Джиллиан Карр - Из жизни звезд

Ана засмеялась.

— Смотри, не попади впросак. Вдруг какая-нибудь сумасбродная комедия ударит по твоей карьере… Или ты хочешь присматривать за мной, когда я буду играть любовные сцены с Кевином? — лукаво спросила она.

— Ну, эта мысль не приходила мне в голову…

— Джонни…

— Гм? — промычал он, прижимая ее к себе.

— Не забрасывай свою каждодневную работу.

Она брызнула на Джона водой, и он окунул ее с головой. Смех огласил окрестности.

Они резвились до утра, счастливые тем, что вместе, что могут обнимать друг друга.

— Готово, — сказала Луиза, отступая назад и любуясь вплетенными в волосы цветами. Ана посмотрела на свое отражение в трельяже. Идеально!

Луиза подала ей небольшую кружевную подвязку.

— Эта вещь принадлежала моей матери. Она вышла замуж за моего отца сорок пять лет назад. Это сувенир на счастье.

— Спасибо, — Ана приподняла пышную юбку, чтобы Луиза могла водрузить подвязку на место.

— Надо поторопиться, — напомнила Луиза. — Камеры будут включены через десять минут.

— Я как раз успею, — пообещала Ана. Когда Луиза удалилась, Ана взяла маленькую шкатулку и вынула из нее выцветшую фотографию. Она ласково улыбнулась изображению. — Ты говорила, что если иметь мечту и упорно трудиться, мечта может сбыться, какой бы невероятной она ни казалась. Бабушка, ты была абсолютно права!

Какое-то время она подержала фотографию на груди, затем положила ее на столик перед зеркалом. Старыми выцветшими глазами бабушка наблюдала за тем, как внучка вдевала в уши жемчужные серьги-слезки и такое же ожерелье, которые она привезла из Теннеси, — единственную память о бабушке.

— Ну вот, теперь все.

Она в последний раз посмотрела в зеркало и направилась к лестнице, туда, где с минуты на минуту должны были включиться юпитеры.

Ричард держал руку Моники в своей. Они пробирались через толпу к танцевальной площадке. Как всегда, Ричард в течение всего банкета занимался деловыми переговорами.

— В ближайшие десять минут ты будешь принадлежать мне, — объявила ему Моника, тряхнув головой. Оркестр играл что-то очень задорное, и, несмотря на изнурительную дневную жару, гости, кажется, забыли обо всем, кроме музыки.

Когда они достигли танцевальной площадки, быстрый танец сменился спокойной плавной мелодией, и Моника поплыла в объятиях Ричарда. Они медленно двигались вдвоем до тех пор, пока Ричард не заметил Теда Тернера, прогуливающегося по газону.

— Это Тед… Мо, подожди секунду… Я думаю о его предложении, и у меня к нему ряд вопросов.

Моника осталась стоять, словно истукан, на танцевальной площадке, глядя в спину удаляющемуся Ричарду. Кто-то дотронулся до ее руки. Это оказался жених.

— А ваш большой день, кажется, придет через несколько недель? — спросил Джон Фаррелл.

— Боюсь, что будет трудно тягаться с тем, что я вижу здесь. Изумительный вечер, сенатор! — Моника отвечала машинально, и, несмотря на вежливую улыбку, в ней все еще клокотал гнев.

«Джон Фаррелл ведет себя истинно по-джентльменски», — подумала Моника. Он продолжал легкую беседу, давая ей возможность прийти в себя после того, как Ричард оставил ее одну на танцевальной площадке. Фаррелл удивительно своевременно пришел ей на помощь.

— Нам нужно успеть вернуться из Кэп Феррата, чтобы успеть поднять бокалы за вас на вашей свадьбе, графиня, — сказал он, и это прозвучало у него так же естественно, как естественно он сопровождал ее. — Мы с Аной непременно будем у вас, — серо-голубые глаза его блеснули. — В конце концов, разве все это не идеальные свадьбы сезона?

Эти мимоходом сказанные слова засели в голове Моники. Идеальные свадьбы… Моя идеальная свадьба… Должна быть таковой.

Что-то, имеющее отношение к свадебным заботам, продолжало беспокоить Монику, хотя, казалось бы, каждая деталь была продумана. Она намеревалась оставшиеся несколько недель посвятить отдыху, поручив Линде вести дела с фирмой, обслуживающей свадьбы. Все было под контролем. И Монике не оставалось ничего другого, как безмятежно провести несколько дней дома с maman. Это будет ее последняя поездка в загородный дом в качестве незамужней женщины.

Почему же ее так неотступно преследовало чувство, что она что-то не сделала?

Моника снова мысленно прошлась по всем пунктам, не пропуская ни единой детали. Внешне все казалось в полном порядке. Однако беспокойство ее не проходило.

Через час она столкнулась с Ричардом в баре возле бассейна.

— Какая приятная встреча, — холодно сказала она, проходя мимо.

— Коктейль для дамы, — приказал Ричард бармену и взял ее за руку. — Мо, ты как никто другой должна знать, как я решаю дела. Кстати, это и в интересах твоего будущего, — он подал ей коктейль, но его глаза уже выискивали кого-то в толпе. — Не надо дуться, это так не похоже на тебя, графиня. — Прежде чем она успела что-то ответить, он подтолкнул ее вперед. — Приготовь свою миллионодолларовую улыбку. Я хочу, чтобы ты кое с кем пообщалась.

«Кого-то хочет сразить моим титулом», — устало подумала она и неожиданно разозлилась на себя. Ей нравился напор Ричарда, его железная решимость и настойчивость. Ей нравилось быть частью его команды. Это был поэт, артист бизнеса, ему не было в этом равных. Когда она успела позабыть правила игры? Она сосчитала до десяти, погасила раздражение и напомнила себе, как сильно она любит Ричарда.

— Покажи объект, босс, но знай, что ты должен мне еще один танец.

Ричард подмигнул ей и легонько поцеловал в нос.

— Можешь считать, сделка состоялась, моя красавица! Но сперва надо поговорить с шейхом Абу ибн Хассаном.

Моника поставила на поднос чай, блюдце с лимоном, положила булочку и понесла все это в солнечную спальню матери. Она остановилась в дверях, пораженная тем, с каким интересом мать изучает последний выпуск журнала «Мода».

Даже сейчас, когда мать болела и у нее сильно ухудшилось зрение, она не потеряла интереса к новинкам моды. Глядя на ее лицо, Моника вспомнила, как часто, возвращаясь из школы домой, она заставала мать за таким же занятием. Только тогда maman могла воплотить свои замыслы в реальность с помощью иглы и материи. Сейчас же ей с трудом удавалось отхлебнуть без чьей-то помощи чай да поднести ко рту булочку.

Моника с болью и нежностью смотрела на лежащую в кровати женщину, которая прожила тяжелую и одинокую жизнь. Она попыталась представить мать молодой, любящей графа де Шевалье и отдающей себе отчет в том, что он никогда не будет ей принадлежать. После бурного визита Шенны в офис Моника досконально изучила вопрос, и Мирей наконец рассказала всю историю рождения Моники.

Глаза Мирей увлажнились, когда дочь показала ей документы. Они сидели в тот вечер на террасе перед камином.