Роберта Ли - Мой любимый враг

Ее губы изогнулись в иронической улыбке.

- Твои дела очень много для тебя значат, правда? Даже больше, чем медовый месяц? - Он явно удивился сарказму, прозвучавшему в ее вопросе, а она продолжила: - Ты защищаешь или обвиняешь?

- Обвиняю.

- Это значит, ты будешь во что бы то ни стало добиваться осуждения, так?

- Конечно. Этот человек - законченный негодяй.

- И ты всегда убежден, что те, кого ты осуждаешь, заслуживают этого?

- Конечно. Иначе я не участвовал бы в обвинении.

Она быстро поднялась и отошла от него.

- Откуда ты знаешь, что всякий раз прав? Откуда у тебя эта уверенность в собственной непогрешимости?

- Джулия, дорогая. - Он встал и хотел было обнять ее, но она отстранилась.

- Не прикасайся ко мне!

- Что случилось? Почему мы тратим время на спор о каком-то мошеннике? Никому не будет вреда, если он окажется за решеткой.

- Вот ты опять! А откуда ты знаешь, что он мошенник? И откуда ты знаешь, что никому не будет вреда, если он окажется за решеткой? А может, у него семья и он ей нужен?

Найджел смотрел на нее с изумлением.

- Я не понимаю тебя, дорогая. Ты говоришь так, будто это имеет к тебе какое-то отношение.

- Имеет.

- Каким образом?

Очень тихо - иногда так тихо, что ему приходилось наклоняться вперед, чтобы услышать, - она рассказала ему о человеке, которого он когда-то обрек на тюремное заключение своим безжалостным обвинением.

- Если бы не ты, его могли бы оправдать, но ты был так уверен в его виновности, что отнял у него единственное, чем он дорожил, - его доброе имя. Из-за тебя он умер в тюрьме. Потому что тебе дороже была твоя репутация юриста, который никогда не проигрывает дела, чем ценность человеческого существа. Ты был так уверен, что прав? Неужели ты никогда не чувствуешь опасений, что ты, как и все люди, можешь ошибаться?

- Не думаешь ли ты, что я добиваюсь осуждения, если допускаю, что человек может быть невиновен?

- Какое право ты имеешь судить?

- Моя работа в том, чтобы выяснять такие вещи. - Он протянул ей руку, но она снова отступила. - Ты слишком мягкосердна, Джулия. Какое мне дело, есть ли у преступника жена, семья? Об этом должен был думать он, а не я.

- В случае, о котором мы говорим, тебе есть до этого дело. Человек, которого ты осудил, человек, который умер в тюрьме, - был моим отцом!

Лицо Найджела побелело, даже губы казались бескровными.

- Твой отец? О ком ты говоришь?

- Сэр Хьюго Трэффорд.

- Трэффорд? Но твоя фамилия...

- Тревелиан - девичья фамилия моей матери. Я взяла ее потому, что мое имя ты смешал с грязью!

- Понятно. - Его щека нервно подергивалась, и, когда он потянулся за сигаретой, пальцы его дрожали. - И что я теперь должен делать, Джулия?

- А что бы ты хотел? Хочешь обнять и поцеловать дочь "негодяя и обманщика", человека, недостойного своего титула? Это не оскорбит твои понятия о добре и зле? Или в том, что касается тебя, ты не так несгибаем?

- Бога ради, Джулия! - Воскликнув, он подошел к ней и схватил за плечи. - Ты не знаешь, что говоришь!

- Вот как? Я давно собиралась это сказать. В тот день, когда ты вышел из зала суда, я поклялась, что ты заплатишь за то, что сделал. Если бы не ты, моего отца оправдали бы.

- Чепуха. Твой отец был виновен. Взялся бы я вести обвинение или нет, он все равно попал бы в тюрьму.

Не обращая внимания на эти слова, она продолжила:

- Я вынуждена была переменить фамилию, потому что ты заставил меня стыдиться моей собственной. Я нашла работу и надеялась со временем забыть, как я тебя ненавижу. Но когда я снова увидела тебя, поняла, что это невозможно. Я не приняла твоего приглашения, потому что не хотела быть рядом с тобой. Но ты был настойчив, ты был намерен добиться своего, и я подумала, что могу разрушить твою жизнь так же, как ты разрушил жизнь моих родителей.

- Я не могу поверить этому. Ты говоришь об этом так хладнокровно!

- Да, я сделала это. Так же хладнокровно, как ты уничтожил моего отца и мою мать.

- Почему ты сейчас говоришь мне об этом? - Гневным движением он затушил сигарету. - Ты моя жена, Джулия. Мы любим друг друга.

- Я люблю тебя?! - В ее голосе послышалось такое отвращение, что он отступил на шаг. - Знай же, что, каждый раз, когда ты прикасался ко мне, я думала только о том, что этими руками ты указывал на моего отца! Когда ты целовал меня, это были губы, которые его обвиняли! Когда ты говорил "дорогая", я слышала только "негодяй, мошенник, обманщик"! - Ее голос дрогнул. - Я ненавижу тебя, Найджел! Больше всех в мире.

- Тогда зачем ты притворялась, что любишь меня? Зачем вышла за меня замуж?

- Потому что ты меня любишь! Таким счастьем было жениться на мне, не правда ли? Но я никогда не буду принадлежать тебе, Найджел! Никогда! Ты и твоя логика! Человек, который никогда не ошибается, чьи суждения всегда верны! - Она невесело засмеялась. - Ну вот, теперь ты знаешь, что можешь ошибаться. У тебя есть все, не правда ли? Положение, успешная карьера... и красивая жена, которая никогда не будет твоей! Мы будем чудесной парой, Найджел, и я буду приветливо принимать всех твоих умных, самодовольных друзей. Но ты и я будем знать, что это только красивая оболочка. - Ее голос опять дрогнул. У нее не было сил продолжать.

Пристально вглядевшись в его побелевшее лицо, она заметила глубокие морщины, которые пролегли у его рта, и стремительно выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Глава 5

Оставшись один, Найджел продолжал неподвижно стоять у камина, невидящими глазами, глядя в огонь. Он никак не мог поверить в реальность того, что только что произошло. Казалось немыслимым, что Джулия могла говорить с ним подобным образом. Девушка, сказавшая эти горькие несправедливые слова, была совсем не та, которую он полюбил, не та, которая всего несколько часов назад стала его женой.

Это был совсем другой человек - расчетливый и жестокий. Ее настоящее имя при любых обстоятельствах было бы для него ударом, но если бы он узнал его до свадьбы, это не поколебало бы его желания жениться на ней. Он мог даже извинить все те вещи, которые она только что сказала, понимая, что у нее на это есть основания, хотя и ошибочные. Но чего он не мог забыть - это того, что его прикосновения внушали ей отвращение, а его поцелуи были ей ненавистны. Как могла она отвечать ему с таким пылом, что он не догадался, какие чувства она испытывает на самом деле. Он готов был поставить на карту свою репутацию и поклясться, что она человек абсолютно честный. И совершенно искренне он признался себе, что это было больнее всего: красивое личико заставило его полюбить девушку, которой не существовало. Джулия, на которой он женился, была нежная, добрая и честная. Та, которая теперь носит его кольцо, забыла честь ради мести.

Он налил себе еще рюмку, стараясь заглушить боль желания, пронизывающую все его тело. Сумасшествием было испытывать это томление. Это значило умалить собственное достоинство, дав волю страсти, забыть логику, которой всегда гордился.