Дэй Леклер - Любимый мой

- Впечатляет, - улыбнулась донья Изабелла. -А у меня четыре дамы. Я выиграла, не так ли?

"Вот уж не думал, что настанет такой день, когда я увижу этих двоих играющими в карты!" - подумал Чэз, ухмыляясь. На этом сюрпризы не закончились. Войдя на кухню, он увидел, как Моджо и Сарита вместе пекут печенье. Они стали неразлучными друзьями с тех пор, как она случайно забежала на кухню. Моджо в тот момент сидел за столом и чистил картошку.

Сарита резко остановилась и, вместо того, чтобы испугаться, с интересом уставилась на его шрамы, потом забралась к нему на колени и стала осторожно складывать очищенный картофель в миску с водой...

Несмотря на то, что все было более чем прекрасно, Чэз страдал: Шейн ушла от него! Он каждую минуту вспоминал о ней, о ее страстном желании нарядить рождественскую елку, о том, как отчаянно она нуждалась в его любви. Чэз ненавидел себя за то, что своим малодушием растянул их страдания на девять долгих лет и не смог своей любовью исправить ошибку, когда они снова встретились. Неожиданно ему пришло в голову одно очень важное решение, и он направился в кабинет. Там он открыл выдвижной ящик письменного стола, достал визитную карточку Рейфа и набрал нужный номер. Раздался гудок.

- Бьюмонт слушает, - раздался знакомый голос.

- Ты сказал, что я могу обратиться к тебе за помощью...

- Макинтайр?

- Угадал. Ты не мог бы сделать мне одолжение?..

Несмотря на зиму, Сан-Франциско встретил Чэза моросящим дождем. Он стоял напротив какого-то музея и ждал появления Рейфа. "Почему он не позвал Шейн к телефону? - размышлял Чэз. - Если он злится на меня, тогда зачем назначил встречу?"

- Рад, Макинтайр, что ты все-таки пришел, раздал знакомый голос.

Чэз обернулся: Рейф. Они обменялись крепким рукопожатием.

- Ты не оставил мне выбора.

- Так оно и есть, - усмехнулся тот. - Я должен сказать тебе кое-что, чтоб сестра не слышала.

- И для этого я потащился в Сан-Франциско?

- Не только, поверь мне... Мы могли бы осмотреть город.

В своей "дружеской" беседе оба не скрывали враждебности друг к другу. Они не спеша прошлись вокруг музея. Разговор не клеился. Наконец Рейф решился:

- Зачем ты просил меня позвать Шейн к телефону?

- Она должна знать, что я ни за что на свете не откажусь от нее, особенно теперь, когда знаю, сколько она пережила, в том числе и из-за меня.

- Значит, она рассказала тебе о тете Джеки?

- Да.

- И об автомобильной аварии?

- Да.

- И о том, что она купила тогда билет на Рождественский Бал Золушки?

- Но я не видел там ее! - удивился Чэз.

- Потому что я забрал у нее этот билет и отправился туда сам. В тот вечер мы с Эллой поженились.

- Значит, ты снова украл ее у меня?! - прорычал Чэз, сжимая кулаки.

- Признаю, я был не прав. Но, согласись, если бы обстоятельства сложились по-другому, в твоей жизни не было бы Сариты.

- Иначе я выбил бы тебе все зубы. Рейф продолжал говорить, даже не обратив внимания на угрозу Чэза:

- Тем более поздно вспоминать прошлое...

- Поздно, слишком поздно, - согласился тот.

- Ты уверен, что это не гордость говорит в тебе?

- Если бы во мне осталась хоть капля гордости, я не стоял бы здесь.

- Нет, за всем этим скрывается еще что-то. О чем ты не хочешь говорить. Давай же, поделись со мной!

- Ты напрашиваешься на неприятности, Бьюмонт!

- Хорошо, - усмехнулся Рейф. - Тебе все равно придется это сделать. Он протянул ему довольно большую картину (странно, но Чэз почему-то не заметил, что он что-то держит в руках). - Это недавно прислали нам авиапочтой. Шейн просила передать ее тебе. Она сказала, ты все поймешь.

Чэз взглянул на картину и замер: это было мозаичное панно, и на нем был изображен он - Чэз Макинтайр! Он поднимался по лестнице на балкон, частично оставаясь в тени, частично освещенный светом из окна; наверху его с нетерпением ждала женщина, протягивая навстречу руку. Внизу было написано название "Вечная любовь" и стояла подпись - подпись Шейн!

Чэз был готов кричать от радости!

- Бедная моя сестра любит тебя. А ты до сих пор сомневаешься, любишь ли ее, - услышал он голос Рейфа.

"Нет, не сомневаюсь! - восторженно думал Чэз. - Наша бессмертная любовь навеки связывает нас! Как жаль, что я боялся признаться в этом раньше!"

- Спасибо тебе, Рейф! - Чэз дружески похлопал его по плечу. - Мне пора домой! Она ждет меня там!

"Скорее, скорее... - вихрем проносились торопливые мысли, когда он садился в машину. -Завтра Рождество, и у меня есть уютный дом, дочь, донья Изабелла, немного надоедливые слуги... Но самое главное, у меня есть любящая жена, которую я люблю всем сердцем!"

- Что он там делает? - шепотом поинтересовалась Шейн у Джимбо (уже, наверное, в третий раз), проходя мимо запертой двери кабинета.

- То же, что и всегда, - угрюмо ответил тот, пьет и пишет письма. Он проводит так каждый сочельник.

- Но почему?

- Не знаю. Может, вам пойти к Моджо на кухню? Там всегда есть работа.

- Нет, спасибо. Не сейчас.

Джимбо пожал плечами и направился по своим делам.

Шейн на цыпочках подошла к двери, стараясь расслышать, что происходит внутри.

- Я могу вам чем-нибудь помочь, хозяйка? -Это Пенни.

- Нет. Я только...

- Подслушивали?

- Что-то вроде того, - вздохнув, призналась она.

- Что ж, продолжайте. Только хочу предупредить вас: до утра он не выйдет из кабинета. Так было всегда.

Шейн бросила последний взгляд в сторону запертой двери и поспешила в спальню. Увы, в этом доме не будет настоящего Рождества, с елкой, цветными огоньками, подарками... Она взяла в руки яркую коробочку - подарок Чэзу. А какой замечательный сюрприз она приготовила для Сариты! Не в силах больше сдерживаться, Шейн упала на постель и разрыдалась. Поплакав вволю, она заснула.

- Тише, болван!

- Но, босс, вы требуете невозможного: протащить такое большое дерево в такой узкий дверной проем...

- Если ты разбудишь жену или дочь, я тебе голову оторву!

- Куда ставить-то, босс? - кряхтя, поинтересовался Моджо.

- У окна.

- Я принес, что вы просили, - в дверях гостиной показался Джимбо.

- Если ты немедленно не прекратишь топать как слон, я свяжу тебя этими гирляндами, а на уши повешу хрустальные шары!

- Ну что вы привязались к моим ушам, босс! Они абсолютно не годятся для того, чтобы украшать их.

- Точно! - усмехнулся Пенни.

- Да замолчите вы, наконец!

- Все еще не могу поверить, босс: вы в трезвом виде собрались наряжать рождественскую елку... Что случилось с вашим любимым коньяком?

- Я с ним расстался навсегда. Пенни.

- Я знал, что женитьба плохо влияет на мужчину, - усмехнулся тот.

- Может быть, - улыбнулся Чэз. - Всем спасибо. Теперь идите спать. Дальше я сам управлюсь.

- Вы не хотите, чтобы мы вам помогли? - удивился Пенни.

- Я должен сделать все сам, - ответил Чэз и подумал: "И это доставит мне огромное удовольствие!"