Сьюзен Льюис - Одержимость

— А вы уверены, что Аннализа не покрывает его? — резко спросил Беннати?

— Нет, не уверен. Она пока никому не рассказывает, почему приняла такую дозу снотворного. Но думаю, из-за того, что узнала о любовной связи матери с Люком. Она отказывается видеть их обоих. Сегодня я забираю ее домой.

— А я могу поговорить с ней? Лучше бы сегодня, потому что вечером мне надо лететь в Ниццу.

— Я передам ей. Попозже.

В восемь вечера, ничуть не продвинувшись в своих изысканиях с Аннализой, Кристос уже ехал в Ниццу. Он оставил свой телефон Радклифу, Поле, Аннализе, Филиппу, заставив их поклясться, что свяжутся с ним в ту же минуту, как только что-то услышат о Кори. Но он чувствовал себя предателем, более того, он уже был в панике от того, что столь долгое ощущение страха скоро перерастет в неодолимый ужас.

Истощение читалось в каждой черточке лица Кори. Прижавшись к стене, она стала невесомым сгустком агонии, в голове пульсировало отчаяние — хоть немного поспать. Жуткий холод пронизывал до костей и не давал заснуть. Руки были развязаны и безжизненно лежали на коленях, закоченевшие и заскорузлые от нечеловеческих условий.

Когда Люк начал разрезать ее путы, она чуть не умерла от страха, но он не собирался ее убивать. Он зажег свечу, глаза ее медленно привыкали к пыльным теням, но открывшееся повергло ее в такой неописуемый ужас, что она снова погрузилась во мрак. Люк ласково уговаривал прийти в себя, пытался напоить с ложечки сквозь сжатые потрескавшиеся губы.

Он уселся на пол, скрестив ноги, упершись локтями в колени, и невидящим взглядом смотрел в разделяющее их пространство. Кори хватило света разглядеть стену за его спиной. Своими собственными глазами она увидела весь кошмар происходящего. Он убивал проституток здесь, в гараже. Вон темно-коричневые пятна засохшей крови, на стенах и на полу. Она не позволяла себе думать о накале ярости, бушевавшей в нем, иначе ее собственный разум помутился бы полностью.

Она попыталась закричать, но, как и бывает в кошмарных видениях, ни звука не слетело с ее губ. Тогда он сказал ей, что кричать бесполезно — все равно никто не услышит.

— Люк, — Кори едва слышала сама себя. — Пойми, меня начнут искать…

— Уже ищут, — проговорил он вяло.

Слезы облегчения появились на глазах Кори. Конечно, расспросят Полу. И Пола расскажет о Люке. Теперь дело времени, когда… Он снова заговорил, но от страха она ничего не понимала. Она с трудом пыталась собраться с мыслями, переводила дыхание, не зная, куда деваться от зловония.

— …поэтому они думают, что я все время у себя в квартире. И поэтому я не могу долго оставаться с тобой. На случай, если они постучатся в дверь, я оставляю включенным душ или телевизор, понимаешь? Но ты, Кори, не беспокойся, я буду приходить. И недолго продержу тебя здесь. — Он засмеялся, потер пальцами глаза. — Никогда не думал, что все пройдет как по маслу. — Он захихикал. — Я просто вышел через задний ход из твоей квартиры, потом пробрался по аллее, сел в старую машину, ту, на которой возил проституток.

Издерганные нервы Кори были на пределе. Но предстояло кое-что и похуже.

— Они меня, конечно, подозревают, — признался Люк. — Но Аннализа их разуверила. — Он тяжело вздохнул, точно пытаясь сбросить груз печали. — Понимаешь, я был около ее дома, когда ты исчезла. Она меня не впустила. Я и не сомневался, но должен же был обеспечить себе алиби. На самом-то деле никто не знает точного времени исчезновения. Да, им известно, ты не села в машину, не села на самолет. Поэтому после того, как я… — Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. — Я не хотел причинить тебе боль, Кори. Но выбора не было. Не мог же я посадить тебя в машину и приехать к Аннализе, нас бы увидели. Поэтому я вернулся к тебе в квартиру в темноте, времени было полно, полет в Лос-Анджелес долгий.

— Но ведь отец должен был встретиться со мной… — прошептала Кори.

— Да, но он опоздал. Иначе… Впрочем, он ведь опоздал. И все обернулось хорошо.

Они молчали. Солнце уже не проникало сквозь дверные щели, значит, сейчас ночь. Долго ли он пробудет здесь? Невероятно, но Кори не хотела, чтобы он ушел. Она боялась остаться наедине с духами женщин, умерших страшной насильственной смертью.

— А почему Аннализа не впустила тебя? — выдохнула Кори хрипло и скрипуче.

— Она сердится на меня.

— Из-за Октавии? Она узнала про Октавию?

Голова его резко дернулась. Он рассмеялся горьким, истеричным смехом.

— Можно сказать и так. — Потом Люк вдруг вскочил. — Мне пора. — Он вынул из кармана повязку для глаз, кляп и свежую веревку.

— Нет! — с криком отшатнулась она. — Пожалуйста, Люк!

— Извини, — тихо проговорил он. — Но я должен.

— Нет, умоляю тебя, Люк. Не оставляй меня здесь. Пожалуйста, Люк, я все сделаю… Нет! — кричала она, когда он пригнул ее голову к полу. Пряжка от сумки, все еще висевшей у нее на боку, врезалась в бедро. «Это нож, вот оно, начало, он собирается сделать со мной то же, что и с проститутками», — мелькнуло в мозгу девушки. — Люк, остановись! Пожалуйста, пожалуйста, нет! — От нарастающей истерии она не кричала, а каркала. — Люк, не делай этого, пожалуйста! — Фитцпатрик завел ей руки за спину, значит, это не нож!

— О, моя сумка, — в просветлении прорыдала она. — Боже мой, это же моя сумка.

— Что? Что такое? — спросил Люк, поворачивая ее к себе. — Она мешает?

— Да, — выдохнула Кори не в силах смотреть на него сквозь слезы.

— Ну вот, — он снял и положил сумку на пол перед ней. — Так лучше?

Кори тупо кивнула. И снова зарыдала, когда он стал завязывать повязку вокруг глаз.

— Я не хочу здесь оставаться, Люк, — всхлипывала она. — Не оставляй меня здесь.

— Я ненадолго, обещаю тебе.

— О Люк, пожалуйста, пожалуйста, прекрати все это.

— Ш-ш, — сказал он, поднимая ее голову, чтобы завязать ей рот. — Сперва мне надо покончить с Аннализой. Я должен заставить ее понять: если я потеряю тебя, я вынужден буду убить ее. Но если мы пойдем таким путем… В общем, ты нам поможешь, Кори. Ты должна помочь мне и быть со мной. Я знаю это.

Он ушел, Кори повалилась на пол, тело ее дергалось и дрожало, будто демоны ужаса накинулись на нее сквозь эту непроницаемую тьму, куда он ее бросил. Слезы потоком лились из глаз, слюна забила рот, жуткий холод пронизывал ее до костей.

Шум машины затих вдали, а она все молилась и молилась и вдруг поняла, что может вытянуть ноги. Но и после этого еще не сразу до нее дошло значение сделанного открытия. А когда она осознала, эйфория оказалась столь внезапной, что она не сумела сесть, так ее трясло. Она смеялась и плакала. На этот раз он не связал щиколотки и запястья между собой.

Кори поморщилась и застонала от боли — веревка врезалась ей в запястья, когда она потянулась к ягодицам, пытаясь протащить ноги через петлю, образованную связанными руками. Ура! Прошли бедра, а потом ноги. Руки перед ней!