Тереза Крейн - Райский уголок

Она открыла глаза.

— …люблю тебя, люблю тебя. О Боже, ты просто не знаешь… клянусь, я никогда не испытывал ничего подобного. Но я так боюсь, что… — Его голос и руки замерли.

— Чего? Чего ты боишься? — Прозвучал в тишине ее хрипловатый голос. — Хьюго, пожалуйста, чего ты боишься?

Он беспомощно покачал головой. Она протянула к нему руки, и он уткнулся лицом в ее маленькие обнаженные груди. Она задрожала, когда он коснулся их губами. Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу.

— Хью? — наконец прошептала она. — Что такое? Что случилось?

Он лежал не шевелясь. Сейчас. Сейчас наступил момент. Рассказать ей. Рассказать ей сейчас, что он предатель. И впридачу трус. Что он не стоит ее любви.

Он покачал головой.

— Ничего.

— Ты уверен?

Он нежно поцеловал ее грудь и пробежал губами по соску.

— Уверен.

— Ты сказал… — начала она и замерла.

— Я сказал, что люблю тебя. Люблю. Я еще никогда ни в чем не был так уверен, как в этом. — Его голос был совершенно твердым.

Она извивалась под ним, прижимаясь все теснее и неистово целуя его. На мгновение он, как безумный, набросился на нее, навалился всем телом, придавив к полу. Затем так же неожиданно скатился с нее, сел на полу, пробежал руками по волосам и опустил голову на руки, усилием воли заставляя себя успокоиться.

Она лежала не двигаясь, глядя на него широко открытыми глазами.

— Нет, — сказал он тихо, но решительно. — Не здесь. Не сейчас. Еще не время. Прежде я хочу быть уверенным.

Она колебалась только секунду.

— Я уверена в себе.

Он повернулся, слегка улыбнувшись и покачав головой.

— О Флип… — Он вновь покачал головой, не находя слов.

— Ты не хочешь меня? — Голос был спокойным, но в глазах затаилась неуверенность.

Он наклонился к ней, привлек к себе, ласково целуя ее волосы, глаза и губы.

— О, разумеется, хочу! Больше всего на свете! Но не здесь. Не так. Я не буду рисковать. Я не хочу оскорблять тебя и причинять тебе боль.

Она прижалась к нему, успокоенная.

— В таком случае, где и когда?

Он погладил ее по голове, прильнув щекой к ее волосам.

— Кто знает, может быть, однажды мы вернемся сюда. У нас будет и пища, и вино, и чудесная удобная кровать, а в камине будет полыхать огонь. Вот тогда ты и спросишь, хочу ли я тебя.

Она обвила его шею руками, наклонила к себе его лицо и ласково поцеловала.

— Я не уверена, что смогу ждать так долго.

Он решительно отстранил ее от себя.

— Еще немного — еще одно твое слово — и тебе уже не придется ждать долго. К чему тогда все мои галантные ухаживания? — И он начал со знанием дела, как она успела заметить, застегивать ее блузку.

Она наблюдала за ним сияющими глазами.

— Хью…

— М-м?

— Ты всегда такой… обходительный? — Она не смогла выдержать его удивленного взгляда и опустила глаза, но потом быстро подняла их вновь — темные, огромные, вопрошающие и блестящие, как свежеочищенные каштаны.

Он серьезно посмотрел на нее и решил ответить честно.

— Нет.

— Я так и думала. — В тишине она смущенно заправила блузку в юбку и пригладила волосы. Потом подняла голову движением, в котором таился намек на сомнение. — Почему?

Он поднялся на ноги, протянул руку и одним сильным движением вновь привлек ее к себе, чтобы поцеловать еще раз.

— Потому что, моя Филиппа, — сказал он наконец, когда она слегка отстранилась от него, — я люблю тебя. И я хочу большего для тебя — для нас — чем это.

Она молчала и долго не сводила с него глаз. Затем почти робко взяла его руки в свои.

— Для «нас»? Ты хочешь сказать, что имеешь в виду нас с тобой? — спросила она, и в ее голосе прозвучало то, что переполняло ее последние дни — счастье наряду с сомнением и неуверенностью.

Он с печальным видом кивнул головой.

— О да. Я пытался этому сопротивляться и сражался доблестно, но проиграл. И теперь говорю не о себе, а о нас.

Он привлек ее. Она прильнула к нему, закрыв глаза. Улыбка, полная счастья, блуждала на ее юном лице.

Хьюго прижался щекой к теплым волосам, печальная складка пролегла по его лбу.

Они возвращались к дому по мокрой траве. Что касается Филиппы, то она даже не почувствовала, что у нее промокли ноги, а низ юбки стал влажным. Когда они оказались на краю поляны, она обернулась, чтобы бросить на дом прощальный взгляд.

— Мы вернемся сюда? — спросила она взволнованно.

Его рука скользнула по ее талии.

— Можно сказать об этом с уверенностью. — Он колебался некоторое время. — Чтобы провести здесь медовый месяц, — твердо добавил он.

Она вскинула голову и внимательно посмотрела на него. Затем улыбнулась счастливой улыбкой.

— Не принимаете ли вы это как само собой разумеющееся, мистер Феллафилд?

Он сделал вид, что его озадачил вопрос.

Нет. Я так не считаю.

— Упрямец! — Она приподнялась на носочках и взъерошила его мокрые волосы. — Пока я еще не видела тебя стоящим на одном колене. Разве ты не попросишь моей руки и сердца, прежде чем начнется наш медовый месяц?

— Только тогда, когда буду к этому готов, но не раньше.

— Каков нахал! — Она схватила его за руку и начала пританцовывать рядом с ним как ребенок.

Внезапно он остановился. Лицо его стало серьезным.

— Флип?

— Что? — Она запрокинула голову, глядя на облака над вершинами деревьев. Снова пошел дождь.

— Послушай меня. Пожалуйста, послушай. Это будет не так просто, ты понимаешь. Вполне могут возникнуть… проблемы. — Он помедлил в нерешительности, прежде чем произнести последнее слово.

Она замерла. Вздохнула.

— Твой отец, — сказала она удрученно.

Он пожал плечами, избегая ее взгляда.

— Отчасти да. И не забывай о своем отчиме. Возможно, он будет не слишком доволен. Ты еще очень молода.

— А ты уже очень старый, — подтрунивала она, но его нелегко было отвлечь от тяжелых мыслей.

— Не такой уж я завидный жених.

Она радостно засмеялась.

— Вот и хорошо. Тогда никто не будет говорить, что я поймала тебя в свои сети, и у нас не будет никаких неприятностей.

— Филиппа.

Она повернулась. Ее рука по-прежнему лежала в его руке. Восторженный взгляд остановился на его лице.

— К чему эти разговоры, Хьюго? Ты не запугаешь меня. Не сможешь запугать. Я знаю, это будет непросто, но мне все равно. Ты мне нужен, а я нужна тебе. Ты сам сказал мне об этом. На том и порешили. Если случится самое худшее, тогда нам придется подождать, пока мне не исполнится двадцать один год, и тогда никто не сможет помешать нам. Если они оставят нас без гроша, — она отбежала от него, смеясь — тогда я поеду в Вулвортс и буду там работать. А по вечерам буду мыть полы. А ты станешь контролером. Будешь проверять билеты.

Против ее веселья, против той любви, которая светилась в ее глазах, невозможно было устоять. Он рассмеялся вместе с ней.