Сьюзен Льюис - Классная штучка

Вдруг ночь прорезал оглушительный рев сирены "скорой помощи". За ним другой, третий. Дождавшись, пока рев затих вдали, Эшли снова посмотрелась в зеркало.

Плечи её затряслись, а из глаз градом полились слезы. Резко размахнувшись, она швырнула таблетки на пол.

- Джулиан! О, Джулиан!

Ухватившись за раковину умывальника, она медленно сползла на пол. Господи, и что на неё нашло? неужто она и правда хотела свести счеты с жизнью? Ведь он позвонит. Нарушит данную ей клятву и позвонит. Непременно. Иначе и быть не может. Он слишком влюблен в нее, чтобы вот так просто повернуться и уйти навсегда.

- Он позвонит! - громко выкрикнула Эшли. - Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он позвонил!

ГЛАВА 3

Брать интервью во время съемок дело и без того непростое, а сильный дождь превращает задачу в почти невыполнимую. А команда Дженнин и без того прибыла на взводе. Для начала, люди опоздали и были здорово раздражены (им неправильно указали, как проехать к месту съемок), так что Дженнин знала: ещё чуть-чуть, и против режиссера, который и в лучшие свои дни не славился решимостью в поступках, поднимется возмущенный ропот. Она это поняла ещё утром, когда он позвонил ей в половине восьмого и спросил, что ему надеть. На улице стужа, сильный дождь, на причале наверняка леденящий ветер, а этот кретин не знает, что ему надеть!

- Шорты и котелок! - рявкнула она и повесила трубку.

А вот эстрадный певец, у которого она собиралась брать интервью, был как раз парень вполне приятный. В отличие от его агента - премерзкой и заносчивой бабы. Дженнин дала себе зарок, что в отснятом материале эта стерва даже не мелькнет. Кроме, разве что, одного-единственного плана с невыгодном для неё ракурсе "снизу вверх". Дженнин была уверена, что сумеет уговорить своего оператора снять её именно так. Тогда передача выйдет закачаешься оближешь. А Дженнин Грей тем и славилась, что умела делать качественные передачи.

Когда она впервые приехала в Лондон, ей было всего двадцать два, однако уже в этом возрасте Дженнин считала себя взрослой и умудренной опытом. Вот почему её так потрясло, когда журналисты и аналитики, с которыми она начала работать, потешались над ней, передразнивая её йоркширский акцент. Тогда Дженнин было не до смеха - она прекрасно понимала, что за шутками и поддразниваниями укрываются снобизм и презрение. В итоге, решив, что, если врага нельзя победить, то надо вступить в его ряды, она потратила изрядную долю своего довольно скудного жалованья на курсы дикции. Прилежно прозанимавшись целый год, она научилась говорить как истая уроженка Лондона. Лишь иногда, выйдя из себя, она сбивалась на йоркширский диалект. Впрочем, со временем это случалось все реже и реже.

Теперь, вспоминая о своей тогдашней горячности и нетерпеливости, Дженнин посмеивалась: в те дни её отличало стремление угодить буквально всем. Сейчас же, близкая к пику карьеры, она приучилась смотреть на вещи совершенно иными глазами. Билл Прюитт, главный редактор её еженедельной телепрограммы, был убежден, что Дженнин покорит любую высоту. Он прекрасно помнил, как девять лет назад впервые спросил её, о чем она мечтает.

- Хотите знать правду? - спросила Дженнин.

Прюитт пожал плечами.

- А почему бы и нет.

- Обещаете, что не станете смеяться?

Он улыбнулся.

- Обещаю.

- Я хочу стать знаменитой, - провозгласила Дженнин. Лицо её казалось невозмутимым, но глаза задорно блестели.

Брови Прюитта поползли наверх.

- Знаменитой?

- Да, - кивнула Дженнин. - Но не просто знаменитой. Я хочу сама сделать себе имя, выпуская на экран яркие, блестящие и запоминающиеся программы. - Закончив эту напыщенную тираду, Дженнин почувствовала, что краснеет - уж слишком тщеславной она могла показаться.

И вот теперь, девять лет спустя, она и вправду оказалась на гребне успеха.

Билл предупредил Дженнин, что сделать карьеру, о которой она мечтает, можно лишь при условии сохранения безукоризненно чистой репутации, однако именно в этом отношении у Дженнин не все складывалось так, как она бы хотела. Немногие, правда, знали о её частной жизни, но она всерьез опасалась, что рано или поздно пронырливые репортеры могут пронюхать о её теневой стороне.

Со вздохом нацепив тапочки, она отправилась в кухню, где её поджидала чашка горячего шоколада. Выпив шоколад, она посмотрела на часы, а потом сняла телефонную трубку и набрала номер Эшли. Телефон не отвечал.

Дженнин подумала, не съездить ли ей к подруге самой. Впрочем, Эшли предупредила, что может задержаться на работе, так что, возможно, она и напрасно беспокоилась. Должно быть, Эшли просто сидит сейчас за столом, погрузившись в свои бумажки.

Накануне Дженнин, Кейт и Элламария провели с Эшли целый день, пытаясь разобраться в случившемся. Ведь все они были искренне убеждены, что Джулиан просто души в их подруге не чает, а теперь каждая готова была винить себя за неверную оценку ситуации. Эшли казалась потрясенной, и Дженнин знала, что она провела бессонную ночь. Самым неприятным было то, что все это случилось именно сейчас - всего за две недели до Рождества.

Усевшись в кресло, Дженнин поджала под себя ноги и, отложив в сторону сценарий очередной программы, задумалась о приближающемся Рождестве. Вот бы ей в новом году встретить наконец достойного человека. Познакомиться с настоящим мужчиной, который всю жизнь мечтал о такой женщине, как она. Миниатюрной блондинке, очень женственной (как уверяли подруги), бойкой на язык и независимой. Ее умение не лезть в карман за словом порой поражало даже близких знакомых. Иногда её и саму забавляло наблюдать, как лезут на лоб глаза у людей, которые только что пытались убедить её сделать что-то вопреки её желанию. За очаровательной кукольной мордашкой Дженнин скрывался острый ум, и она умела отбрить самую навязчивую личность человека одной убийственной фразой. Но вот Он, мужчина её мечты, полюбит её такую, как она есть. С ним она будет, как за каменной стеной, ограждена от всех нападок. Он окружит её заботой и любовью. Забавно, но Дженнин почему-то никак не удавалось представить себе, как может выглядеть её избранник.

Поток её мечтаний прервал хлопок двери автомобиля за окном.

Дженнин со вздохом подобрала сценарий и погрузилась было в чтение, когда за дверью послышались шаги. Дженнин тут же напряглась. "Господи, только бы не в мою дверь позвонили," - подумала она.

Однако она уже знала, кто это. Словно различила его запах.

Задребезжал звонок.

- Уйди, - прошипела она. - Господи, сделай, чтобы он убрался восвояси!

Она медленно встала с кресла и подошла к окну. Отодвинула штору и посмотрела вниз, на улицу. Ну конечно - вот он, его обшарпанный "ауди", - а вот и он сам, стоит с задранной головой и смотрит прямо на нее. Господи, и черт её дернул выглянуть в окно.