Синди Блейк - Последний незанятый мужчина

— Не может быть.

— Может. Он хотел задушить врача, но медсестры оттащили его.

— Ужас какой!

— Согласен. И поэтому его привели в суд и осудили. Но по пути в колонию тюремный фургон врезался в мотороллер, вылетел на обочину, и он бежал. Он прыгнул в Темзу и попытался переплыть на другой берег, но шальная белка напала на него на берегу. И он скончался.

— От укуса белки! — Сэди швырнула в него недоеденным бутербродом. — Не могу поверить! Не могу поверить, что так долго слушала тебя и не раскусила. Свинтус.

Подобрав с пола кусок хлеба, Эндрю бросил его обратно, целясь в нее.

— Ты и правда стала туго соображать, Сэди. Работа в Сити портит тебе мозги. Ох, — он встал, — надо что-то делать с собой. Раз Тереза ходит в тренажерный зал, тогда я займусь спортивным бегом и тоже буду ничего. Я же не жирный, я лишь немного толстоват.

— Ты хочешь бегать? Эндрю Хокс собрался бегать? Ущипните меня, я вижу сон!

— Это не сон. — Он постоял на пороге, улыбнулся, развел руками. — Что я могу сказать? Первая любовь.

— Первая любовь, — вспомнилось Сэди, — сражает наповал.

Нельзя сказать, что она только и делала, что думала о Джентльмене, но и забыть его она не могла. Как тут забудешь, если у тебя на руке его часы? Но о нью-йоркских приключениях старалась не вспоминать, просто сложила все воспоминания в дальний угол памяти и старалась часто туда не заглядывать. Ведь это бессмысленно.

Обратный перелет через Атлантику, после того как они с Джорджи и Джесс опустошили мини-бар в ее номере, а потом сделали то же самое в двух других, был сущим кошмаром. Джессика и Джорджи горячо обсуждали каждую деталь своих встреч с обоими Морганами, потом обсудили поход в издательство, ленч с Анджело Брауном и возвращение в город, когда они рассказали о «Проекте икс». Всю дорогу до аэропорта Кеннеди они причитали, что потеряли своих единственных и неповторимых. В ожидании посадки они покатывались со смеху, пересказывая друг другу разные нелепые ситуации, в которых каждой из них довелось побывать, а потом, в самолете, начали все по новой, то есть повторили все сказанное в гостинице, всплакнули, утерли слезы, посмеялись, лишь изредка отвлекаясь, чтобы поинтересоваться, как дела у Сэди.

Хоть Сэди и напилась так, как давно, еще со студенческих лет, не напивалась, она запомнила каждое слово, сказанное в этом десятичасовом говорильном марафоне. К моменту, когда они приземлились, ей казалось, что она знает эту парочку лучше, чем самых близких друзей детства. А что будет, когда они после этой ночной гулянки соберутся в офисе, страшно было представить. Джорджи с самого начала предупредила, что на тот вечер освобождает ее от служебных обязанностей, но разве смогут они после всего, что было, относиться к ней по-прежнему? Она представила себе, как они приглашают ее к себе на обед или берут с собой на вечеринку — неизвестно, пойдет она или нет. Лиза бы ее не поняла.

Это ужасно, подумала Сэди. Надо как-то исправлять ситуацию.

Но исправлять ничего не пришлось. Ступив за порог агентства «Харви и Таннер», она убедилась, что ничего в жизни после Нью-Йорка не изменилось. Кроме одного: Джорджи сдержала слово и повысила ее в должности. Что же касается всего остального, Джорджи и Джессика держались так, словно никакой поездки в Нью-Йорк не было. Сэди не могла этого понять; она попыталась как-то вспомнить подробности полета обратно, но Джорджи и Джессика вежливо пресекли попытки панибратства.

Неужели они все забыли? — удивлялась она. Может быть. Они ведь так надрались тогда в бизнес-классе. Сэди удалось все запомнить, кажется, лишь потому, что шок от разговора был сильнее, чем действие алкоголя.

Пытаясь найти объяснение их поведению, она вспомнила одну встречу. Как-то на пикнике Пирс познакомил ее с литературным «негром». Эта писательница — лет на десять старше Сэди — сказала: «Хуже всего в нашей работе — это то, что ты знакомишься с человеком, многое о нем узнаешь, проводишь с ним много времени и начинаешь думать о нем как о друге. Но когда книга закончена, тебе говорят: будем созваниваться, будем держать связь и все такое прочее. И сразу о тебе забывают. Они тебе заплатили, ты сделал свое дело — и все. Дружбе конец, ты больше не имеешь отношения к жизни знаменитости. И что самое смешное — даже в двадцать пятый раз ты снова наступаешь на те же грабли и точно так же расстраиваешься, как и в первый раз».

Сэди, можно сказать, заплатили за то, чтобы она какое-то время была наперсницей Джессики и Джорджи. Как только самолет коснулся земли, работа наперсницы окончилась. В каком-то смысле это облегчило ей жизнь. Но время от времени ей было интересно, что случилось с ними дальше. Она уже не работает личным секретарем и не имеет ни малейшего представления о том, кто им звонит и с кем они ходят на ланч. А как там Морган Блейн и Морган Хэнкок? — думала она. Что с ними случилось?

И что случилось с Джентльменом?

— Так я пошел — шлепать по асфальту. — На Эндрю были шорты до колен и футболка с надписью: «Когда-то я была снежно-белой, но подтаяла». На ногах — старые кроссовки.

— Надел бы носки.

— Ой! — Он глянул на нее и кивнул. — Хорошая идея. Носки. И на всякий случай не забыть микстуру от укусов шальной белки. У тебя же есть в аптечке, правда?

Сэди была счастлива, что Эндрю нашел Терезу. Тереза ей нравилась. Возвращение Терезы подвигло его на поиски лучшей работы. И он нашел такую работу. Он не стоит на месте; а она стоит на месте во всем, кроме службы. Несколько раз мужчины приглашали ее сходить куда-нибудь, но на каждом свидании она почему-то начинала поглядывать на часы Джентльмена, и не всегда для того, чтобы узнать точное время.

Она надеялась, что переезд на другую квартиру ее подстегнет. Но каково будет жить с Лизой? Сэди попыталась представить, как Лиза ловит майонез и капусту — и не смогла.

— У нас нет аптечки, Эндрю.

— Черт! Знаешь что, я по дороге куплю. Добегаю до кольцевой и пулей в «ИКЕЮ», хватаю там такой колпак, который вешают над плитой, — просто не знаю, как мы без него жили все это время, — и аптечку. Что еще нужно? Вспоминай скорее, что тебе нужно, пока я не убежал.

— Брэд Питт.

— Искать в разделе садовых зонтиков, да? Или спрошу на складе. Считай, он у тебя в кармане, Сэди. Я исполнительный.

Жизнь Джессики шла по заведенному порядку, все дни ее были заранее расписаны. Каждое день в девять утра она выпивала чашку кофе во французском кафе на Баттерси-сквер, полчаса читала газету, потом шла домой, занималась, в двенадцать шла на курсы, по дороге купив себе сэндвич, после курсов возвращалась на Баттерси, шла в тренажерный зал, потом домой — и начинала собираться на вечерний выход или искала в программе телепередач что-нибудь стоящее. Если она не оставалась дома, а выходила в свет и какой-нибудь мужчина приглашал ее на ужин, то она всегда отвечала вежливым отказом. Она могла думать только об одном-единственном мужчине, такое бывает. И тот факт, что этот единственный мужчина за тысячи миль от нее и уже несколько месяцев не проявляет к ней ни малейшего интереса, всерьез ее беспокоит. Сколько можно посылать ему цветы и яблоки? — все чаще и чаще задавала она себе вопрос. Морган Хэнкок уже полгода живет как в оранжерее, и, если он не удосужился отреагировать на ее сигналы, может, не стоит и продолжать?