Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

Ли Кан почесал свою косицу.

— Благоуханная рука Будды не может оставить без поддержки крылатых стрекоз, которые…

Федор нетерпеливо прервал маленького китайца.

— Гром и молния, старый друг, кончай молоть чепуху! Лучше помоги!

Казак был сегодня явно не в духе. Сощурив свой единственный глаз, он тщетно пытался раздуть костер, и шрамы на его лице побагровели от натуги. Трут отсырел, влажные листья и ветки дымились, не желая гореть. Пришлось жевать холодное сало с маисовым хлебом.

Грегуар съел свой завтрак с недовольным видом. Горячая похлебка была бы гораздо лучше. Жорж-Альбер, напротив, сиял, поскольку обнаружил в лодке несколько бутылок вина.

Флорис бесцеремонно прервал пиршество обезьянки.

— Поторопимся, друзья! Грязь уже подсыхает!

Лодку надо было тащить волоком до следующего протока примерно одно лье. Солнце вновь палило немилосердно, и земля кое-где уже начинала трескаться. Флорис и Адриан изумленно переглядывались: они еще никогда не видели, чтобы с такой быстротой спадала вода.

— Ты знаешь, как добраться до Баратарии? — вдруг спросил Флорис у Цицерона.

— Да, мисси, только на пути много крокодилов… и хуже — злые дикари нападать на всех… и хуже — в лесу вампиры пить твою кровь… и хуже — огромные летучие мыши летать…

Флорис не без раздражения прервал этот фантастический рассказ. — Ты мне об опасностях не говори, скажи просто — сможешь проводить нас туда?

Цицерон на секунду заколебался, но все же ответил:

— Да, мисси… ты спуститься по протоку, там будет Красная река… потом большое озеро… потом маленькое озеро Баратария… потом бухта Баратария и острова!

— Прекрасно! Плывем туда! — нетерпеливо воскликнул Флорис, сделав мощный гребок веслом.

Адриан поднял руку, чтобы немного утихомирить младшего брата.

— Минутку! Как думаешь, Цицерон, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда на таком шлюпе?

Цицерон поскреб свою курчавую голову.

— Спуститься можно за три или четыре дня… потом снова подняться… если бы ты иметь хорошую пирогу и крепких индейских гребцов, тогда…

Хор возмущенных голосов прервал рассуждения славного парня.

— Клянусь белым градом Киевом, черный друг, уж не хочешь ли ты сказать, что мы гребем хуже дикарей? Взгляни на эту руку, под которой согнулся Баку, признав власть великого гетмана Саратова…

— Рыба с Сумрачной Чешуей не ведает мощи алого веера, развернувшегося…

— Довольно! — вскричал Адриан, который не терпел пустых споров. — Цицерон, ты можешь найти пирогу и гребцов?

— Да, мисси… Раз, два, три, четыре, пять, шесть… нас шестеро!

— Благодарю, старина! — проворчал Жорж-Альбер. — Со мной нас семеро!

Цицерон не обратил внимания на реплику обезьянки.

— Ты иметь две пироги и по шесть гребцов в каждую!

— Отлично, две пироги и двенадцать гребцов… Где их можно найти? — осведомился Адриан.

— У моего друга, вождя Старый Волос! — величественно промолвил Цицерон.

— У него есть двенадцать гребцов?

— У него двенадцать сыновей, мисси!

Дальнейших разъяснений не потребовалось.

Зеленые глаза Флориса не отрывались от берегов Красной реки, по которой стремительно неслись две узкие пироги.

Флорис, Адриан, Цицерон и Жорж-Альбер разместились в первой лодке. Во второй сидели Федор, Ли Кан и Грегуар.

Сыновья Старого Волоса принадлежали, как и их отец, к племени мирных натчезов. Все они откликались на имя Мокасин — чтобы не путать, их называли Красный Мокасин, Желтый Мокасин, Белый, Зеленый, Синий… Впрочем, французам нелегко было в этом разобраться, ибо славные парни все как один ходили босые… Тем не менее Флорис и Адриан нарадоваться не могли на их расторопность и нисколько не сожалели о бочонке с медвежьим жиром, отданном отцу в оплату за их труды. Индейцы гребли неутомимо с восхода до заката.

До устья оставалось еще примерно двенадцать лье. Флорис томился — бездействие было для него мучительнее всего. Особенно угнетающее действовали густые заросли по обоим берегам реки — на вид они казались совершенно непроходимыми. Нити дикого ириса пересекли реку и терялись в плотных наростах испанского мха, облепившего дубы.

Сыновья Старого Волоса старались держаться у самой кромки, чтобы их укрывала густая тень леса. Река по ширине уже могла сравниться с Сеной. Адриан прищурился, увидев, что берега протока словно расходятся в разные стороны.

Пироги вышли на открытую воду, обрамленную зеленой растительностью. Это было малое озеро Баратария.

Накануне они пересекли большое озеро, имевшее почти пять лье в ширину. Флорис со вздохом вытянул занемевшие ноги. Адриан с тревогой озирался вокруг. Как разобраться в этом хитросплетении протоков, ветвившихся в гуще девственных зарослей?

— Хо! Смотри! Хорошо!

Черный Мокасин, указывая вперед веслом, с довольным видом похлопал себя по животу. По реке плыл неподвижный, как бревно, аллигатор. Флорис, встрепенувшись, зарядил ружье. Раздался выстрел. Адриан с трудом удержался, чтобы не выругаться. На водной глади расплылось красное пятно. Индейцы восторженно закричали. Красный Мокасин, сидевший во второй пироге, наклонился и ловким взмахом топора отсек хвост рептилии. Двенадцать сыновей Старого Волоса уже предвкушали, как будут пировать вечером. Жорж-Альбер скорчил гримасу. Будучи поклонником Эпикура, он предпочел бы фаршированного фазана.

— Ты ЮЛАКИМАТАНА! ЮЛАКИМАТАНА [25] Лучший воин племени. — Прим. автора. ! — воскликнул Красный Мокасин, салютуя Флорису веслом.

Одиннадцать братьев, хором повторив лестное для Флориса определение, весело взялись за работу. Флорис и Адриан тщетно пытались угадать, каким путем можно выйти к морю. Сыновья же старого вождя, с детства знакомые с этой местностью, решительно гребли к островку странной пирамидальной формы. Когда пироги обогнули его, перед путниками открылся узкий проход, почти незаметный в тени огромных мангровых зарослей. Это был один из рукавов Миссисипи или Красной реки.

— Зря мы это затеяли, она не смогла бы добраться сюда одна! — пробормотал Флорис, сняв треуголку, которую надел, чтобы укрыться от палящих лучей солнца.

Адриан с некоторым смущением взглянул на брата. Что мог тот понять или ощутить, когда был в коме? Флорис ответил на немой вопрос старшего своим вопросом:

— Надо полагать, ее позабавили наши несчастья?

Адриан печально покачал головой.

— Я… нет, Флорис… ты должен это знать… именно ей ты обязан жизнью!

Фиалковые глаза Адриана не отрывались от лица, любимого брата. Понять бы, о чем он думает, что творится у него на душе! Флорис провел рукой по горлу, тщетно пытаясь найти талисман. В висках у него гудело, лоб покрылся испариной, Он все еще чувствовал прикосновение белокурых прядей Батистины к своему лицу, но горделивая стыдливость мешала ему признаться в этом даже самому себе. Пироги свернули в проток, берега которого заросли баньянами с навечно спутанными корнями. В небо вспорхнули потревоженные стаи диких уток.