Кайл Онстотт - Хозяин Фалконхерста

Фалконхерст! Сколько всего там произошло, как он любил перебирать в памяти все эти события, начиная со дня, когда они вернулись из Нового Орлеана и узнали о подвиге Лукреции Борджиа, изловившей аболициониста. Как он гордился поручением массы Хаммонда съездить в Бенсон! По дороге он заглянул на ферму Джонстонов. Разве тогда он мог подумать, что когда-нибудь станет ее хозяином! Ферма Джонстонов!.. Господи! Теперь он вспомнил, кто такой высокий человек в шляпе с индюшачьим пером. Лизер Джонстон!

Да, на извозчичьем дворе в Вестминстере он столкнулся с Лизером Джонстоном. Драмжер выпрямился и растолкал Кэнди. Она вцепилась в сиденье, чтобы не свалиться, и уставилась на него ничего не понимающими со сна глазами. Он заработал хлыстом, подгоняя лошаденку, которая перешла на галоп, но норовила встать как вкопанная всякий раз, когда ее переставали нахлестывать. Лизер Джонстон! Это имя звенело у Драмжера в голове, словно кто-то повторял его в самое ухо. Лизер Джонстон был одним из местных заправил Ку-Клукс-Клана. Драмжеру было известно как это, так и то, что Лизер Джонстон ненавидит его лютой ненавистью с тех пор, как он купил его ферму.

Они переехали через Томбигби по длинному мосту, ежась от гулкого стука лошадиных копыт по шатким доскам. На другой стороне реки Драмжер облегченно перевел дух. Половина пути осталась позади. Он был спокоен, пока фургон не выкатился после виража на прямой отрезок дороги.

Тут он и увидел их.

Они поджидали его, безмолвные, неподвижные, сидящие на одетых в балахоны конях. Врагов было трое. На одном был белый, на другом красный, на третьем черный балахон. Они перегородили дорогу. Драмжер натянул поводья, схватил Кэнди за руку, попытался спрыгнуть с фургона… Он знал, что все это бесполезно. Из-под деревьев выехали несколько всадников в белых капюшонах и серебрящихся в лунном свете белых плащах и взяли фургон в тиски. Лошаденка Драмжера медленно доковыляла до зловещей троицы и встала.

На Драмжера смотрели из черных дыр в капюшонах невидимые глаза. Кэнди взвизгнула и впилась ногтями Драмжеру в ладонь. Он был не в силах ее защитить, как она ни рыдала, как ни цеплялась за него. Всадники с обеих сторон вплотную приблизились к фургону. Драмжер слышал, как поскрипывают их седла. Один из троицы, перегородившей дорогу, выехал вперед.

— Ты — негр Драмжер? — Голос из-под капюшона звучал, как из подземелья. — Отвечай! Ты — негр Драмжер, живший прежде на плантации Фалконхерст?

— Я и сейчас там живу, — выдавил Драмжер.

— Отвечай на вопрос. — В голосе слышалась угроза. — Ты — негр Драмжер?

— Драмжер.

Голова в капюшоне величественно кивнула. Второй из троих всадников, весь в черном, спешился, подошел к фургону, залез на козлы, спихнув оттуда Драмжера, и взял из его онемевших пальцев поводья.

— Прочь, черномазые, — скомандовал он, — вам нельзя сидеть рядом с белым.

Двое всадников неторопливо развернулись; третья лошадь, лишившаяся седока, последовала за ними. Человек на козлах хлестнул клячу поводьями, и фургон пришел в движение. Теперь Драмжер разглядел фигуры всадников в белом, которые прежде стояли по обеим сторонам дороги, а теперь по двое пристраивались в хвост процессии.

— Куда вы нас везете? — пролепетал Драмжер, обнимавший перепуганную Кэнди у ног человека в черном.

— Не твое собачье дело, ниггер. — Тот сбросил со своего колена его руку. — Никаких вопросов! Ответов все равно не будет. Еще раз разинешь пасть — отведаешь кулака.

Драмжер прикусил язык. Преодолев примерно четверть мили, процессия свернула с главной дороги на проселочную, представлявшую собой скорее избитую колею, вьющуюся по полю. Драмжер узнал черный силуэт старой развалюхи, приютившейся под соснами. До войны здесь иногда занимались очисткой и тюкованием хлопка. Отсюда до Фалконхерста было еще миль десять-двенадцать. Хаммонд Максвелл отдавал предпочтение хлопкоочистительной машине-джину поближе к плантации, в Бенсоне, но иногда отправлял фургон-другой собранного хлопка и сюда. Драмжер припомнил, что однажды побывал здесь вместе с Хаммондом, который договаривался об очистке партии своего урожая.

— Зачем они нас сюда привезли? — шепотом спросила Кэнди. — Чтобы убить?

— Брось! — Драмжер старался придать своему тону убедительности, однако сам был слишком напуган, чтобы суметь успокоить Кэнди. — Небось просто решили припугнуть.

Возле джина их поджидала еще одна группа людей; под деревьями стояло несколько лошадей. Эти люди тоже были облачены в белое и тоже хранили молчание. Как только фургон остановился, Драмжера схватило сразу несколько рук. Он стал отбиваться с неожиданной для недругов силой и даже на какое-то мгновение одолел их; он так отчаянно размахивал руками и лягался, что угодил каблуком кому-то прямо в глаз — во всяком случае, крик задетого говорил о сильной боли. Однако ничего, кроме проклятий, он этим не добился. Сила была на другой стороне: его вытащили из фургона и куда-то поволокли. В ту же сторону потащили брыкающуюся и визжащую Кэнди. Обоих бросили к стене. Сразу несколько человек зачиркали спичками, трутами, загорелось несколько фонарей, и серебряный свет луны померк, уступив место желтому пламени свечей и масляных фитилей. За верстаком, положенным на козлы, сидела, как за столом, все та же зловещая троица в капюшонах — один в белом, другой в черном, третий в красном балахоне. В центре сидел человек в белом. Он заговорил первым. Прозвучал тот же вопрос, что и на дороге:

— Ты — негр Драмжер из Фалконхерста?

Драмжер растерянно кивнул. От ужаса он лишился дара речи.

— Отвечай!

С трудом ворочая пересохшим языком, он выдавил:

— Да.

— Кто это с тобой?

Драмжер проглотил слюну и хрипло ответил:

— Кэнди. У нас завтра свадьба.

— Ниггеры не женятся, — раздалось из-под красного капюшона.

— Тебя привели сюда, чтобы ты ответил на предъявляемые тебе обвинения, — провозгласил черный.

— Что я сделал? — взмолился Драмжер. — Я никому не причинил вреда. Я гражданин Соединенных Штатов. У меня есть права. Я ни против кого ничего не замышляю, зачем же меня трогать?

Белый капюшон не удостоил его ответом.

— Разве ты не получил от Ку-Клукс-Клана предупреждение и приказ убраться отсюда подальше?

— В ночь, когда был подожжен мой хлопок, мне в дом подкинули письмо.

— Почему же ты не убежал, а остался?

— Фалконхерст — мой родной дом. Я прожил там всю жизнь. Никуда я не уеду.

— Помнишь, о чем говорилось в письме? — спросил черный.

— Там было много всего непонятного.

— Что такое боров?

— Кастрированный хряк.

— Нам нужен черный боров! — провозгласил красный, указывая на Драмжера.

— Что такое валух? — спросил черный.