Айрис Денбери - Рандеву в Лиссабоне

— Нет, я сама это сделаю.

«Бедное дерево, — подумала она, — понятно, почему оно так плохо растет, ведь каждый отщипывает от него каждый раз, как возникает ссора». Она поблагодарила рабочего, и он проводил ее до ворот и нашел такси. Она вернулась в гостиницу, спрятав ветку под пальто на случай, если неожиданно встретит Эверарда, но его не было в гостиной. Возможно, он уехал.

Дженис приняла душ, а потом без особой причины, просто чтобы немного взбодрить себя, надела серебристое платье, которое купила сразу по приезде в Лиссабон. Расчесала темные волосы, сделала высокую прическу и добавила небольшой шиньон. Потом вышла в гостиную, дрожа от дурных предчувствий, так, что даже вспотели ладони. Эверард был здесь и посмотрел на нее беглым взглядом, потом вгляделся повнимательнее.

— Что, у вас опять праздничный вечер? Кому из мужчин повезло на этот раз?

— Что? Я должна у вас спросить совета, какое мне надеть платье и когда? — Она не собиралась отвечать ему столь резко, но насмешка в его голосе вывела ее из себя.

— Да нет. Я просто поинтересовался. — Он сделал шаг в ее сторону. — Так не может больше продолжаться. Если вы желаете вернуться домой, то так прямо и скажите. Чего я не переношу — так это вашу нечестность.

— Мою нечестность? Когда я была…

— Вчера, например. Да, конечно, вы решили не выходить со мной в тот злополучный день и каждый раз договариваетесь с Мануэлом. Вот и сегодня сделали вид, что поехали по магазинам. Скажите мне, Дженис, вы ведь не ездили за покупками?

Она упрямо молчала.

— Кто же так важен для вас, что вы вырвались от меня и взяли такси, чтобы поскорее его встретить?

Она продолжала молчать. И тут он, повернувшись, увидел маленькую оливковую ветку. Несколько долгих мгновений он стоял не шевелясь и не произнося ни слова, потом взял ее в руки.

— Где вы ее нашли?

— Какое это имеет значение? — Из ее глаз полились слезы.

— Конечно, это имеет большое значение! Это означает мир между нами?

Она сердито посмотрела на него своими большими темно-карими глазами:

— Выглядит именно так. Да, конечно, лучше отослать меня домой. С вами больше невозможно нормально работать.

— Я тоже не могу с вами работать, как прежде. Что вы сделали со мной? Клянусь, я никогда не влюблялся ни в одну девушку из тех, что работали со мной, но вы пробили мою броню, которой я себя окружил. Я люблю вас, Дженис, — сказал он и положил руки ей на плечи.

Она подняла лицо и, не понимая, уставилась на него. Выражение его глаз заставило ее затрепетать, она отказывалась в это верить, верить в правду, которую так давно желала услышать.

— А как же Сельма? — заставила она себя произнести.

— Сельма? Она просто сверкающий кусок льда. Должен признать, что она мне вначале очень нравилась. Ее холодность была для меня вызовом, как и для всех остальных мужчин, что крутятся вокруг нее. Иногда мне даже казалось, что я хочу ее, но именно потому, что она была такой отдаленной и недоступной. Вот я и решил взять вас с собой в Лиссабон…

— Чтобы заставить ее ревновать?

— В каком-то смысле именно так. Знаю, нельзя, некрасиво было с моей стороны так вас использовать, но я тогда не знал, что сам попаду в расставленную мной же ловушку. Вначале, когда вы закрутились с Диксоном, это меня даже обрадовало, но вскоре я понял, что ревную вас.

Он крепко обнял ее и замер, прижавшись щекой к ее щеке.

— Я просто не могу в это поверить, — прошептала она.

— Что я люблю тебя, дорогая?

— Как замечательно услышать от тебя это!

Он поцеловал ее в губы, виски, щеки с такой нежностью!

— Но почему ты выбросила мою оливковую веточку?

— Я просто не знала, что это означает. Мануэл разъяснил мне значение этого символа, хотя мне, конечно, следовало бы догадаться.

— Мануэл! — повторил он. — Он посвятил тебе столько времени, дарил небольшие подарки — все то, что я должен был бы делать сам. Но, Дженис, если только ты скажешь сейчас, что тоже меня любишь, я просто начну заглаживать свою вину.

— Тебе еще надо, чтобы я это произнесла. А зачем тогда я взяла такси и поехала в сад Карвалью за этой оливковой веткой?

— Так вот где ты ее раздобыла? — засмеялся он.

— Ты получил бы ее много раньше, если бы дал мне две минутки вместо того, чтобы дергаться и суетиться сегодня утром.

Он снова засмеялся и обнял ее:

— Вот что я так люблю в тебе, Дженис. Ты не выбираешь слова. Может быть, ты иногда слишком мягкосердечна, но всегда прямая и честная со своим остреньким язычком. О, я вижу, что мне придется быть настороже, когда мы поженимся!

— Поженимся?

— Да, поженимся. Ты только сейчас это от меня услышала.

— Хорошая секретарша всегда должна проверять факты.

Позже, когда они уже пили шампанское за обедом, Эверард сказал:

— Дженис, я не знаю, может быть, тебе не хочется никуда идти, но у меня есть два билета на концерт в Эстуфа-Фриа. Хочешь пойти или я их порву?

— Пойдем!

Она решила больше не объясняться. Она уже видела этот небольшой красивый концертный зал, но никогда не была на концерте. Он был расположен в саду. Уже стемнело, вдоль дорожек были зажжены небольшие лампы, и на деревьях висели горящие гирлянды маленьких лампочек. Свет шел и из самого зала, у которого одна стена была стеклянная. Позади в саду был водопад, но вода низвергалась бесшумно.

Вечер прошел как во сне. Дженис слушала музыку, которая перенесла ее в другой мир, и осознавала, что Эверард крепко держал ее за руку, как якорь из этого мира.

Когда они вернулись в гостиницу, он сказал:

— Мы проведем завтра весь день в Синтре.

— Но работа?

— За последние несколько дней я работал за десятерых.

Все, что было на следующий день, Дженис помнила как в голубом тумане. Они взяли машину и поехали на холмы, где был расположен розово-кремовый миниатюрный Версаль в Квелузе. В нем были прохладные комнаты с фонтанами посередине, спальня хозяйки с изумительно разрисованным потолком. Бывший королевский дом окружал заброшенный сад, а в нем стояли темные, покрытые каплями воды скульптуры.

Потом они отправились в Синтру, в которой городской дворец напоминал береговой дом в Кентише с каминными трубами на крыше, а на полпути вверх по склону холма скрытый среди соснового леса стоял дом из светлого камня, похожий на церковную потирную чашу.

Эверард припарковал машину и нанял коляску, запряженную лошадьми, чтобы добраться до вершины к местечку Пена. Оттуда, сверху, можно было любоваться изумительной панорамой. Когда сердце переполняет счастье, красивое окружение только добавляет блеска.

— Скоро мы вернемся в Англию, — произнес Эверард, когда они снова стали спускаться к маленькому городку Синтра. — Да, я забыл тебя спросить, что это за парень там в Англии, с которым ты как будто помолвлена?