Ольга Тартынская - Такое кино

Вспоминая свое неумеренное кокетство за столом, во время игр и танцев, Мордвинова краснела от стыда. Впрочем, что удивляться. Она ведь была в состоянии истерики, возрастной паники, поэтому способна на все. В особенности если учесть, что она собиралась предложить Сашке…

И что интересно, миновала этот рубеж — и все как рукой сняло. Чего, мол, теперь трепыхаться: жизнь пошла своим чередом. Конечно, может быть, дело в Туринском. Его появление подействовало как электрошок или душ Шарко. Хорошенькая встряска.

А что Сашка? Он сразу все понял и не задал ни одного вопроса. Женя с тоской подумала: «Еще завтра целый день он здесь!» Однако зря она тосковала. Сашка всегда был умницей. Во-первых, он тактично не заметил состояния Жени и, мирно пожелав ей спокойной ночи, улегся спать. Мордвинова повозилась на кухне, приготовляя себе чай, посидела немного и тоже улеглась. Во-вторых, на следующий день как истинный джентльмен он ничем не напомнил вчерашнее, и они чудесно провели этот день, гуляя по нарядной Москве и без умолку болтая обо всем, что накопилось невысказанного за эти годы. И Жене грешным делом показалось, что Сашка испытывает некоторое облегчение от того, что благополучно избежал соблазна. Вспоминая об этом, она мысленно ехидно добавляла: «Еще бы, что за доблесть — пасть с пожилой дамой!»

И, провожая друга у подъезда, Женя могла теперь честно смотреть ему в глаза и с чистой совестью ждать новых встреч, а если их не будет, то с приятностью вспоминать об этой, сегодняшней. Когда Сашка готов был сесть в машину и отправиться в путь, Женя сказала:

— Спасибо, что приехал! Ты не представляешь, как для меня это было важно.

Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы. Сашка посмотрел на нее, как смотрел, когда был юн и влюблен, и, мотнув головой, забрался в машину. Женя молча следила, как он выруливает за угол…

И теперь, листая его подарок — прекрасно изданный фотоальбом «Киев Михаила Булгакова» с бесценными документами и снимками из архивов, — Мордвинова улыбалась и немножко грустила о невозвратном прошлом.

Что до Туринского, то он не подавал больше признаков жизни. И не мудрено. Столько услышать о себе нелицеприятного! Женя бодрилась, не позволяла себе ему звонить, хотя ее грызло раскаяние. В такие минуты ей хотелось просить у него прощения за скандальную выходку, которой она увенчала так романтически начавшееся свидание. Однако обида брала верх, и Женя отшвыривала телефон подальше.

Как смел он привести меня в свой дом (вернее, в Анжелочкин, потому что от него там ничего нет)! Спать со мной на семейной кровати! Господи, а где моя-то голова была? От счастья разум помутился, ничего не видела вокруг кроме его лица, глаз, губ… Растаяла сразу, побежала за ним, стоило только пальчиком поманить!

Всю неделю Мордвинова думала и думала об одном, вспоминая каждую деталь встречи, каждое слово, сказанное им, каждый взгляд. Она понимала, что Туринский вовсе не предполагал провести с ней ночь. Он прилетел из Праги, чтобы поздравить ее, отлучился на несколько часов, сбежал под покровом ночи, надо полагать.

Женя задавалась вопросом: если бы не страстный поцелуй в магазине, было бы продолжение? Ну ладно, поехали к нему выпить и закусить, отметить юбилей. Что потом произошло? Он вспомнил меня, потянулся ко мне, как к своей молодости, забытым надеждам, утраченной нежности? Ну да, я разнюнилась, он и пожалел…

Однако им было исключительно хорошо, и она не могла в этом ошибаться. Женя приходила к выводу, что это сама судьба. Она просила Бога подарить ей еще один миг любви, пусть последний, и она получила его. Она не могла не признаться себе, что ждала Туринского все эти годы и была счастлива снова обнять его. А потом спустила собак, и это вместо благодарности-то! Мордвинова снова тянулась к телефону и опять отшвыривала его.

Затянувшийся проект подошел к концу, завтра «шапка». Женя уже знала, чем будет заниматься дальше. Ее пригласили на новый проект: полный метр, что само по себе неплохо. И у Ани тоже есть предложения, не одно, а сразу несколько. После кризисного упадка кино, кажется, снова набирает обороты, а толковых, надежных, да еще думающих костюмеров, впрочем, как и других специалистов, днем с огнем не сыщешь. Поэтому их рекомендуют друг другу, передают из рук в руки, ценят. Словом, без работы они не сидят.

Мордвинова поначалу думала, что это ужасно неудобно, когда нет постоянного места работы. Как это: месяц-другой и все, опять ищи заработок? Но вот Аня давно уже так и переходит с одного проекта на другой. Если бывают простои, то незначительные, только чуть-чуть передохнуть. А иной раз ей приходится совмещать съемки на одном проекте с подготовительным периодом другого. Костюмеров-то могут прикрепить прямо к первому съемочному дню, а художник и ассистент пашут с самого начала.

Однако теперь Аня хотела бы взять передышку. Не мудрено. Она вкалывала беспросветно целый год, имея по одному выходному в неделю и постоянно перерабатывая. Ведь очень часто смена заканчивается намного позже, чем планировалось, если что-то не получается. Тяжелый труд, что тут говорить. А какая работа, если ее делать как надо, бывает легкой?

Женя не любила халтурить. Если уж берешься за дело, так будь добра исполнять его профессионально. То же и Аня. Устала она, бедняжка… И что за жизнь такая, что женщины пашут и пашут по двенадцать часов, а то и больше, чтобы элементарно прилично жить?!

Пусть отдохнет. Ане хотелось, как она призналась, посидеть дома, порисовать, подумать, почитать, пошить. Еще ей предложили придумать эскизы костюмов для какого-то арт-спектакля, который делали начинающие театралы. Это бесплатно, зато интересно.

Кажется, еще она собирается ехать за границу, с Артемом. Это о многом говорит, но не будем забегать вперед. Женя не лезла в личную жизнь дочери, обычно ждала, когда та сама все расскажет. Конечно, это не исключало переживаний, волнений, тревоги за нее. И, что уж там, несогласия с некоторыми ее поступками и представлениями.

Что поделать, нынешние самостоятельные, умные молодые женщины вынуждены рассчитывать только на себя и сами строят свою жизнь, что-то ищут, выбирают себе мужчин и расстаются с ними. Они не торопятся замуж, не хотят рано заводить детей, если вообще заводить.

Но Женя-то точно знает, что призвание женщины, прежде всего, дом, дети, а уж потом все остальное. Без этого женщина не вполне женщина. Она одинока и несчастна, даже если не осознает этого. Какие бы ни были времена… Конечно, есть отдельные личности, которые обходятся без этого, но женщины ли они, вот вопрос.

Я рассуждаю, как примитивная клуша, одернула себя Мордвинова. Аня — личность, ей мало семейных рамок, хочется творить, выражать себя, иметь Дело. Таких мужчины боятся, увы. А как хочется для нее счастья… Может, Артем?