Сьюзен Льюис - Классная штучка

Влетев в женскую гримерную, Элламария поспешно прошла в свою каморку и, захлопнув дверь, заперлась на ключ. Нужно срочно успокоиться. Взять себя в руки. Если за обедом она повздорит с Бобом, то тем самым лишь подтвердит все сплетни. Вдобавок Элламария ни за какие коврижки не согласилась бы показать этой стерве Морин Вудли, что она расстроена.

Пару минут спустя она наконец овладела собой и уже собралась было отомкнуть дверь и выйти, когда вдруг услышала, как кто-то в гримерной произнес её имя.

- При одном виде этой Элламарии у меня кровь в жилах закипает. Слова не учит, дефилирует по сцене как гусыня, и ещё имеет наглость развлекаться, пока мы все вкалываем до седьмого пота. Меня просто тошнит от нее! Элламария безошибочно опознала хрипловатый голос Морин Вудли. - А ты видела, как она сегодня утром Ричарду подсказывала?

- Угу, - послышался второй голос, принадлежавший Энн Хольер.

- Как она посмела подсказывать самому Ричарду Култхарду!

- Но ведь он и правда забыл свою роль, - сказала Энн.

- Ну и что? Кто её просил соваться не в свое дело?

- Пожалуй, да. Куда пойдем обедать?

- А потом ты слышала, как она обсуждала паузы с Николасом Гоу? - не унималась Морин. - Тоже мне - знаток Шекспира выискалась!

- Кто знает - может, так оно и есть, - предположила Энн Хольер.

Если в первую минуту, услышав злобствующий тон Морин,

Элламария вскипела, то теперь уже едва сдерживала смех. Господи, какая же дура эта Морин! Нашла кому в жилетку плакаться! Энн Хольер - восходящая звезда, которой глубоко наплевать на переживания второсортной артистки.

- Пусть только попробует мне подсказать! - продолжала Морин; судя по её сдавленному голосу, как раз в эту минуту она накладывала свою ядовито-оранжевую помаду. - Я её так отошью, что она век помнить будет!

Элламария толкнула дверь и выпорхнула в гримерную. Послышалось "ах!", и она со злорадным удовлетворением заметила, что оранжевая полоска протянулась до самого носа Морин. Перекинув через плечо ремень сумки, она пропела:

- ......

......

* * *

И нынешний облик Лондона и его бурное прошлое приводили романтическую душу Элламарии в такой восторг, что даже Боб, хотя и посмеивался над её восторженностью, тем не менее ворчливо признавал, что и сам далеко не равнодушен к красоте города. В шерстяных шапочках и шарфах по случаю холодной погоды, они шли к Тауэру. Едва выйдя из театра, Элламария взяла Боба под руку. Эта её привычка была режиссеру не по вкусу; он всегда опасался, что по пути может встретить каких-то своих знакомых или - ещё хуже - знакомых своей жены. По большому счету, опасения его были напрасны, ведь он часто прогуливался по улицам со своими актрисами, однако в данном случае страх был вызван чувством вины. Тем не менее, не желая обидеть Элламарию, он руку не отнял.

- Вот почему они меня так беспокоят, - заключила свой рассказ Элламария.

Боб пожал плечами.

- Вообще-то они уже не маленькие, - ответил он. - Сами могут о себе позаботиться.

- Ты, конечно, прав, но я все равно волнуюсь за них. Вчера, например, мы обедали вдвоем с Эшли. Посмотрел бы ты на нее! Выглядела как смерть. Ума не приложу, как он мог обойтись с ней столь жестоко?

Боб вновь пожал плечами.

- Наверняка у него были свои причины.

- Не защищай его! - вспыхнула Элламария. - Он того не стоит. Заносчивый мерзавец и законченный подлец - вот он кто. - Чуть помолчав, она добавила: - Да и с Кейт надо что-то делать. Нельзя же так далеко обходиться без мужчины.

- Насколько мне известно, её почти каждый вечер видят с новым мужчиной, - напомнил Боб.

- Да, но она не спит ни с кем из них.

Боб усмехнулся.

- Не все женщины такие ненасытные, как ты, моя дорогая.

Элламария звонко расхохоталась.

- Это только потому, что не всем удается заманить в постель тебя.

Он легонько стиснул её руку.

- Кстати, мне казалось, что Дженнин познакомила Кейт с этим парнем Джозефом, кажется.

- Его зовут Джоэль. Да - познакомила. Кто бы только саму Дженнин познакомил с кем-нибудь стоящим?

- Уймись, Элламария. В противном случае, тебе придется открыть собственное бюро знакомств.

- Просто я хочу, чтобы все были счастливы, как и я, - заявила она, поворачиваясь к нему лицом.

- Между прочим, ты, милая, счастлива с женатым мужчиной, - промолвил Боб.

Улыбка тут же стерлась с её лица.

- Не напоминай мне.

Некоторое время они шли, храня молчание, посматривая на прохожих и любуясь старинными крепостными стенами.

Элламария вдруг пожалела, что рядом нет её отца - он бы с превеликим наслаждением послушал рассказ экскурсовода про Тауэр, про удивительных людей, которые здесь жили и здесь же обрели вечный покой. Всякий раз, вспоминая про своего отца, живущего в далеком Вайоминге, Элламария печалилась; отец до сих пор надеялся, что в один прекрасный день его любимая доченька вернется домой. А уж этому - Элламария знала наверняка не бывать никогда.

Стряхнув с себя оцепенение, она спросила Боба:

- Хорошо отдохнул за уик-энд?

- Прекрасно.

Чувствуя, что Элламария не спускает с него глаз, Боб ухмыльнулся и прошептал:

- Я по тебе соскучился. - Затем покосился на нее. - А ты?

Чуть призадумавшись, Элламария кивнула.

- Я тоже. Немного.

Боб изогнул брови.

- Только немного? - от неожиданности в его голосе прозвучал заметный шотландский акцент.

Элламария кивнула.

Мимо с оглушительным ревом пронеслась машина пожарной охраны, и они как и все, остановились и посмотрели ей вслед.

- Как тебе наша утренняя репетиция? - спросила Элламария, когда они снова зашагали по тротуару.

- Все хорошо. Мы на верном пути. Работы, конечно, ещё невпроворот, но все идет как надо. Я уже решил, что сегодня днем мы репетировать не будем.

- Значит, сэр, сегодня мы отдыхаем?

Боб усмехнулся.

- Нет, конечно! Просто я решил, что коль скоро сегодня вся наша труппа в сборе, то имеет смысл устроить коллективное обсуждение постановки. Проанализировать сложности.

- Ого, круто загибаешь.

- А ты считаешь, что Шекспира легко ставить?

- Я пошутила, - улыбнулась Элламария. - Послушай, а почему бы нам не начать прямо сейчас? Дай мне, невежественной американке, возможность высказаться.

Боб подозрительно посмотрел на нее, но глаза Элламарии были серьезны, хотя она и смеялась.

- Хорошо - сказал он. - Я собираюсь проанализировать четыре различных типа любви в нашей пьесе. Орсино, который влюблен в саму любовь. Оливию, которая влюбляется с первого взгляда. Виолу, которая втайне вздыхает...

- Мне кажется, точнее было бы сказать, что она втайне страдает, - со значением произнесла Элламария.

Уголком глаза она заметила, что Боб быстро посмотрел на нее. Однако высказываться не стал. Только продолжил:

- И Мальволио, который...