Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

— Ну что же, сэр? — сказал Джоффри, потому что лорд Дэн замолчал.

— Леди Дэн сказала мне тогда, что она говорила с Аделаидой, но что она ошиблась в своих подозрениях. Аделаида была истинно привязана к Гэрри и решительно отказалась выйти за тебя. Следовательно, я думаю, что если ты составляешь планы относительно Аделаиды, то это будет химерою.

Гордая, самодовольная улыбка пробежала на губах Джоффри Дэна.

— По крайней мере, я имею ваше позволение, сэр, получить ее согласие, если могу.

— Имеешь. Но я хотел поговорить с тобой и о других вещах, но теперь я очень устал. Приходи опять вечером, Джоффри.

Дэн пошел прямо в гостиную отыскивать Аделаиду. Он нашел ее в маленькой комнате, из окна которой она смотрела на него в более счастливые времена. Она стояла теперь тут в глубоком трауре, очень грустная, и не смотрела из окна, темные шторы были опущены. Она вздрогнула, когда вошел Джоффри Дэн, и хотела пройти мимо него.

— Я испугал вас, Аделаида?

— О, нет! — отвечала она с румянцем замешательства и села в большое кресло леди Дэн.

— Я слышу, что вы собираетесь в Шотландию жить у мистрисс Грант.

— Да, я собиралась, — отвечала она.

— Жить в неприятном доме мистрисс Грант все равно, что похоронить себя живою.

Она не отвечала. Она держала в руках свою гагатовую цепочку и как будто считала ее звенья. Джоффри Дэн стоял, разговаривая с нею.

— Аделаида, — продолжал он, понизив голос и наклонившись к ней, — простите ли вы неприличие моего объяснения в этот день, в этот час? Ваш дядя извинил меня. Я скажу только одно слово. Позвольте мне принять вас в свой дом вместо мистрисс Грант. Как моя жена…

— Это невозможно, — перебила она.

— Почему невозможно?

После минутной борьбы с собою, она выронила из рук гагатовую цепочку и подняла голову с внезапной решимостью. Все ее самообладание воротилось к ней, и голос ее, хотя тихий, был тверд, как скала.

— Потому что я обещала другому стать его женой.

Сердце Джоффри Дэна замерло. Он любил эту девушку страстной, всепоглощающей, продолжительной любовью. Эта перемена в его лице болезненно поразила ее.

— Я желала бы смягчить это для вас, если бы знала, как, — сказала она ласково. — Право, я желала бы, Джоффри.

— Отчего вы переменились? — спросил он. — Было время, и не очень давно, когда мы составляли планы, как бы нам провести вместе нашу жизнь. Вы говорили, что вы решились бы на это, если б у меня было только несколько фунтов годового дохода.

— Не говорите об этом, — перебила она, — прошедшее остается прошедшим.

— А настоящее настоящим. Я теперь могу вам предложить то, чего не мог предложить тогда — то, что я никогда — торжественно объявляю — даже не считал возможным. Я могу сделать вас — очень скоро, я боюсь — владелицей этого замка и этих обширных земель.

— Вам нечего распространяться об этом; я это прекрасно понимаю. Вы хотите сделать меня леди Дэн.

— Я хотел бы сделать вас леди Дэн и моей возлюбленной женой, — отвечал он с глубокой нежностью. — О, Аделаида! Зачем вы смотрите на меня таким образом? Какое недоразумение возникло между нами? Что изменило вас?

— Я не могу принять вашего предложения, — сказала она с размеренной холодностью. — Джоффри, все кончено между нами и кончено навсегда.

Лицо его страшно подергивалось; он едва мог говорить от волнения.

— По крайней мере, вы можете сказать мне причину вашей перемены. Почему это кончилось? О, Аделаида! моя возлюбленная…

— Молчите, — перебила она. — Такие слова — измена, теперь, когда я помолвлена с другим.

Он, кажется, спрашивал себя, не грезит ли она наяву, или не шутит ли с ним. Чтобы она говорила серьезно, он не верил, и она видела это.

— Это правда, Джоффри. Я помолвлена с мистером Лестером.

Не превратилось ли его лицо в каменное? Оно походило на каменное по своей бледности. Ее лицо горело.

— С мистером Лестером! — с насмешкой сорвалось с его губ. — Замужество с ним для вас невозможно. Вы не любите его.

— Что же мне делать? — возразила она, в минутном увлечении, и лоб ее болезненно сжался. — Это одно, что остается мне. У мистрисс Грант я помешаюсь от меланхолии. Вы, кажется, собираетесь проклинать меня, Джоффри? Ради Бога, не смотрите на меня таким образом.

— Не это одно осталось вам. Не могли ли вы выбрать меня?

Она покачала головой.

— Участь Гэрри Дэна лежит тяжелым гнетом на моем сердце, — прошептала она. — Обман, к которому мы прибегли, всегда передо мной. Я уже говорила вам это. Если бы на свете не осталось другого человека, Джоффри, я и тогда не захотела бы быть вашей женой.

— И вам не жаль меня?

— Жаль. Мне и себя жаль, — прибавила она, протягивая свои исхудалые руки. — Это сказалось и на мне.

— Аделаида, я предпочел бы, чтоб вы убили меня.

— Бывает время, когда я желаю, чтобы мы все были убиты, — отвечала она, вставая. — Прощайте, Джоффри. Не приходите ко мне больше, потому что, право, такие волнения не нужны ни для вас, ни для меня.

— Позвольте на минуту, Аделаида. Я предостерегаю вас, что если вы выйдете за Джорджа Лестера, вы сделаете величайшую ошибку, какую когда-либо делала женщина.

— Не думаю. Во всяком случае, я рискну.

— Это так же верно, как и то, что мы стоим здесь. Вы любите меня — да, любите — теперь не время соблюдать условные приличия, и я говорю это вам открыто. Жизнь с Джорджем Лестером будет для вас продолжительной сердечной тоской.

— Тоской! По вас? — возразила она, вытянув губы, потому что слова Джоффри не понравились ей. — Вы ошибаетесь, мистер Дэн.

— Тоска от жизни, в которую вы вовлекли себя, и желание избавиться от нее, — сказал он с некоторой суровостью, — а избавления не будет никакого.

— Я не хочу этого слышать. Этот спор теперь совершенно неприличен. Вы только что проводили в могилу мою милую тетушку и Гэрри. Вы…

Или от внезапного горя, возбужденного этой мыслью, или оттого, что свидание было слишком тягостно для ее чувств, она залилась слезами. Дэн хотел взять ее руки, но она отдернула их.

— Нет, Джоффри, лучше не надо этого. Я не могу быть для вас ничем, не искушайте же меня прикосновением вашей руки, это только сделает труднее мою обязанность; мы не встретимся более до тех пор, пока я не сделаюсь женою мистера Лестера, и опасность тогда уже пройдет. Простите меня за все, — зарыдала она, — и думайте обо мне так ласково, как только можете; вы видите, что и я страдаю.

Он хотел прижать ее к своей груди, но она была благоразумнее его. Она понимала решительную необходимость разлуки, которую он, по крайней мере, не мог ни видеть, ни понимать — и она действовала как должна была действовать. Прежде чем он успел остановить ее хоть взглядом, она убежала из комнаты.

И вся радость, какая только оставалась в сердце Джоффри Дэна, исчезла из него.