Майкл Скотт - Китайская невеста

Руфь не теряла надежды, что положение выправится само собой. Она догадывалась, что муж имел связь во время своего путешествия, но судя по всему не испытывал привязанности к той женщине, что живет далеко отсюда, поэтому у нее имелись все основания надеяться, что его интерес к другой, кем бы она ни была, окажется всего лишь проходящим увлечением.

Внезапно все переменилось. Чарльз как-то раз допоздна задержался в офисе, что вошло у него в привычку, затем прислал записку, что не придет к обеду. Руфь не ложилась до полуночи, а когда она наконец услышала, как он уселся на диван в гардеробной на два часа позднее, то сделала вид, будто спит.

Следующий день был воскресенье, и Руфь, одеваясь к завтраку и в церковь, слышала как он негромко похрапывал и не беспокоила его. Прежде чем сойти вниз, она заглянула в гардеробную и увидела на полу рубашку, которую он бросил, раздеваясь. Автоматически подняв ее с желанием бросить в корзину для стирки белья, Руфь затаила дыхание.

На белом полотне воротничка виднелось большое пятно от губной помады.

Чарльз заворочался, открыл глаза, увидел жену, приподнялся на локте, посмотрел сначала на нее, затем на рубашку.

— Незачем читать мне мораль, — тупо проговорил он. — Я провел пару часов с одной из дорогостоящих проституток, в этом нет ничего преступного. Мужчине иногда нужна физическая разрядка так же, как ему нужна пища и выпивка, — он опустился на подушку. — И сон, — добавил он, прежде чем уснуть вновь.

Долгое время Руфь продолжала стоять на месте. Затем положила рубаху в корзину и спустилась вниз, присоединившись к родителям Чарльза, уже сидевшим за завтраком. И в церкви и после возвращения домой, ее поведение было настолько сдержанным, что Джессика несколько раз пристально смотрела на нее. Когда они вернулись в дом Бойнтонов, Алан отправился в свой кабинет, заявив, что там его ждут несколько финансовых документов, которые он намерен прочитать перед обедом, и обе женщины остались вдвоем в небольшой гостиной.

— Все утро вы знали, что я расстроена, — сказала Руфь.

Свекровь кивнула.

— Да, дорогая, я сразу же заметила, но не хочу задавать нескромных вопросов.

Молодая женщина ощутила непреодолимое желание поделиться с ней.

— Когда Чарльз в последний раз плавал на Восток, — проговорила она, — там у него был роман.

Джессика удивилась.

— Он сам рассказал тебе?

— Нет, я догадалась и пока еще не говорила с ним на эту тему. С тех пор как он вернулся домой, наши с ним интимные отношения буквально зачахли, а в последний раз — несколько недель назад — наступил разрыв.

Внутри у нее все кипело, сумев сохранить внешнее спокойствие, она рассказала о происшедшем сегодня утром.

— Что ты собираешься делать?

Прямота Джессики была характерной для Рейкхеллов чертой.

— Я… я не знаю.

— Я хотела поинтересоваться, собираешься ли ты уйти от него, дорогая.

— О, нет, — мгновенно ответила Руфь. — Я нужна Дэвиду. И Чарльзу тоже, хотя он может быть этого и не понимает.

— Я очень довольна и испытываю облегчение, что ты понимаешь это. Ради Дэвида. И ради будущего самого Чарльза также, хотя, честно говоря, он этого не заслуживает.

Джессика долго колебалась, наконец сказала решительно.

— Может быть, тебе удастся воспитать Дэвида лучше, чем мне Чарльза. В семье Бойнтонов, боюсь, каков отец, таков и сын.

Удивленная Руфь вопросительно глядела на Джессику.

— Много лет назад, хотя иногда мне кажется будто все это было буквально вчера, — сказала Джессика, — я стояла перед таким же выбором, с которым ты столкнулась сегодня, у Алана имелось много куртизанок, и мне известна по крайней мере одна из так называемых моих подруг, с которой у него была связь. Я никому не сказала ни слова об этом. Рейкхеллы не похожи на Бойнтонов, и я не вижу смысла расстраивать моего брата на старости лет.

Руфь кивнула, не зная, что сказать.

— Я решила, так же как видимо и ты, добиться лучшего из своего брака. Моя гордость разлетелась вдребезги, так же как и твоя…

— Скажем, ее сильно покоробило, — сказала Руфь с угрюмой усмешкой.

— Я осталась, будучи упрямой как все Рейкхеллы, решив сделать свой брак успешным. Знаю, по крайней мере, верю, что связи Алана мало что для него значили, что по-настоящему он любил только меня. Я не хочу влиять на тебя, но мне кажется, Чарльз точно такой же, он пропадет, если ты уйдешь от него.

— Надеюсь вы правы, — сказала Руфь. — Потому что я намерена остаться. Все утро я убеждала себя, что Чарльз ведет себя как Дэвид, когда он таскает с кухни печенье. Это доставляет ему огромное удовлетворение, особенно если он считает, что никто об этом не догадывается, и мне кажется от этого печенье становится еще вкуснее.

— Ты гораздо мудрее, чем я в твои годы.

— Нет, я не мудрая, — проговорила Руфь. — Я упрямая, как и вы. И эгоистичная. Мне нравится роскошь, которую могут позволить себе Бойнтоны.

— Разумеется. Но это не означает, что ты избрала легкий путь. Я пережила все это, и если Чарльз продолжит вступать в связи, а я боюсь, он вполне может, будут моменты глубокого разочарования.

— У меня есть одно преимущество, — сказала Руфь. — Я нашла понимающую душу в лице своей свекрови, поэтому, если, конечно, вы позволите, я буду приходить к вам всякий раз, когда жизнь станет невыносимой.

— Пожалуйста, хотя я мало чем смогу помочь тебе, разве что с сочувствием выслушаю. Я могу, разумеется, поговорить с Чарльзом.

— Не нужно, мама. Чарльз во многом еще остается ребенком. Он возненавидит нас обеих и начнет путаться с кем попало, лишь бы только позлить нас.

— Ты, я вижу, действительно понимаешь его.

Джессика встала, подошла к невестке и поцеловала.

— Как бы ты к этому ни относилась, я восхищена тобой.

— Спасибо за пример для подражания. Постараюсь найти в себе силы и смотреть сквозь эту шелуху.

Джессика улыбнулась, затем тут же стала серьезной.

— Как мать, знающая своего сына, убеждена, что Чарльз любит тебя.

— Я тоже так думаю. Иначе я бы не осталась.

— Если он в отца, а он видимо весь в него, то он практически сразу же позабудет про свои романы. Признаюсь откровенно, не понимаю я мужскую натуру. Некоторые из мужчин способны хранить верность, как я уверена, мой брат, до конца дней оставался верным своей покойной жене, так же как теперь он верен Саре. И, как мы знаем, Джонатан был готов разрушить собственное счастье, но не изменял Луизе. Увидев, как он смотрит на Лайцзе-лу, сразу становится ясно, что ни одна другая женщина на свете для него не существует.

Одно упоминание о Джонатане вместе с мыслью о том, как она могла бы жить с ним, болью отозвалось в Руфи.

— Как вы только что заметили, мама Бойнтон, Рейкхеллы совершенно другие люди. Большинство же мужчин, могущих позволить себе иметь любовниц, заводят их.