Донна Кауфман - Танго в раю

— Может быть, я что-то неправильно понял?

Она не стала притворяться, что не знает, о чем он говорит.

— Нет.

Тогда он распахнул дверь в смежную комнату и быстро подошел к ней.

— В таком случае, почему у нас с тобой разные комнаты?

Эйприл вздрогнула, но глаз не отвела.

— Для меня все это так ново, так необычно, что мне показалось, так будет лучше. Лучше, если у нас будет еще одна комната. Я не знаю, это так… на всякий случай.

Когда она закончила говорить, ей показалось, что раздражение в его потемневших глазах сменилось на огорчение.

— На тот случай, если вдруг наши отношения сложатся так, что мне захочется уйти в свою комнату. Ведь так может случиться?

Она отвела взгляд, но он взял ее за плечи и притянул к себе.

— Посмотри на меня.

И Эйприл поняла, что ошиблась, приняв отражавшееся в его глазах чувство за огорчение. В его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость. Она подняла на него взгляд, и ледяной холод зеленых глаз не оставил в этом никаких сомнений.

— Я хочу узнать тебя, Эйприл. И я собираюсь сделать это. Узнать лучше, чем кого-либо другого, узнать доскональнее, чем кто-либо другой. Если тебя это пугает, то можешь прогнать меня и смешаться с толпой. Признаться, я очень боюсь этого. Но я не хочу обманывать тебя и скрывать свои намерения. Женщина, которая целовала меня под деревом, тоже не стала бы этого делать. И мне нужна та женщина.

Дрожа от переполнявшего бешенства, которое он заставил вспыхнуть в ней своей разгоряченной речью, Эйприл попыталась высвободиться из его рук. Джек не отпускал.

— Если ты хочешь узнать меня, то тебе придется узнать все о моей жизни, Джек Танго. Та женщина, которая занималась с тобой любовью на своем собственном рабочем столе, это совершенно новая часть меня.

Ей не нужно было объяснять, что эта новая часть открылась только ему; яркая вспышка в его расширившихся зрачках говорила о том, что Джек понял ее.

— Но я тоже не собираюсь играть с тобой в игры. Я просто знаю, что в моей жизни есть такие страницы, которые могут изменить твое отношение ко мне. Вот и все. Ты просил меня доверять тебе, и мне тоже этого очень хочется. Ты сказал, что я напугана? Но ведь ты не знаешь и половины того, что меня пугает.

Всему остальному, что она хотела выплеснуть из себя, выход был закрыт его ртом, крепко прижавшимся к ее губам. Он стал целовать ее так, словно от этого зависела вся его жизнь, словно и ее жизнь зависела от этого. Она целовала его в ответ, потому что очень боялась, что может наступить день, когда это действительно произойдет, а его не окажется рядом. Сейчас он был здесь, и она хотела чувствовать это.

Губы Джека целовали ее шею. Он положил ее руки себе на плечи и заскользил своими большими ладонями по ее телу к бедрам. Ему был понятен страх, слышавшийся в ее голосе, когда она давала ему отпор, и все же он чувствовал настойчивое, непреодолимое желание немедленно отнести ее на кровать и глубоко-глубоко проникнуть в нее. И не выпускать из своих объятий до тех пор, пока не исчезнут все сомнения в нем.

И в то же время в ее голосе звучала такая уверенность, что страх стал забираться своими холодными пальцами прямо ему в сердце. Что, если она не позволит ему помочь? И, Боже правый, что он будет делать, если она попросит его о помощи, а он не будет знать, как разрешить эти проблемы?

Он перестал целовать ее плечо, выпрямился и с трудом заставил себя ослабить сжимавшие ее руки. Потом слегка отстранился от нее и стал ждать, когда она посмотрит на него. Наконец Эйприл подняла на него свои глаза, такие огромные и такие глубокие, что можно было утонуть в их коричневой бездне. Заметив в них тень какой-то покорности, Джек почувствовал, как упало его сердце.

— Расскажи мне, Эйприл, — почти приказал он резким и непослушным от страха голосом. — Только так я смогу доказать тебе, что не отвернусь от тебя. И, мне кажется, наши отношения не смогут развиваться дальше, пока ты не убедишься в этом.

Ее нижняя губа, покрасневшая от его поцелуев, задрожала, и он выругал себя за то, что заставил ее так разволноваться.

— Хорошо. Но только не сию минуту. Мне нужно…

Она не закончила фразы, задохнувшись рыданием, и Джек стал нежно целовать ее губы. Потом прижал ее голову к своей груди и, крепко обняв Эйприл, прошептал:

— Да, конечно, я все понимаю.

Осыпая поцелуями ее волосы, он пристально смотрел в окно на угасавший день.

— Послушай, по-моему, будет лучше, если я сейчас оставлю тебя одну. Я уверен, что тебе нужно подготовиться к завтрашней встрече, если не ошибаюсь, не совсем для тебя приятной, а я бы хотел обследовать здешние окрестности, чтобы сделать завтра несколько снимков.

Немного помедлив, она сказала:

— Хорошо.

Ее голос был хрипловатым от невыплаканных слез, и Джеку потребовалось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы выпустить ее из рук. Он сгреб свою парусиновую сумку и быстро сложил в нее кое-какие вещи, которые могли понадобиться для его вылазки-разведки.

— Меня, скорее всего, не будет допоздна. Если хочешь, я могу попросить, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть.

Он оторвал взгляд от сумки и рискнул посмотреть на нее. Эйприл стояла к нему спиной и глядела в окно.

— Но если ты не против, мы могли бы вместе поужинать где-нибудь попозже. Я постараюсь найти подходящее местечко во время своей прогулки.

Его непринужденный тон стоил ему больших усилий, но они вполне оправдались, когда ее плечи слегка расслабились и она, вдохнув с судорожным облегчением, ответила:

— Неплохая идея. Если я проголодаюсь раньше, то закажу себе что-нибудь по телефону. — Ее голос стал мягче, но она все еще стояла к нему спиной.

Джек, которому больше нечего было сказать, направился к двери.

— Джек?

Ее голос остановил его, и, обернувшись, он увидел, что она смотрит на него.

— Да?

— Спасибо тебе.

Ее голос дрожал, но на лице была маска уверенности. В это момент Джек признался себе, что любит ее.

— Мы поговорим с тобой, когда я вернусь, хорошо?

— Да.

— И я скажу администратору, что нам не нужна вторая комната. Мы будем спать на одной кровати.

И он быстро вышел из комнаты, не в силах больше держать себя в руках и не в состоянии дождаться ответа. Ноги его подкосились, и он чуть не упал, когда его догнали шепотом произнесенные слова.

— Я надеюсь.

Эйприл скомкала очередной лист бумаги и нацелилась им на небольшую корзинку для мусора, которую заранее придвинула к кофейному столику. Это была уже десятая попытка составить связную речь к завтрашнему заседанию. Но ее мысли сейчас были заняты совсем другим: из головы никак не выходили последние слова Джека. Она вздрагивала от каждого шороха за дверью, а часы, стоявшие на столике возле стены, поминутно приковывали к себе взгляд.