Линда Дэвис - Гадюшник

При виде Сары, сидевшей от него буквально в нескольких футах, прекрасной, но недостижимой, Данте тоже заулыбался. Мелькнуло воспоминание, но он прогнал его, Так лучше. Он огляделся вокруг. В комнату вошли Эрнотт и Уилсон. Эрнотт как-то странно посмотрел на него. Скарпирато пожал плечами и открыл совещание.

Эрнотт нервно ерзал на стуле. Скарпирато выглядел вполне обычно, даже весело, и Эрнотту это явно не нравилось. Наверное, удобный момент выбирает. Видно, тоже, вроде Йенсен, хочет получить свою долю. Потому они так и переглядываются. Не иначе, в среду все обговорили. Интересно, что собираются предпринять Кесслер с Катаньей?

Совещание закончилось, но Сара осталась в комнате. Дождавшись, пока все выйдут, она плотно прикрыла дверь и позвонила президенту домой. Снова никто не ответил. Она набрала рабочий номер. И тут никого. Наконец в восемь утра появилась секретарша.

— Сара Йенсен. Соедините меня, пожалуйста, с президентом.

— Весьма сожалею, — секретарша говорила холодно, официальным тоном, — но господин президент в командировке за океаном.

— Дело срочное. Мне непременно нужно поговорить с ним. — Сара старалась не выдать волнения.

— Хорошо, если он позвонит, я передам, что вы его разыскиваете.

— А ему позвонить нельзя? Вдруг он сам не позвонит?

— Повторяю, мисс Йенсен, — в голосе секретарши послышалось легкое нетерпение, — если президент позвонит, я все передам ему.

— Боюсь, вы меня не поняли. — Сара почувствовала, что ее охватывает паника. — Мне нужно поговорить с президентом немедленно, сейчас.

— Послушайте, мисс Йенсен. — Теперь уже секретарша говорила с нескрываемым раздражением. — Президент в Нью-Йорке. Там сейчас три часа ночи. Так что, желаете вы того или нет, придется подождать.

Сара повесила трубку и задумчиво провела ладонью по обнаженной руке. Неожиданно она почувствовала себя очень одинокой.

Утро прошло спокойно. На рынках было тихо. Сара листала газеты, пытаясь не думать о Баррингтоне. Сидевший слева от Сары Эрнотт по-прежнему как-то странно поглядывал на нее. Но она чувствовала себя слишком усталой даже для того, чтобы спросить, в чем дело.

Здание банка «Кордийон э Си» расположено на замощенной булыжником улице в самом центре старой Женевы, в некогда частном доме. Единственное, что указывает на нынешнее его предназначение, — маленькая медная табличка с выгравированной буквой «С». И только посвященные знают, что за розовым фасадом находится один из самых богатых частных банков Швейцарии.

Большая часть помещений, особенно те, что доступны взору клиентов, обставлены по-домашнему, на стенах уютных залов и кабинетов развешаны превосходные картины. Сам же банк с его современным оборудованием остается скрытым. Компьютеры, факсовые аппараты, загадочные экраны, на которых мелькают цифры, понятные только маклерам, спрятаны за дверьми рабочих помещений, располагающихся на верхних этажах. Здесь, записывая что-то в гроссбухи и приглядывая за тайным ходом миллионов и миллионов в различной валюте, сидят за столами низшие чины — бухгалтеры и клерки. На одной из стен висят огромные часы, показывающие время в Женеве, Лондоне, Нью-Йорке и Токио, — тоже уступка современному стилю.

Петер Джеггли, двадцативосьмилетний служащий среднего разряда, бросил на них взгляд: здесь, в Женеве, двенадцать. Самое время выпить еще чашечку свежезаваренного кофе. Он прошел в небольшую кухню, спрятавшуюся в глубине помещения, и налил себе крепчайшего колумбийского. Отхлебывая уже по дороге, он вернулся к себе за стол и принялся перебирать бумаги — копии фондовых переводов, которые предстояло подшить в досье.

Словно не веря глазам своим, он нахмурился и произвел в уме быстрый подсчет. На счет ЛС 236190Х пришел перевод на общую сумму в три миллиона долларов. Операция была произведена накануне, в четверг, когда торги уже закончились. Сумма, а также некоторый сбой во времени и заставили младшего клерка переправить эти документы Джеггли.

Он отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел в потолок. Может, все это вполне невинно. А может, просто произошла какая-то ошибка. Не надо торопиться с выводами. Сначала следует задать некоторые вопросы, а уж потом действовать. Да, именно так и надо поступить. Дождавшись, пока коллеги за соседними столами либо выйдут из комнаты, либо займутся телефонными разговорами, он поспешно набрал какой-то номер.

— Сара, это тебя, — крикнул через весь зал Саймон Уилсон. — Некто Краут.

Сара поспешно вернулась к себе на место и подняла трубку.

— Сара, это Петер Джеггли. Надо поговорить. — В его голосе явно слышалась некоторая озабоченность.

Сара сразу же поняла, в чем тут дело: ее незаконная сделка, гигантские, намного превышающие сумму на ее счету деньги, трехмилионная прибыль. «Кордийон» так или иначе придумал бы что-нибудь, чтобы поддержать ее кредитоспособность. Выходит, что она повела себя по отношению к своим банкирам не лучшим образом, да и подозрения могли зародиться. Неудивительно, что Джеггли говорит с такой серьезностью. Правда, швейцарские банкиры обычно сразу становятся близорукими, а то и вовсе закрывают глаза, когда речь заходит о сомнительных поступлениях. Но, наверное, этот случай все же не совсем обычный, решила Сара.

— Да, Петер, я тоже так думаю.

— Приезжай в Женеву, и чем быстрее, тем лучше. Я…

— Что-что — в Женеву? — перебила его Сара. — А тебе не кажется, что это будет выглядеть, так сказать, несколько мелодраматично?

— В данных обстоятельствах — нет, — напряженно проговорил он. — Да я бы не стал предлагать, если бы в этом не было необходимости.

Сара отняла трубку от уха. Все это чрезвычайно странно. Она знает Джеггли уже восемь лет — еще с Кембриджа. Вместе с Алексом они останавливались у него в Женеве, катались на лыжах, ходили в горы. Никогда прежде она не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Ей стало не по себе.

— Слушай, Петер, в любое другое время я бы приехала, но сейчас, право, не могу.

— Извини, Сара, но я вынужден настаивать, — решительно заявил Петер. — Когда приедешь, сама поймешь почему.

Сара задумчиво посмотрела в потолок.

— Хорошо. Буду, — сказала она наконец.

— В пять минут четвертого из Хитроу вылетает самолет швейцарской авиакомпании. Я встречу тебя в аэропорту.

В половине второго Джанни Карудо, не привлекая к себе внимания, появился в районе Карлайл-сквер. На нем были джинсовый костюм, светлая безрукавка, кроссовки и бейсбольная кепочка — словом, то, что носят все, никто тебя и не заметит.

Он двинулся по направлению к дому Сары. Не слишком медленно, не слишком быстро. Ничто не должно возбуждать подозрений. Он поднял взгляд на зашторенные окна. Хозяйки еще долго не будет дома — ему сказали, что она обычно кончает работу между четырьмя и семью. А он тем временем побродит вокруг, посмотрит на дом спереди и сзади, привыкнет к местности. А потом отойдет подальше, заметит время ее возвращения, убедится, одна она или, может, с гостями.