Мэри Брэддон - Аврора Флойд

— Вы спрашивали моего совета, Аврора, — сказал Тольбот, — в я принес его вам. Пусть прошлое умрет с человеком, умершим вчера. Вы не можете располагать будущим, оно принадлежит вашему мужу, Джону Меллишу.

Сказав эту речь, мистер Бёльстрод сел завтракать и посмотрел на таинственные углубления пирога так пристально, что когда он поднял опять глаза, Аврора была уже совершенно спокойна, а Меллиш выказывал неестественную веселость и не обнаруживал никаких других признаков прошлого волнения, кроме покрасневших век.

Но этот преданный, впечатлительный йоркширец завтракал самым необыкновенным образом в честь этого соединения. Он намазал горчицей булку, налил уочестерского соуса в свой кофе и сливок на котлеты. Он выказал свою признательность к Люси, наложив к ней на тарелку того, чего ей совсем не хотелось. Он говорил беспрестанно, пожимал руку Тольботу столько раз через стол, что подвергнул опасности жизнь всех присутствующих, чуть не опрокинув чайник с кипятком; он закашлялся до того, что побагровел в лице, набив себе рот перцем — словом, выказал себя в таком сумасбродном виде, что Тольбот Бёльстрод принужден был прибегать к разным выдумкам, чтобы удалить слуг из комнаты во время этого шумного и странного завтрака.

Воскресные газеты были принесены хозяину дома прежде чем завтрак кончился. Пока Джон разговаривал, ел и размахивал руками, Бёльстрод закрылся широким листом «Еженедельного Вестника» и читал параграф, описывавший убийство и следствие в Меллишском Парке, параграф, кончавшийся этой стереотипной фразой:

«Местная полиция неутомимо занимается этим делом, и мы думаем, что можем утверждать, что она напала на след, который, вероятно, поведет к открытию виновного».

Тольбот Бёльстрод, все закрывая лицо свое газетою, несколько времени мрачно хмурился на страницу, на которой был напечатан этот параграф. Страшная тень, в которой он не признавался себе, опять затемнила горизонт, сейчас казавшийся столь светлым.

«Я отдал бы тысячу фунтов, — подумал он, если бы мог найти убийцу этого человека».

Скоро после завтрака в это счастливое воскресенье Джон Меллиш увез Аврору в Фелькен. Было необходимо, чтобы Арчибальд Флойд услыхал историю о смерти берейтора от своих детей прежде, чем параграфы в газетах испугают его каким-нибудь отступлением от истины.

Щегольский фаэтон, в котором мистер Бёльстрод обыкновенно возил свою жену, был подан к двери, когда колокола созывали набожных граждан к их утренней обязанности, и в этот ранний час Джон Меллиш махнул своим хлыстом и отправился к Уэстминстерскому Мосту.

Святое спокойствие воскресного дня лежало на каждом предмете, мимо которого они проезжали; даже на листьях и цветах, как казалось Авроре. Птицы пели чудную гармонию; летний легкий ветерок едва шелестел густой травой, на которой стояли ленивые коровы, смотря на проезжавший фаэтон.

Ах! как счастлива была Аврора, сидя возле человека, любовь которого выдержала все испытания! Какое счастье, что мрачная стена, разделявшая их, рассыпалась и что они были теперь действительно соединены! Джон Меллиш был нежен, сострадателен к ней, как мать к своему ребенку. Он не спрашивал объяснения, он не хотел знать прошлого. Он верил, что Аврора поступила сумасбродно, что она ошибалась и что ошибка и сумасбродство ее жизни были похоронены в могиле убитого берейтора.

Привратник Фельденского Парка вскрикнул, когда отпер ворота для дочери своего господина. Это был старик и отворял эти самые ворота более чем двадцать лет, когда черноглазая молодая жена банкира первый раз вошла в дом своего мужа.

Арчибальд Флойд радостно принял своих детей. Мог ли он не быть счастлив в присутствии своей любимицы, как бы часто ни приезжала она, с какою бы эксцентричностью ни ограничивала свои посещения?

Мистрисс Меллиш повела отца в кабинет.

— Я должна поговорить с вами одна, папа, — сказала она, — но Джон знает все, что я вам скажу. Между нами нет уже более тайн и никогда не будет.

Аврора должна была рассказать своему отцу тягостную историю: она должна была признаться ему, что она обманула его, воротившись в Фельден после своей разлуки с Джэмсом Коньерсом.

— Я сказала вам неправду, папа, — прибавила она, — когда сказала, что муж мой умер. Но, Богу известно, я думала, что мне будет прощен грех этой лжи, потому что она избавляет вас от горести и душевного беспокойства; но, верно, добро не может происходить из зла, потому что я была горько наказана за мой грех. Я получила газету через несколько месяцев после моего возвращения, в которой описывалась смерть Джэмса Коньерса. Это известие было несправедливо, потому что он не умер; и когда я вышла за Джона Меллиша, мой первый муж был жив.

Арчибальд Флойд вскрикнул от отчаяния и вскочил с кресла, но Аврора встала перед ним на колени, обвила его руками, успокаивала и утешала его.

— Теперь все кончено, милый папа, — говорила она, — все кончено. Этот человек умер; я расскажу вам как — после. Все кончено. Джон знает все и я должна опять с ним венчаться. Тольбот Бёльстрод говорит, что это необходимо, так как брак наш был незаконный. Милый папа, теперь уже не будет более тайн, не будет несчастья, а только любовь, спокойствие и согласие для всех нас.

Она рассказала старику историю смерти берейтора, весьма мало останавливаясь на подробностях, и не сказала ничего о том, что она делала в ту ночь, кроме того, что она была в лесу во время убийства и слышала выстрел.

Неприятна была эта история, история об убийстве, насилии и вероломстве в границах дома его дочери. Даже среди уверений Авроры, что все горести миновали, Арчибальд Флойд не мог преодолеть этого чувства: он был невольно растревожен.

Он вывел Джона Меллиша на террасу, пока Аврора заснула на диване в гостиной, и говорил с ним о смерти берейтора. Молодой сквайр не мог набросить никакого света на эту катастрофу и Арчибальд Флойд напрасно старался найти выход из мрака этой тайны.

— Можете ли вы подозревать кого-нибудь, имевшего причину освободиться от этого человека? — спросил банкир.

Джон пожал плечами. Ему так часто делали этот вопрос и он всегда был принужден давать тот же ответ.

— Нет, я не знаю никого в Меллише, кто мог бы это сделать.

— Были деньги у этого человека? — спросил Флойд.

— А Бог знает, были или нет, — небрежно отвечал Джон, — но, кажется, невероятно, чтобы у него было много денег. Он был без места прежде чем поступил ко мне, и несколько месяцев провел в прусской больнице. Не думаю, чтобы его стоило обворовать.

Банкир вспомнил две тысячи фунтов, которые он отдал своей дочери. Что Аврора сделала с этими деньгами? Знала ли она о существовании берейтора, когда просила этих денег? Для него ли взяла она их? — она не объяснила этого в своем торопливом рассказе об убийстве; а мог ли отец расспрашивать ее о таком тягостном предмете? Зачем не положиться ему на ее уверения, что все кончилось и что ничего не осталось, кроме спокойствия?