Наталья Калинина - Театр любви

— Видишь, я всегда был рядом с тобой. — Наклонившись, он поцеловал меня в родинку на левом предплечье. Он и раньше так делал.

— Но почему я не видела тебя? Ты снимал издалека?

— Я не хотел, чтоб ты меня видела. Я был недостоин тебя.

Потом он увлек меня в большую комнату. Она была пустая, если не считать большого экрана на стене и двух кресел. Едва мы вошли туда, как погас свет и на экране появилась я. Я сидела у окна своей прежней квартиры на проспекте Вернадского и курила. У меня было грустное отрешенное лицо.

— Это перед тем, как ехать в загс, — вспомнила я. — Но ведь в комнате никого не было, а это снято не с улицы, а изнутри. Я не спала всю ночь, когда стало рассветать, уселась возле окна. Неужели это снято скрытой камерой?

Не помню, что он мне ответил: мое внимание целиком было поглощено происходившим на экране. Уланская и Саша занимались любовью на медвежьей шкуре, расстеленной на полу возле горящего камина. Камера то и дело выхватывала Сашино лицо. Судя по его выражению, акт любви доставлял ему огромное наслаждение.

— Нет, — прошептала я и зажмурила глаза.

— Она погибла, — услыхала я его голос. — Она так напоминала мне тебя.

Я встала. В ту же секунду погас экран и вспыхнул свет. Саша тоже встал. Я повернула голову, и наши взгляды встретились.

— Любимая, — прошептал Саша. — Я так тебя хочу. Все эти годы я думал только о тебе. О том, как положу к твоим ногам все, что у меня есть. Отныне мы с тобой будем вместе.

— Ты любил ее. Зачем ты показал мне, как вы с ней занимались любовью? Неужели ты не понимаешь, как это пошло и мерзко?

— Я хочу, чтоб между нами не было никаких тайн. К тому же плоть, как говорится в Библии, — трава.

— Ты не прав. — Я покачала головой. — Наша плоть тоже должна быть чистой. Иначе и душа запачкается.

Было еще одно воспоминание. Вернее, фрагмент воспоминания, обрывок. Мне в лицо бросилась кровь, когда я вспомнила…

Я сидела в кресле. Саша присел на корточки и положил голову мне на колени. Я погрузила пальцы в его густые шелковистые волосы. Я словно воспарила в неведомые выси. Вдруг Саша поднял голову и глянул на меня виновато и испуганно.

…Я выскочила из-под душа и, завернувшись в махровое полотенце, выбежала в коридор.

— Стас! Это был не он!.. Слышишь?

Стас стоял в дверях кухни, сложив руки на груди. Мне показалось, он стоит там давно.

Я съежилась и поплелась в комнату. Ноги подкашивались. Пришлось снова лечь.

Стас появился через несколько минут.

— Он остался таким, каким был двадцать лет назад, — лепетала я, разговаривая сама с собой. — Он… Нет, этого не может быть! Ну да, он такой, каким я хочу его увидеть. Но это же противоречит законам природы, правда?

Стас стоял в углу и бесстрастно смотрел на меня.

— Я принесу тебе поесть. Ты так похудела за последние дни. — Он вернулся с подносом. Чего там только не было: осетрина, красная икра и прочие деликатесы. — Ешь, — велел Стас и поставил поднос на тумбочку возле кровати. — Иначе окончательно свихнешься.

— Я не сумасшедшая. Я столько пережила за последние несколько дней. Ты даже представить себе не можешь, Стас, сколько я всего пережила. На нем же годы не отложили ни малейшего отпечатка. Это так странно.

— Потому что он очень богатый. Он может себе позволить быть каким захочет.

Стас намазал маслом и икрой хлеб и поло жил мне на грудь. Потом второй, третий… Икра напоминала мне капли крови.

— Ты чокнулся, да?

— Да. — Он кивнул, не прекращая своего занятия. — Между прочим, я заставлю тебя все это съесть.

Потом я незаметно заснула. Когда проснулась, на улице уже было темно. Часы в соседней комнате пробили два раза. Я встала. Я решила не зажигать света — я помнила расположение комнат в этом доме. Моя одежда, судя по всему, осталась в ванной — ведь я выскочила оттуда в одном полотенце.

Через пять минут я уже стояла в прихожей одетая. Дом был погружен в тишину, если не считать громкого тиканья больших настенных часов. Помню, раньше Стас всегда их останавливал — ему, как и мне, действовали на нервы все механические звуки. Теперь я отношусь к ним спокойно. Что ж, мы все со временем меняемся.

Я бесшумно притворила за собой дверь и очутилась на улице. Пахло ночной фиалкой. Поселок был погружен во мрак, только уличные фонари светили вдалеке. До станции, я знала, было меньше километра. Вдруг я вспомнила, что ночью электрички не ходят.

Я свернула в переулок и через пять минут уже стояла на Минском шоссе. Мне во что бы то ни стало нужно было добраться до Москвы.

Первая же машина — это была черная «волга» — послушно притормозила. Водитель молча кивнул головой на мою просьбу подкинуть до Москвы.

Возле самого дома я вдруг изменила решение. Потому что во всех окнах нашей квартиры горел свет. Я чувствовала, что не в состоянии общаться с кем бы то ни было, а тем более со своим бывшим мужем.

— Вы не могли бы подкинуть меня на Павелецкий вокзал? — спросила я водителя. — Разумеется, за отдельную плату.

— Хорошо. Но вы, наверное, знаете, что первая электричка почти через два часа.

— Да.

— Я мог бы подвезти вас, если это не дальше Барыбина. Я еду за хозяином в Барыбино.

— Мне в Белые Столбы. — У меня не оставалось сил удивляться столь счастливому совпадению. Я откинулась на спинку сиденья и зажмурила глаза. Мне казалось, я или взлечу, или провалюсь в бездну.

В доме было темно. Тропинка от калитки успела зарасти молодой травой. Ну да, последнее время мне было как-то не до поддержания порядка.

В бледном свете начинающегося утра все казалось каким-то ирреальным. Егор спал на тахте, свернувшись тугим калачиком. Он даже не поднял головы, когда я отперла дверь веранды. Он не любил, если его надолго бросали, хоть я и оставляла ему еду на веранде.

Я села на диван возле камина, уставившись незрячими глазами в его темную топку. Мне вдруг так захотелось, чтоб меня оставили в покое. Все. В том числе и Саша. Я устала…

Мой мозг продолжал работать помимо воли. С годами мы умнеем, но по этому поводу не стоит хлопать в ладоши — разум притупляет чувства. По крайней мере, я заметила это за собой.

Итак, похоже, вот-вот сбудется моя наивная детская мечта об идеальной любви. Сказка о прекрасном принце. То, что согласно логике бытия не должно сбыться. «К черту логику!» — услыхала я внутренний голос. Но он был слишком слаб и робок, чтоб я могла прислушаться к нему всерьез. Так или иначе нужно что-то предпринять. И сделать это самой, без чьей бы то ни было подсказки, даже Апухтина. Поставить точку в отношениях с Борисом, для того чтоб начать новую жизнь.

Я вдруг вспомнила, что десять лет назад тоже собиралась начать новую жизнь.

Откуда-то потянуло холодом, и я встала за шалью. Она лежала на верхней полке шкафа. Я дернула за край, и мне на голову что-то свалилось. Это был желтый конверт размером с книгу. В нем оказалась потрепанная тетрадка в серой обложке. Я вертела ее в руках, не решаясь раскрыть, когда услыхала шаги. Я не успела испугаться. Все, что я успела, так это спрятать за спину тетрадку. В следующую секунду на пороге комнаты появился Апухтин.