Тереза Крейн - Райский уголок

Рука, сжимавшая ее плечо словно тисками, ослабла. Высвободившись, Рейчел спросила:

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Я мог бы задать вам тот же самый вопрос, мисс.

Казалось, он был немного смущен, однако его прищуренные глаза смотрели на непрошенную гостью с недоверием и подозрением. Рейчел сбросила одеяло с плеч и вздернула подбородок.

— Я решила просто прогуляться, так что можешь не волноваться.

— Меня волнует лишь то, чтобы никто не причинил вреда птицам, мисс, — он выговаривал слова с грубоватым деревенским акцентом, с каким говорят уроженцы Норфолка.

В глазах Рейчел вспыхнуло презрительное бешенство:

— Ты что, думаешь, что я собираюсь навредить твоим несчастным птицам?

— Трудно сказать, мисс, чего хотят люди. К тому же для молодой леди, вроде вас, бродить по лесу в такую ночь очень рискованно.

— Это почему же?

— Плохие люди.

Эти слова, тихо прозвучавшие за ее спиной, подействовали на нее так, что она чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Еще одна высокая фигура возникла из темноты сбоку от нее.

— Неприятно встретиться с плохими людьми. — Гидеон Бест закинул за плечо свое ружье с длинными стволами и надвинул на глаза широкополую шляпу. Кили замерла возле его ног — невысокая удлиненная тень. — Вот и Хаммер подтвердит, что здесь не лучшее место для прогулок юной леди. — Едва уловимая, но явно осуждающая усмешка сопровождала его последние слова.

— Я просто вышла погулять. — Повторяя это звучащее как-то по-детски объяснение, Рейчел почувствовала, что вызванная шампанским бесшабашная самоуверенность, которая одна только и поддерживала ее, вдруг улетучилась. Внезапно темнота и мерцающие тени сделались угрожающими и полными опасностей. Рейчел совсем растерялась, однако продолжала настаивать на своем:

— Я вполне способна позаботиться о себе. Вы со своим другом, кажется, собираетесь стать моими охранниками? Можете не беспокоиться.

— Если хотите, мы оставим вас в одиночестве, — сухо сказал Гидеон. Затем обратился к своему напарнику: — Все в порядке, Хаммер. Я управлюсь сам. Спасибо. Ты поступил правильно, что позвал меня.

— Ты уверен, что я тебе не нужен? Мне кажется, она ведет себя совсем безрассудно.

Гидеон поправил ружье на плече.

— Я крикну тебя, если потребуется.

— Хорошо. — Блеснув зубами в улыбке, человек растворился в темноте.

Рейчел в молчании стояла перед Гидеоном. Отблески фонариков пробегали по его лицу, скользили по широким полям шляпы. Она вдруг вспомнила: высокая фигура, возникшая на берегу, когда она голая купалась в озере… Ее щеки запылали.

— Тогда я пойду, — сказала она.

— Не одна.

— Почему?

Он молча повел плечами.

— Вы думаете, что вокруг браконьеры?

— Могут быть.

— Они ничего мне не сделают. Не посмеют.

Гидеон, прищелкнув языком, произнес какое-то незнакомое слово.

— Что это? Что ты сказал?

— Динли, — повернув голову, повторил он коротко.

— И что это должно значить?

— Это значит — «дурочка», — негромко, но отчетливо прозвучало в ответ.

— Ах вот как?! Да ты наглец! — Она стиснула от злости зубы с такой силой, что с трудом могла говорить.

Он спокойно взглянул на нее.

— Теперь мы знаем, что думаем друг о друге. Возможно, мы оба правы. Идемте.

Не говоря больше ни слова, он повел ее по дороге. Собака словно приклеилась к его ногам. Позади остались кучи соломы, в которых уютно устроились на ночь птицы, темная извилистая тропинка. Рейчел отметила, что он движется почти бесшумно. Такой большой, обутый в тяжелые сапоги, Гидеон производил шума меньше, чем она, ступающая босиком по траве.

— Постой-ка, — Рейчел, резко остановившись, замерла. Что-то острое вонзилось ей в ногу. Склонившись, она всмотрелась повнимательней. В темноте текущая по ступке кровь казалась черной. — Черт возьми!

Он остановился рядом с ней:

— Что случилось?

— Ничего, — она, скрипнув зубами, попробовала встать на пораненную ногу.

— Дайте-ка я посмотрю.

— Говорю же, ничего страшного. — Рейчел все еще держача в руке почти пустую бутылку шампанского. Она демонстративно отпила глоток, затем наклонилась и опрокинула остатки на порезанную ноту. — Вот так. Теперь лучше.

— Покажите, что там у вас.

— Говорю тебе, ничего страшного.

Опустившись перед ней на колени, он обхватил ее лодыжку жесткой теплой ладонью. Она оперлась на его плечо, чтобы удержаться на ногах. Вспыхнул огонек фонарика.

— Это не опасно. Но рана глубокая, — Гидеон выпрямился, положил в карман маленький фонарик, взял у нее из рук бутылку и засунул за поваленный ствол, лежащий вдоль тропинки.

— Надо промыть и прочистить.

Чувствуя себя по-настоящему достойной того определения, которое он только недавно дал ей. Рейчел, осторожно поставив ншу на носок, попробовала очистить пятку от грязи.

— Я понесу вас.

— Куда уж тебе, — неостроумно пошутила она.

Он не стал утруждать себя ответом. Рейчел почувствовала его сильную руку на своем плече, другая рука бесцеремонно подхватила ее под колени, и она оказалась в воздухе. В его объятиях было не очень удобно. Высвободив руку, Рейчел, поискав, куда ее пристроить, не нашла ничего лучшего, как обвить ей шею Гидеона. Он приподнял ее повыше и слегка встряхнул, устраивая поудобнее — словно мешок со свеклой: почему-то именно это сравнение пришло ей в голову. Затем молчаливо двинулся широкими легкими шагами по дороге. Кили бежала чуть позади.

— Куда мы идем? Это не та дорога, по которой я пришла.

— Вы что, думаете, я понесу вас в имение? Слишком далеко, — сказал он равнодушно.

Она прикусила губу, сердитая и на себя, и на него.

Через несколько минут они были на опушке леса. В кромешной темноте Рейчел скорее угадала, чем увидела край широкого поля. Впереди обозначилась квадратная тень. Без особых церемоний Гидеон поставил ее на землю. Рейчел осторожно попрыгала на одной ноге. Порезанная пятка теперь прямо-таки горела и стала липкой от крови. Открыв дверь, Гидеон обнял ее талию сильной рукой и почти перенес Рейчел через порог.

— Постой здесь. Сейчас зажгу свет.

Она ждала, подняв пораненную ногу и держась за дверной косяк. Вспыхнула спичка, немного рассеяв темноту. Гидеон склонился над лампой. Она наблюдала, как он зажег ее и водрузил над пламенем закопченный стеклянный колпак. В ровном устойчивом свете обозначились грубые и до странности необычные черты его угловатого лица: ястребиный нос, мощная линия челюстей, четкий профиль. Она с внезапно возникшим беспокоящим возбуждением подумала, что так должен выглядеть дикарь, экзотическое и непредсказуемое дитя природы. Тем временем он, поднявшись на ноги, повернулся, и его смуглое лицо оказалось в темноте. Но перед этим свет лампы выхватил на мгновение из мрака настороженный взгляд иссиня-черных глаз, замкнутый и упрямый.