Майкл Скотт - Китайская невеста

Наконец после четырех месяцев, проведенных в море, матрос, находившийся на топ-мачте, увидел каменный форт, стоявший на страже гавани порта Тяньцзинь. Долгое путешествие подходило к концу. Дежурный офицер форта заметил вымпел с изображением Древа жизни, и императорский флаг, реявший на флагштоке, был чуть приспущен в знак приветствия; пушки форта были столь древними, что приветственный залп мог оказаться небезопасным. Судно встало на якорь в бухте, и комендант форта поднялся на борт договориться о приготовлениях для сопровождения семейства Рейкхеллов в Пекин. Кейлеб Кушинг и два его помощника, как и предполагалось, оставались здесь, пока Джонатан и Лайцзе-лу обговорят с императором Даогуаном и принцессой Ань Мень условия встречи с ними. Дипломатам разрешили свободно перемещаться по Тяньцзину днем, но на ночь обязали возвращаться на борт клипера.

Перед тем как тронуться в путь, Небесному императору направили посыльного сообщить о приезде семьи Рейкхеллов и Ву-лин, готовой немедленно приступить к исполнению обязанностей переводчика. Девушка чрезвычайно волновалась, она выглядела очень повзрослевшей, когда сходила на берег в чонсаме, который сама вместе с Лайцзе-лу сшила за время плавания. Джонатан немало удивился, заметив, как молодые офицеры из присланного им императорского эскорта заинтересованно поглядывали на нее. Жена оказалась права, когда говорила, что Ву-лин, когда они доберутся до Запретного города, придется выдержать осаду претендентов на руку и сердце.

На этот раз эскорт, сопровождавший их в Пекин, был больше прежнего, потому что начальник гарнизона настоял, чтобы дополнительный отряд кавалеристов сопровождал дар королевы Виктории и многочисленные ящики с книгами и образцами промышленных товаров, которые Рейкхеллы везли в подарок императору и тем его приближенным, которым предстояло приобщить Китай к современному миру.

Всем гостям предоставили лошадей. Для Лайцзе-лу и Ву-лин приготовили удобные седла специальной конструкции. Дети ехали на монгольских пони, а Хэрмони, то и дело перебегая от одного к другому, радостно семенил рядом. Джулиан и Дэвид практиковались на мандаринском наречии в беседах с офицерами эскорта, Джейд копировала старших мальчиков. Хэрмони ни на секунду не оставлял детей без опеки и не позволял никому приближаться к ним без их разрешения, в том числе и начальнику эскорта.

Ву-лин испытывала благоговейный трепет, когда кавалькада достигла Пекина и, минуя одну высокую стену за другой, начали углубляться в самое сердце города, достигнув, наконец, границ Запретного города, где прибывшим гостям отвели отдельное великолепное здание, окруженное со всех сторон чудесным садом. Огромный штат слуг был предоставлен в их распоряжение.

Тотчас же по приезде Лайцзе-лу приняла ванну и переоделась, не зная точно в какой момент ждать приглашения в расположенный по соседству дворец. Предчувствие не обмануло ее: она накладывала последние штрихи косметики, когда в огромную спальню, которую она делила с Джонатаном, постучал посыльный и передал, что принцесса Ань Мень ждет гостей.

Вслед за парой и сопровождавшими их посыльными через небольшую калитку в высокой и массивной стене проследовали несколько носильщиков. Гостей провели в одну из внутренних зал императорского дворца, где ни Лайцзе-лу, ни Джонатану не доводилось бывать прежде. Стены были облицованы массивными плитами полированного мрамора, густой ковер покрывал большую часть пола, обстановку составляли многочисленные диваны, кресла, трехногие скамеечки, на столах в изобилии стояли многочисленные произведения резного искусства, в том числе редчайшие изделия из нефрита. Джонатану невольно пришла в голову мысль, что подобное исключение сделано специально для него. До сих пор ни один иностранец не посещал жилых помещений императорской семьи.

Распахнулась дверь, и принцесса Ань Мень вошла в комнату, одетая в скромный чонсам из темного расшитого замысловатыми узорами шелка.

— Добро пожаловать в мой дом! — пригласила она, заключая в объятия Лайцзе-лу и протягивая руку Джонатану для пожатия на западный манер.

За принцессой следовал брат, выглядевший как обычно невзрачно в своем халате из черного шелка. Лишь неизменный головной убор, усыпанный жемчугами, указывал на его высокое положение. Было совершенно очевидно, что он в высшей степени рад видеть гостей, но несмотря на широкую улыбку, сиявшую на его лице, жизненно важным продолжало оставаться условие оставаться скрытым, поэтому он не заговорил с ними, а тихо устроился в стороне.

Джонатан не терял времени, и пока обе женщины любезно беседовали, вышел в коридор, где стояли носильщики у ящиков со всевозможными подарками. Их внесли в гостиную, и Небесный император настолько увлекся, что сам принялся помогать американцу вскрывать упаковку.

Ань Мень внимательно и придирчиво рассматривала масляную лампу нового типа, затем высказала одобрение, так как она и светила ярче и несомненно меньше расходовала масла, чем любая из ламп, изготовленных в Срединном Царстве. Пока принцесса разглядывала и перебирала различные товары американского производства, император Даогуан с интересом перелистывал книгу, хотя и не мог прочитать ни единого слова по-английски.

Наконец подошла очередь вскрыть ящик с подарком королевы Виктории. Лайцзе-лу рассказала его историю, а император заглядывал из-за плеча сестры, когда Джонатан разворачивал гобелен.

— Замечательно, — проговорила Ань Мень.

Абсолютный правитель самой многочисленной нации в мире расстроено нахмурил брови.

— Не пристало, — проговорил он, — нам принимать подарки от англичан, когда мы ничего не послали им.

Джонатан уступил право отвечать жене.

Лайцзе-лу испытывала определенную неловкость, но понимала, что должна дать объяснения, и, соблюдая требования протокола, делала вид, будто именно принцесса сделала это замечание.

— Ваше Высочество, — сказала она, — я преподнесла королеве Виктории бесподобную черную жемчужину, ту, что вы прислали мне. Я подарила ее ей от вашего имени.

Император Даогуан не мог скрыть своего изумления.

— Эта жемчужина стоит несметного состояния.

Лайцзе-лу, продолжая соблюдать условность, ответила:

— Именно поэтому она достойна королевы, а не простой смертной.

Быстрая улыбка, мелькнувшая на лице Ань Мень, выдала ее одобрение, так же как и понимание.

Ее брат покачал головой и вздохнул.

— У меня столько жен и наложниц, что я устану их перечислять, но теперь я должен признаться, что совершенно не понимаю женского мышления.

Джонатан вежливо переменил тему разговора.

— Мы собирались, — начал он, — привезти с собой врача, который мог бы познакомить медиков Срединного Царства с европейской медицинской практикой. Но пришлось отдать предпочтение дипломатической миссии. Обязательно найду подходящего врача после возвращения в Америку. Та девушка, Ву-лин, что приехала с нами, могла бы быть его переводчицей, пока он овладеет мандаринским наречием.