Ольга Тартынская - Такое кино

Он крепко прижимал Женю к себе и целовал в макушку. Она боялась задать вопрос, который давно срывался с языка: с кем он живет теперь? Почему так одинок, если рядом с ним всегда есть женщина? Женя не хотела рушить иллюзию, хотя бы на этот миг…

— И никто не хочет учиться! Изначально мнят себя гениями! — продолжал Туринский свой горячий монолог. — Поколение дилетантов! Никто не занимается своим делом. Певцы танцуют, актеры поют, военные продюсируют, инженеры пишут сценарии, операторы режиссируют. Прав классик: в итоге — разруха.

— А ты сними что-нибудь из классики! — вдруг посоветовала Мордвинова. — Мне кажется, у тебя прекрасно получится…

— Да классику уже всю по сериалам раскатали, — возразил режиссер.

Он помолчал, потом горько произнес:

— Эх, Женька, жизнь-то как быстро пронеслась…

Кто-кто, а Женя это понимала.

И вот теперь все становилось на свои места. Знаменитый режиссер отбывал в Прагу, а она, как девочка по вызову, должна посреди ночи пилить домой с приятными воспоминаниями.

— Не надо меня везти, такси возьму! — буркнула Мордвинова и, поспешно собрав свои вещи, нырнула в ванную. Тщательно умывшись и сполоснувшись под душем, она быстро оделась, причесалась. Подумала секунду и не стала подкрашиваться. Пусть видит, какая я старая. В душе копились горечь и разочарование. Может, встала не с той ноги?

Туринский, кажется, и впрямь торопился и нервничал.

— Идем, я заброшу тебя. На Потылиху?

— Куда же еще?

Натянув сапоги и прихватив пакет с туфлями, она направилась к выходу. Туринский нес за ней следом шубу и букет цветов. Женя обратила внимание, что на условной кухне все тщательно убрано. Никаких следов ночной пирушки!

Консьержка в готовности сидела на боевом посту. Цепким взглядом охватив немолодую пару, сладким голосом она вопросила:

— А Анжелочка-то когда вернется?

Туринский буркнул:

— Скоро!

Когда за ними закрылась дверь, Мордвинова перегнулась от хохота:

— Как? Анжелочка?

Она тотчас вообразила глупенькую длинноногую блондинку с кукольным личиком и силиконовым бюстом. Их развелось сейчас…

Виктор Алексеевич злился, но молчал. Женя отказалась садиться в его машину и не взяла шубу. В легком вечернем платье, прижимая к груди сумочку и пакет, она поспешила к дороге, чтобы поймать такси.

— Женька, шуба! — догнал ее Туринский.

— Оставь Анжелочке, — глупо ответила Женя. Ее куда-то несло, подмывало мстить ему, говорить гадости и пошлости, поэтому она спешила поскорее уйти.

— Да что ты устраиваешь? — рассвирепел Туринский. — Опять королеву изображаешь? Хватит, Женька!

— Зачем ты приехал? — уже не сдерживаясь, заорала Мордвинова. — Зачем? Снимал бы свое мелкотравчатое кино с содержимым выеденного яйца, с понтом библейские притчи! Чего ты влез опять в мою жизнь? Кто тебя просил?

— Да ты же сама позвала меня на юбилей, забыла? — тоже орал Туринский.

— Да, и мне пришлось обзвонить всех прежних знакомых, чтобы узнать твой телефон! Какой позор, какое унижение!

— Оденься, балда, замерзнешь ведь! — пытался он накинуть на Женю шубу.

— Не нужна мне твоя шуба! Откупаешься? Да если бы ты знал, сколько всего я пережила, когда ты нас бросил! По грани ходила, только Анька и удержала! — Женя не чувствовала слез, которые непроизвольно лились из ее глаз. — За столько лет ни разу не узнать, живы ли мы! Господи!..

Она вдруг успокоилась и глухо произнесла:

— Знай, когда вы нас бросаете, вы делаете нас проститутками, а детей — сиротами.

Туринский молча смотрел на нее, губы его были плотно сжаты, желваки ходили ходуном. Однако Женя уже справилась с собой. Она решительно подняла руку, ловя машину.

— Уходи, а то еще не такое услышишь! — бросила она мужчине.

Почти сразу возле них затормозило такси, и Женя без сил упала на заднее сиденье. Однако не успела машина тронуться, как дверца распахнулась, и на колени Мордвиновой обрушились шуба и следом цветы. Прежде чем захлопнуть дверь, Туринский зло проговорил:

— Все испортила, дура.

— Представляешь, я забыла трусы! — Аня даже побледнела. — Перед выходом положила на видное место и все равно забыла!

Женя ахнула.

— Что же делать?

Аня направилась к режиссеру, который объяснял стедикамщикам, как должна двигаться камера.

— Леш, — робко позвала она.

— Сейчас, — режиссер закончил объяснение и обратился к ней. — Ну, что у тебя?

— Леш, скажи, в какой сцене снимаются трусы?

Леша посмотрел в сценарий.

— Да, в общем, герой наш всю вторую сцену бегает в одних трусах.

У Ани упало сердце. Чуя недоброе, режиссер сказал:

— Не расстраивай меня, Анна!

— Я их забыла! — испуганно призналась она. — Но я сейчас что-нибудь придумаю!

— Смотри! — и Леша опять переключился на стедикамщиков.

Вот-вот должны были начаться съемки, которые проходили в подмосковной деревне. Аня поискала в телефоне номера знакомых с машиной.

— Да посмотри в вызывном кого-нибудь из наших водителей, — предложила встревоженная мама. — Но боюсь, все равно не успеть. По пробкам туда и обратно — не меньше трех часов…

Аня понимала, что это так. Голова ее лихорадочно работала. Аня забралась в костюмваген и порылась на вешалах, пока еще не зная, что ищет.

Сцена снималась в жилом деревенском доме. С разрешения хозяев, разумеется. Аня направилась в избу, нашла хозяйку, некрасивую пожилую женщину.

— У вас не найдется какой-нибудь ненужной черной ткани? — попросила она. — Небольшой кусок нужен.

Хозяйка повела ее в сени и открыла деревянный сундук со старым тряпьем:

— Выбирайте.

Время поджимало. Аня нервничала, хотя внешне это никак не выражалось. Перерыв весь сундук, она извлекла из него старую застиранную юбку. Это был черный трикотаж, но выбирать не приходилось, поэтому Аня, получив разрешение хозяйки, уволокла юбку в костюмваген. Там она быстро раскроила и на руках сшила трусы.

Трудность состояла в том, что требовались не абы какие трусы, а семейники сороковых годов. Вот и посмотрим, что же в итоге получилось. Высунувшись из вагончика, Аня увидела Женю, которая не находила себе места от беспокойства.

— Позови, пожалуйста, Сашу на примерку, — попросила она.

Дронов прискакал сразу, как всегда, веселый и доброжелательный. Он разделся, насвистывая, натянул поверх своих модных серых «боксерок» старую трикотажную тряпку. Аня обошла его кругом, тщательно осмотрела. Ну что ж, получились исторические семейники, и при этом они элегантно облегали бедра героя, словом, хорошо сидели.

— Ну как? — все же спросила озабоченно. — Присядь.

Пока Саша приседал и задирал ноги, она позвала режиссера. Леша торопливо просунулся в вагончик, оглядел Дронова.