Айрис Денбери - Рандеву в Лиссабоне

Дженис просто задержала дыхание, чтобы не взорваться, настолько смешны были объяснения Леоны.

— Спасибо, рада, что наконец получила обратно свои часы.

В этот вечер Эверард вернулся очень поздно, и Дженис тут же рассказала ему историю своей встречи и дальнейшего наблюдения за Колумбано. Тот был крайне удивлен.

— Колумбано? — эхом повторил он. — Конечно! У него в душе были зависть и злость против меня. Я же хотел уволить его с работы. Он чувствовал это, особенно после того, как Клайв Диксон предупредил его, что он должен быть осторожным. Что он мог сделать в обмен на большую сумму денег? Он игрок, постоянно проигрывает, а его зарплата никак не позволяет ему играть в казино, вот ему и приходится искать другие пути заработка. У кого-то берет взятки за дачу информации, у кого-то — комиссионные… Послушайте! — внезапно воскликнул Эверард. — Теперь я понял. Пожар в гостинице «Кастелло» начался именно в нашем номере, том самом, что я заказал для нас. Колумбано не мог знать, что я изменил дату нашего приезда. Карвалью настаивали на том, чтобы мы оставались в их доме два-три дня. Это устраивало администрацию гостиницы, которая предупредила меня, что комнаты не полностью готовы после ремонта. Но Колумбано подумал, что мы уже там остановились, и привел свой план в исполнение.

— Вы думаете, что у него были намерения нас убить?

— Сомневаюсь, что он этого хотел, но надеялся доставить мне большие неприятности, если бы сгорела вся документация по строительству. Есть кое-что еще. Некоторое время назад я обнаружил, что документы, касающиеся страховки по реконструируемой гостинице, не были продлены вовремя. В этом был виноват Колумбано — может быть, он растратил предыдущую сумму страховки или как-то использовал эти деньги. В любом случае если в этот период времени случается пожар, взрыв или наводнение, то мы не смогли бы ничего получить от страховой компании, если бы документы не были продлены.

— Еще несколько черных шаров против нашей компании, — прокомментировала Дженис.

— И огромная дыра в доходах.

— Не могу понять, что он делал в доме Карвалью, — сказала Дженис.

— У него был контакт с кем-то из обслуги дома, но Колумбано перепутал даты и, видимо, решил, что кто-то его подставил.

— Вы не задумывались, кто действительно выигрывал в этой ситуации? Колумбано получал свои деньги в любом случае, как исполнитель, но тот, другой человек, который заплатил ему у меня на глазах, он-то что от этого имел?

— Может быть, иная форма игры. Когда-то теряешь, когда-то находишь. — Уитни зажег сигару и тяжело вздохнул. — Хватит этой головной боли. Завтра мы с вами берем выходной день.

— Значит, вы не передумали?

Он засмеялся:

— Нет, не передумал, мы проведем этот день вместе в Синтре или в Келузе. Большинство туристов уже разъехалось, и там стало совсем спокойно.

Дженис даже глаза закрыла от огорчения. Почему он не предложил ей этого раньше, до того, как она договорилась с Мануэлом? Она тут же подумала, что Мануэл поймет ее, если она скажет ему, что занята, и объяснит, как ограниченно время у Эверарда.

— Прекрасно, я еще не была в этих местах.

— Мы уедем пораньше, чтобы нас никто и ничто не задержало — ни телефонный звонок, ни телеграмма.

И именно в этот момент внезапно появился Мануэл, так что у Дженис не было возможности его предупредить. Он тут же обратился к Эверарду со словами:

— Я слышал, завтра вы отпускаете Дженис на целый день, и я решил воспользоваться этим на тот случай, если вы внезапно передумаете и приклеете ее опять к пишущей машинке.

Наступила тишина, Дженис почувствовала, как Эверард полностью отключился от нее, как будто перешел в другое измерение. Дженис беспомощно старалась выбраться из создавшейся неловкой ситуации.

— Мануэл… Я…

И тут же раздался стальной голос Эверарда:

— Простите, Дженис. Мне как-то не пришло в голову, что у вас могли быть предыдущие договоренности. Вам следовало поставить меня в известность раньше. Конечно, вы должны отправляться с Мануэлом. — С этими словами он поднялся, коротко сказал всем «доброй ночи» и немедленно исчез в доме.

— Господи, какая муха его укусила? — поразился Мануэл.

— Я собиралась вас предупредить, но у меня не было возможности. Он хотел поехать со мной в Синтру. Я подумала, что вы не будете ничего иметь против, если мы… — Голос ее замер в отчаянии.

Мануэл помолчал несколько секунд.

— Должен сказать, что я бы как раз был против расторжения нашей договоренности, но я бы уступил ради вас. А теперь уже, полагаю, напрасно приносить какие-то жертвы?

— Совершенно напрасно. Эверард никогда не предлагает дважды.

— Простите, я виноват, что все получилось столь нескладно. Если бы я не сболтнул столь неосторожно… В любом случае я сделаю завтра все от меня зависящее, чтобы вы прекрасно провели время, Дженис.

У нее застрял комок в горле, не давая ей возможности дышать. Ей хотелось немедленно убежать, не обращая внимания на достоинство, но какая от этого теперь была бы польза? Когда она вновь смогла контролировать свой голос, то заговорила о чем-то другом — о красивом парке, который был позади дома, о том, что ее часы и кошелек каким-то мистическим образом были ей возвращены, обо всем, что приходило ей в голову.

— Значит, теперь вы не будете сомневаться в честности португальцев? — сказал он.

Но когда она наконец добралась до своей комнаты, то легла на кровать, закрыла голову подушкой и стала плакать о своей импульсивной легковесности и умении обидеть именно того человек, с которым стремилась всем сердцем быть в любовной гармонии.

На следующий день, верный своим обещаниям, Мануэл постарался быть самым гостеприимным хозяином, на что Дженис отвечала всем сердцем, стараясь загладить свою нелюбезность и разочарование. Она сама делала предложения и соглашалась с его идеями, отчасти забыв о своем вчерашнем разочаровании и потерянном дне с Эверардом.

— Давайте поднимемся на лифте вверх по улице. У меня так и не было времени сделать это.

Когда холмы, на которых располагался Лиссабон, поднимались слишком круто для трамваев и автобусов, в городе использовались фуникулеры и специальные лифты, чтобы поднимать людей с одного уровня на другой. На вершине Святой Юсты кабина лифта входила в закрытый проход, который шел над крышами и дворами, лежащими далеко внизу, и вел к Ларго-де-Кармо, большой площади неправильной формы, от которой улицы делали крутые повороты. Стоя в кабине, Мануэл и Дженис неожиданно ощутили себя как бы в другом городе. Совсем близко находились развалины церкви Кармо, все стороны которой были открыты небу и превращены в хорошо ухоженный сад и где повсюду на обломках колонн сидели, как изваяния, кошки.