Бренда Джойс - Наследница страсти

- А как же файлы?

- Я распечатаю для вас все остальные и скопирую их на дискету. - Он посмотрел на часы. - Но позже, когда вернусь со своей встречи.

Джил знала, что Алекс выполнит обещание, но предложила:

- Я могу сделать это сама, пока вы одеваетесь. Могу даже остаться, если вы, конечно, не возражаете.

Он улыбнулся.

- Вы отправляетесь домой, пока не упали в обморок. Я оденусь через две минуты, водитель подбросит меня во "Времена года", а потом отвезет вас домой.

- Люсинде Бек, директору Аксбридж-холла, тоже нужны эти письма. Они очень важны, Алекс.

- Вы уже второй раз это говорите. - Он поставил стакан. - Доверьтесь мне, Джил.

Алекс пошел в спальню. Джил слышала, как он насвистывает, одеваясь. Довериться ему будет ошибкой. Она доверяла Хэлу, и вот что из этого вышло. Джил прошла в кабинет, взяла из принтера единственный листок, села и начала перечитывать письмо. В комнату вошел Алекс.

- Вы готовы?

Джил опять так погрузилась в послание Кейт, что забыла, где находится... даже кто она такая.

- Вы очень бледны, Джил.

Она встретилась с ним взглядом.

- Вы когда-нибудь слышали о Робин-Гуд-Бэй? - спросила она.

- Вообще-то слышал. До него рукой подать от нашего летнего дома в Йоркшире.

***

Телефонный звонок вырвал Джил из глубокого сна.

Она застонала и потянулась за часами. Солнце едва взошло, небо было темно-серым. На подсвеченном циферблате значилось шесть тридцать. Внезапно Джил совершенно очнулась. Кто может звонить ей в такой час?

- Алло?

- Джил, извините, что разбудил вас в такой час. Это я, Алекс.

Удивленная, она села в кровати.

- Алекс, что случилось? Еще ни свет ни заря.

- Знаю. Я возвращаюсь в Лондон и хотел дозвониться вам до объявления посадки.

Внезапно Джил поняла, что он звонит из-за писем.

- Вы нашли что-то в письмах Кейт? - Джил охватило дурное предчувствие.

- Не знаю, как и сказать. Они исчезли.

- Что?!

- Когда вчера вечером я вернулся домой, в квартире не было света. Сначала я подумал, что полетели пробки. А я оставил компьютер включенным. Половина жесткого диска исчезла. Видимо, был скачок напряжения. Мне очень жаль.

Джил невидящим взглядом уставилась на желтую стену.

- И эти файлы исчезли? - Она не верила своим ушам.

- Я должен был позвонить вам, чтобы вы не думали, будто я забыл про вас. Я не забыл. Я расстроен так же, как и вы.

Внезапно она разозлилась - на себя, на Алекса. Петом успокоилась. Алекс не виноват. Такое случается.

- А вы уверены, что они стерлись? Может, пригласить специалиста?

- Я специалист, Джил. Я просидел всю ночь, пытаясь отыскать эти файлы. Они пропали.

Джил от огорчения даже не могла говорить.

- Объявили мой рейс, - сказал Алекс. - Сегодня днем я буду у себя в офисе, если понадоблюсь.

Глаза Джил наполнились слезами. А вдруг они так никогда и не восстановят эти письма? Нет. Джил отвергла такую возможность. Она найдет подлинники писем. Хэл не мог их уничтожить.

Алекс тем временем говорил:

- Когда вы думаете приехать в Лондон?

- Как только смогу. Кейси обещала найти мне жильца.

- Отлично, - торопливо сказал Алекс. - Позвоните мне, когда будете знать точно.

Джил уже не слышала его. Автоматически пожелала счастливого пути и повесила трубку.

Откинувшись на подушки, она полежала какое-то время, поглаживая прыгнувшего к ней на кровать кота.

Джил поверила Алексу, когда он пообещал сделать копии писем. Но теперь она подумала, что напрасно поверила его рассказу о пропавших файлах, не расспросила подробнее. Но, с другой стороны, зачем ему уничтожать письма, представляющие ценность для его семьи... и для нее.

И все же, что, если Алекс солгал? Что, если он сам уничтожил эти письма?

***

Брайтон, 23 июня 1906 года

- Мама, по-моему, все эти люди ужасно скучные, - сказала Кейт.

Мэри Галлахер ахнула и побледнела. Они с дочерью прогуливались по променаду параллельно пляжу. Ветер трепал их длинные юбки, зонтики и ридикюли. Затейливые шляпы надежно укрывали их лица от солнца. Народу на променаде было много. Это были пары, юные леди с компаньонками, матери и дочери, дети под присмотром нянек. Гуляли здесь и щеголевато одетые молодые люди, многие из которых посматривали на Мэри и ее красавицу дочь.

- Кейт! Как ты можешь говорить подобные вещи?

- Но это правда! Дома мы по крайней мере гуляли бы не одни. Там много таких, как мы. А эти британцы такие... сдержанные, - ответила Кейт, не обращая внимания на новый возглас ужаса своей матери. Ей было не впервой шокировать мать: сколько себя помнила, она постоянно это делала. - Новые деньги умеют повеселиться, - заявила Кейт.

Мэри застонала и достала из сумочки носовой платок.

- Не называй англичан так, как ты их только что назвала, они никогда нас не примут, если услышат подобное. И никогда не называй нас новыми. Ты знаешь, что я имею в виду!

Кейт засмеялась:

- Но ведь это правда!

И тут ее улыбка погасла. Она увидела очень красивого джентльмена, лет на десять старше ее. Он стоял у телескопа, обращенного к морю. Но смотрел не в телескоп, а на нее, Кейт. Девушка подумала, давно ли он приехал в Брайтон, потому что за десять дней, проведенные здесь, не видела его. Теперь он уже почти открыто рассматривал Кейт.

Сердце ее сжалось, и она вдруг смутилась, сама не зная отчего. Но он, без сомнения, был потрясающим мужчиной.

Они уже прошли мимо, и Кейт глянула на него через плечо.

Он дотронулся до своей шляпы, ослепительно улыбнувшись.

Не в силах скрыть удовольствие Кейт улыбнулась в ответ. Интересно, кто это?

- Ты флиртуешь? - Пораженная Мэри оглянулась.

- Конечно, мама. А что в этом плохого?

Мэри пришла в ужас. Это была пухлая женщина, очень светлокожая, голубоглазая и с золотистыми локонами.

- Веди себя как следует. Ты не найдешь мужа, если будешь вести себя как простолюдинка.

- Если бы папа был жив, - пробормотала Кейт, но Мэри ее не услышала.

Питеру Галлахеру всегда нравилась дерзость дочери, но ведь он и сам был дерзким человеком и ни в грош не ставил мнение о себе снобов Старого Света. Питер сделал себе состояние на резине и зарождающейся автомобильной промышленности, поэтому мог не заботиться о том, что думают о нем другие. Он умер в прошлом году, оставив большую часть состояния Кейт в виде акций компании и недвижимости и приличную пенсию ее матери. Мэри ни в чем не будет нуждаться до конца жизни. Кейт же была наследницей.

В Нью-Йорке Питер отверг с десяток претендентов на руку его дочери Кейт было всего пятнадцать. Но он все же интересовался ее мнением, и она с ним соглашалась. Кейт знала, что, будь отец жив, он никогда не позволил бы выдать дочь замуж против ее воли.

И еще Питер хотел, чтобы она поехала в Англию.

- Во мне течет ирландская кровь, - сказал он ей как-то раз. - Когда я был мальчишкой, британцы плевали в мою сторону, потому что я мел там улицы. А теперь моя малышка выйдет замуж за одного из них.