Элизабет Эллиот - Тигровая лилия (Ремингтон - 2)

- Как жаль, что я не знал вас тогда. - Он протянул руку и погладил ее по щеке, однако в этой ласке не было чувственности, только дружеское участие, желание успокоить и подбодрить. - Я бы защитил вас от этих детских насмешек.

Она смотрела перед собой, словно вглядывалась в свое прошлое.

- Эти насмешки преследовали меня, пока мне не исполнилось шестнадцать. Отец назвал меня поздним цветком. Внезапно люди начали смотреть на меня совсем по-другому. Сначала комплименты были весьма сдержанными, и я им не верила. Затем я поняла, что папа был прав, что я действительно изменилась. Девочки, которые сначала надо мной смеялись, теперь задирали носы и демонстративно поворачивались ко мне спиной, как только я входила в комнату. Мальчики, которые до этого безжалостно издевались надо мной и оскорбляли, смотрели теперь такими взглядами, что мне хотелось поскорее помыться. Я бы не сказала, что быть хорошенькой лучше, чем безобразной. После первого выезда в свет все стало еще хуже. Женщины, которых я даже не знала, отказывались со мной разговаривать. Мужчины, которых я не хотела знать, постоянно преследовали меня.

Она криво улыбнулась и взглянула на него.

- Неужели вы не понимаете? Каждый раз, когда мне говорили комплимент, я вспоминала насмешки. И еще я думала, что они станут говорить мне, когда мои волосы побелеют, а лицо покроется морщинами. И я всегда стараюсь помнить об этом, чтобы не поддаваться этой пустой болтовне. Лицо и фигура, конечно, могут быть очень привлекательны, но, преждечем говорить о красоте, необходимо узнать человека, его характер, его душу. В действительности именно это и есть самое главное в человеке.

Наконец-то странные особенности ее характера начали складываться в единую картину, занимая свои места в сложной мозаике ее необычной, не похожей на других личности: полное отсутствие самомнения и кокетства, насмешливый блеск в глазах, который появлялся всякий раз, когда он заговаривал с ней о ее внешности. Он накрыл ладонью ее руку, затянутую в тонкую перчатку, и сплел её пальцы со своими.

- Ваша рука совсем не кажется мне большой. Сильной, быть может. - Он поднял ее руку и прижал к губам, покрывая поцелуями ее запястье и медленно продвигаясь к ладони. Эти поцелуи обжигали сквозь кружево перчатки. Она сжала пальцы, словно стремилась удержать его ласку.

Наконец она отняла руку.

- Мне кажется, вы намеренно пытаетесь отвлечь меня от темы нашего разговора.

- Ах, да, - прошептал он, придвигаясь к ней ближе. - Ведь мы говорили о поцелуях.

Она положила руку ему на грудь.

- Мы говорили о вашем ухаживании.

- М-м, но поцелуи - гораздо более интересный предмет для обсуждения. Он снова накрыл ее руку своей и прижал к груди. - По-моему, они вам нравятся.

Она посмотрела на него с таким восхитительно невинным удивлением и одновременно с таким страстным желанием... Это непостижимое соединение всегда сводило его с ума. Ее глаза вдруг сверкнули в свете тусклых каретных фонарей.

- Я сама не ожидала, что они так мне понравятся.

Этим неожиданным признанием она полностью обезоружила его.

- Лили, - произнес он внезапно севшим от волнения голосом, - никогда не говорите мужчине, что вам нравятся его поцелуи.

Почему у него вдруг вырвалось это предостережение? Ведь он совсем не хотел начинать с ней эту игру. Стараясь скрыть свое смятение, он улыбнулся.

- Впрочем, не могу не сказать, что ваше признание мне очень приятно. Временами вы бываете просто восхитительно чистосердечны.

Она прищурилась и с вызовом спросила:

- А в остальное время?

- А в остальное время вы бываете просто невыносимы. - Внезапно он вспомнил о тех секретах, которые она скрывала от него, и о том, как сильно это в конечном итоге все усложнило. Уже серьезнее он добавил: - Согласитесь, Лили, что с самого начала нашего знакомства вы постоянно меня обманывали.

- О! А вы, конечно, являли собой образец безукоризненной честности, милорд! - не осталась в долгу Лили. - Говорил горшку котелок: "Уж очень ты черен, дружок!"

Герцог некоторое время молчал, затем улыбнулся.

- А известно ли вам, что вы - единственная из женщин, которая осмеливается со мной спорить? - Он вновь провел по ее щеке согнутым указательным пальцем. - Большинство женщин старается в моем присутствии проявлять необыкновенное смирение и кротость.

Ее глаза вспыхнули от гнева.

- Большинство женщин готовы в торт превратиться в вашем присутствии, лишь бы вы их съели. Они обычно настолько заняты тем, как очаровать вас, что им уже не до споров.

Его улыбка стала еще шире.

- Уж не ревность ли это?

- Ничего подобного! С чего бы мне, скажите на милость, вдруг ревновать вас? Ведь мы не более чем партнеры в нашем деле. Когда необходимость в вашем ухаживании за мной отпадет, вы сразу же найдете себе подходящую красавицу, чтобы развлечься с ней. И наша довольно странная связь закончится - к обоюдному удовольствию.

- Мне бы очень хотелось остаться вашим другом, - сказал он, притягивая ее ближе к себе и несколько удивленный тем, что она не воспротивилась его настойчивости.

- Мне кажется, что ваши представления о дружбе очень сильно отличаются от моих, ваша светлость. Насколько я могу судить, вы никого не подпускаете к себе близко.

- Ну вы-то как раз сейчас очень близко, - сказал он, обнимая ее и прижимая к себе.

Ее глаза широко раскрылись, словно она только сейчас поняла всю опасную двусмысленность своего положения. Ее губы были так соблазнительно близко! Но он огромным усилием воли заставил себя отбросить греховные мысли и, встретившись с ней взглядом, сказал:

- Я думаю, друг - это тот, кто радуется твоему обществу, кто поддерживает тебя во всем. Друг знает твои самые сокровенные тайны и верно хранит их.

Он снова взял ее за подбородок и, едва касаясь, провел большим пальцем по изгибу ее губ. Ее кожа была такой восхитительно нежной, от нее исходил чудесный запах... Его пронзило острое желание. Всему виной был аромат сандалового дерева - аромат ее волос. Как ему хотелось сейчас растрепать их, пропустить сквозь пальцы эти шелковистые, блестящие локоны. Он знал, что играет с огнем, но его это сейчас мало волновало... Он все равно уже не мог больше противиться искушению, это было выше его сил. И лишь крепче сжал ее в своих объятиях.

- Так разве есть что-нибудь в моем определении дружбы, что бы не отвечало нашим с вами отношениям?

- Друзья не целуются так... так, как мы.

- Вы так думаете? - Он покачал головой. - В некоторых случаях, именно из подобной дружбы вырастала великая любовь.

- Я думала...

Он почувствовал на своем лице ее теплое свежее дыхание и увидел, как бешено бьется жилка у нее на горле. Если бы он не ждал с таким нетерпением ее ответа, то в ту же секунду прижался бы губами к этой жилке и ощутил бы, как бьется ее сердечко, зная, что это именно он заставил его биться так сильно. Не любит целовать ее! Это надо же такое придумать! Да он готов всю ее покрыть поцелуями, не пропустив ни одного дюйма ее восхитительной нежной кожи...