Донна Кауфман - Танго в раю

Джек остановился и окинул взглядом окна здания, в котором было около шести этажей. Желтый свет мерцал между планками жалюзи, закрывавших окна большого углового кабинета, располагавшегося на последнем этаже. Джек вошел в холл.

Он сразу же узнал консьержа. Удивленный тем, что тот все еще дежурит, Джек кивнул темнокожему стражу и подошел к нему.

— Buenas noches [3] Buenas noches — добрый вечер (исп.). , Домингес, — поздоровался он.

— Hola [4] Hola — здравствуйте (исп.). , senor Джек. Чем могу служить? — спросил консьерж и кивнул в сторону ведерка, которое держал в руке Джек.

Джек посмотрел вниз, изображая на лице удивление.

— Ах, это, — ответил он и, подняв взгляд на Домингеса, добавил: — Спасибо, пока ничем. Но в ближайшие дни мне должно прийти письмо, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы сразу же сообщили мне о нем.

— Разумеется. — Он закивал головой и улыбнулся Джеку, сверкнув золотой коронкой зуба.

Джек кивнул ему в ответ и собирался было направиться к лифту, как вдруг понял, что Дом или кто-нибудь другой, кому вздумается проследить глазами за вспыхивающими над дверями лифта цифрами, сразу догадается, кому он собирается нанести визит.

Все это было до странности нелепо. Никогда раньше ему не приходилось испытывать потребности защитить репутацию женщины, с которой он встречался. Да и, пожалуй, в этом никогда не возникало необходимости. Все эти женщины были достаточно умны и опытны, чтобы уметь отвечать за свои решения и поступки. И от этого желание оградить Эйприл от пересудов привело Джека в настоящее замешательство. Улыбнувшись Дому, он сделал несколько нерешительных шагов в сторону лифта.

Однако, если разобраться, Эйприл, которая сумела добиться в жизни гораздо большего, чем любая из его знакомых женщин, наверняка твердо знала, чего она хочет. Джек подошел к блестящим металлическим дверям лифта, и его палец повис над кнопкой со стрелкой. «Но почему же все-таки, — мысленно спросил он себя, — его интуиция сдерживала его порывы, заставляла действовать не спеша, осмотрительно, боясь хоть чем-то обидеть и скомпрометировать ее, особенно после их сегодняшнего разговора?»

«Да потому, — ответил он сам себе, — что под маской внешней уверенности компетентной во всех вопросах владелицы курорта, какой она представлялась окружающим, скрывалось хрупкое ранимое существо». И, как ему показалось, она почти никому не позволяла заглядывать под эту маску. Но он сумел проникнуть туда и увидеть внутреннюю борьбу ее души, хотя пока ему не было понятно, с кем или чем она боролась.

Джек решил не ломать голову над атаковавшими его мозг вопросами. Вполне возможно, что ответы на них даст запрошенная им информация. А до тех пор, пока он не получит ее, не было смысла строить какие-либо догадки. Самым же разумным решением в данный момент было попытаться расспросить обо всем саму Эйприл.

С трудом превозмогая желание обернуться и посмотреть, наблюдает ли за ним Дом, Джек нажал на кнопку «вверх». Было бы глупо даже пытаться скрыть свои намерения. Все гостиницы мира одинаковы. И надо признать, что универсальная система передачи слухов из уст в уста, распространяющая новости с невероятной быстротой, не раз выручала его. И, надо полагать, сегодняшний поцелуй на пляже уже ни для кого не был сенсацией.

Двери лифта медленно разъехались в стороны, Джек зашел в кабину и повернулся лицом к холлу. Никто из находившихся там людей не обращал на него ни малейшего внимания. Двери стали закрываться, и Джек улыбнулся. Сотрудники Эйприл умели на высшем уровне обслужить клиента, но, что самое главное, — были тактичны.

Приехав на последний этаж, Джек направился по коридору к кабинету Эйприл, о расположении которого сделал вывод по его светящимся окнам еще на улице. Открыв заскрипевшую дверь, он зашел в приемную. Слава Богу, что у служащих Эйприл не было склонности их начальницы — работать день и ночь. Проскользнув мимо пустого стола секретарши, он подошел к приоткрытой двери кабинета и заглянул в него.

Он думал, что она будет сидеть за столом, склонив свою темноволосую голову над кипой бумаг. Но представшая его глазам картина заставила его замереть и затаить дыхание.

Она стояла к нему спиной, повернувшись лицом к огромному окну, находившемуся за столом. Ее шелковое цвета золотистой карамели платье оставляло спину полностью открытой. Его взгляд заскользил вниз по чувственной ложбинке между лопатками, по тонкой линии позвоночника и остановился на секунду на узком золотом ремешке, стягивающем ее талию, плавно переходившую в округлые бедра, контуры которых лишь угадывались за спинкой стула. Сердце Джека учащенно забилось, когда Эйприл переступила с ноги на ногу и едва слышно вздохнула.

Его рука тотчас же поднялась и стала машинально нащупывать на груди фотоаппарат, которого не было. Желание навсегда оставить на пленке очарование этого момента было настолько сильным, что Джеку пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы от досады не ударить рукой по дверному косяку.

Итак, ему еще раз за сегодняшний день удалось сдержаться. И снова он пропустил через себя разряд электрического тока, взбудораживший его тело, парализовавший его мозг, что случалось каждый раз, когда он видел ее. Он смотрел на ее спину и чувствовал безумное желание провести кончиком языка по всей выпуклой линии ее позвоночника. А потом найти под платьем ее грудь. Каждый мускул его тела напрягся, когда он почти физически ощутил эти маленькие груди в своих больших ладонях и подумал о том, как они выглядят и какие на вкус.

Должно быть, он выдал свое присутствие каким-то звуком — Эйприл резко обернулась и прижала руку к тому самому месту, до которого он только что дотрагивался в своем воображении.

— Джек! Ты до смерти меня напутал.

Секунду назад она находилась где-то за миллионы миль отсюда, но испуганное выражение ее лица давало понять, что ее мысли были не о нем. Джек быстро отвел взгляд от ее руки, сжимавшей тонкую шелковую ткань на груди, не стянутой бюстгальтером.

Ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи.

— Извини, — скорее прохрипел, чем сказал он.

Эйприл ничего не ответила. Просто стояла и внимательно смотрела на него. Он тоже не сводил с нее глаз. Она медленно опустила руку, когда заметила, что он перевел взгляд на ее грудь.

Как ему хотелось, чтобы впереди платье было вырезано так же глубоко, как и сзади. Но собранный складками шелк, пристроченный к полоске ткани, застегивающейся на шее, свободно ниспадал на грудь, полностью закрывая ее и не позволяя ему увидеть, билось ли ее сердце так же быстро, как и его. Тем не менее ему никак не удавалось оторвать глаз от тонкой грациозной шеи и заглянуть в ее глаза.