнца волосы на груди. Моника почувствовала, что у нее перехватывает дыхание.

— Послушайте, давайте поставим все точки над «i». — Она сняла темные защитные очки и холодно посмотрела на него. — Я графиня Д’Арси, а это мой дом, — сказала она, обращаясь к нему так, как если бы он был маленьким, несмышленым ребенком. — И я не нанимала ни Пита Ламберта, ни кого-либо другого для каких бы то ни было работ. Теперь ваша очередь.