Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

— Вы там присматривайте за ним. — Дэмиен потянулся и похлопал Дональда по голове. — Его зовут Дональд.

Дональд жалобно крякнул. Здоровяк выглядел тронутым до слез.

Дэмиен прикусил дрожащую губу и наклонился к сумке: «Прощай, сынок!»

Молниеносным движением он выхватил сумку с уткой у зазевавшегося здоровяка и сорвался с места, лавируя между гудящими машинами. Дональд громко прогудел им в ответ. Дэмиен оглянулся и злорадно усмехнулся, наблюдая за тщетными попытки здоровяка догнать его, потому что ныне их разделяла длинная спасительная линия желтых такси. Кто сказал, что когда такси нужно, его никогда не найдешь?

Теперь оставалось придумать, как пронести Дональда через систему безопасности, на данный момент это стало первоочередным, причем весьма рискованным мероприятием.

У Джози было самое жуткое, невероятное, кошмарное, невыносимое, адское, отвратительное, раскалывающее голову на кусочки похмелье. Она лежала в кровати уже целых полчаса, пытаясь остановить комнату, вращающуюся перед глазами, и набраться мужества привести себя в вертикальное положение.

Джози стояла под душем, прохладная вода стекала по ее коже, глаза были закрыты, тело слегка покачивалось, каждой клеточкой изображая наглядное пособие для рекламы средств от похмелья.

Весь ужас вчерашнего вечера еще не выветрился из ее головы, и поэтому она стремительно трезвела. Она подумала, где же сейчас Марта и сколько времени потребуется ее отцу, чтобы найти дочь и придушить. Верным признаком того, что психика ее была глубоко травмирована, было настойчивое желание позвонить Лавинии. Джози чувствовала себя так одиноко в этом огромном городе, что утешить ее могла только материнская любовь, но потом она вспомнила, что это повлечет за собой пятнадцатиминутные рассуждения на тему ее плачевного состояния и решила пережить все самостоятельно.

Выключив душ, она завернулась в теплое пушистое полотенце, вытерла запотевшее зеркало, затем долго и пристально всматривалась в свое отражение. Она не видела таких налитых кровью глаз со времен приснопамятного «Интервью с вампиром» с Томом Крузом в главной роли. Шокированная увиденным, Джози поплелась назад в спальню. Кондиционер и центральное отопление сошлись в смертельной схватке за пальму первенства, вследствие чего в комнате было невыносимо холодно, а застоявшийся воздух был полон пыли.

Это была удушающая комбинация, тем более что, как обычно в нью-йоркских гостиницах, все окна были закрыты, забиты гвоздями и наглухо забаррикадированы.

Внизу, под ней, огромный город воскресным утром медленно возвращался к привычному бурному ритму «Большого Яблока». Где-то внизу, куда, наверное, возвращался и Мэтт. Она отдернула штору и выглянула в окно. Может, стоит его поискать? Если бы она очень-очень-очень сильно сосредоточилась, могла бы она вспомнить гостиницу, в которой остановился Мэтт? Она была в двух кварталах от его гостиницы или в десяти? Бог знает. Эта информация, очевидно, была стерта из архивов ее памяти, чтобы дать место новой, которую ей пришлось переварить за последние сорок восемь часов. Да и стоил ли он того вообще? Может, он взял свое интервью и уже улетел назад, в Лондон. Она никогда об этом не узнает.

Зимнее солнце отважно пыталось согреть и окрасить резкий серый свет холодного утра в мягкие розоватые тона. Не было никакого смысла в последний день своего пребывания в Штатах сидеть у окна, изображая из себя сентиментальную идиотку. Уже завтра, так быстро, она опять вернется в пучину Кэмдена и восхитительный мир информационных технологий. Сейчас надо выбраться в город на относительно свежий воздух, чтобы провести с пользой большую часть оставшегося у нее времени.

Джози взяла в руки гостиничный путеводитель по Нью-Йорку и пролистала страницы, забитые различными развлечениями. Воскресное евангельское чтение в Гарлеме — слишком много песен, слишком шумно, слишком жизнерадостно. Завтрак у Лолы — еда, несварение желудка, навсегда пропадет охота когда-либо что-либо есть. Подняться на лифте на самый верх Эмпайр Стейт Билдинг — высота — это плохо, ноги должны быть поближе к земле. Листаем, листаем, листаем. Стоп. Ее красные воспаленные глаза оживились. Объявление гласило: «Прокат велосипедов». Джози улыбнулась сама себе, и у нее от этого заболела голова. Где же еще разогнать похмелье, как не в Центральном парке — зеленых легких города, усилив эффект кручением педалей.

Холли бросила ему на голову апельсин. Мэтт старался изо всех сил уйти по-хорошему, быть забавным, утешающим, успокаивающим, радостным, заботливым. Вообще-то ему пришлось пройти через множество «смущающих ситуаций», пока он торопливо одевался, но ничто не могло выманить Холли из-под одеяла, куда она поспешно ретировалась. Честно говоря, Мэтт был этому только рад, потому что он не мог найти подходящего места, чтобы надеть носки.

Когда же он вышел на улицу, все резко изменилось. Она распахнула настежь окно и атаковала его целым градом абрикосов, киви, апельсинов и сладких маленьких бананов под аккомпанемент громкой площадной брани. Он явно недооценил предложенный ею на завтрак фруктовый салат. Уклоняясь от артобстрела носителями витамина С, он был поражен, что никому на улице до происходящего не было никакого дела. Возможно, все уже привыкли к тому, что Холли швыряла всякими экзотическими вещами в удирающих во все лопатки мужчин или, возможно, это было самое обычное нью-йоркское воскресное утро. В конце концов, когда он выбрался из зоны досягаемости, Холли с прощальным проклятием шумно захлопнула окно. Кажется, его поспешный уход повлиял на нее весьма дурно.

Что же теперь? Мэтт в одиночестве позавтракал блинчиками в душной закусочной и сейчас стоял на тротуаре, размышляя, чем лучше заполнить пустоту, олицетворявшую его последнее утро в «Большом Яблоке». Он мог бы окружным путем добраться до гостиницы и выписаться оттуда до того, как сможет определиться с тем, что делать дальше. У него болело все тело после всех стычек, случившихся за последние несколько дней, и единственное, чего ему хотелось, — это лечь и поспать. Предпочтительно, без чьего-либо присутствия.

Легкий ветерок ерошил его волосы, голова побаливала, и Мэтт подумал, что выглядит он весьма дерьмово, да и чувствует себя точно так же. Проведя рукой по подбородку, он потер жесткую черную щетину, которая пробилась через нездоровую бледность его иссушенной кожи. Просто замечательно. Неудивительно, что Холли предпочла спрятаться под одеялом.

Прогулка ему бы помогла: свежий ветер выветрил бы из головы последние остатки вчерашнего шампанского и текилы. Ему нужно было время, чтобы подумать о Холли и о том, как он умудрился так все испортить, а еще ему надо было подумать о Джози и о том, как он и тут умудрился все испортить.