Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. В ладонях судьбы

— Идем, ты должна сказать об этом моему кузену. Тошана порадует эта новость.

Она протянула свободную руку Эрмине, которая встала и последовала за ней. Женщины пересекли поляну, усеянную дикими цветами. Показался деревянный дом, который метис в свое время расширил и обустроил.

После возвращения Тошан проводил целые дни в шезлонге, под навесом деревянной террасы. Отсюда он мог любоваться лесом, движением облаков и играми детей. Он часами читал, прикрыв ноги одеялом, даже в сильную жару.

«Бог мой, как грустно видеть его таким! — подумала Эрмина, глядя на своего мужа. — Я была так рада, когда он согласился вернуться сюда, в наш настоящий дом! Мне не в чем его упрекнуть: он приветлив с каждым из нас, ест что дают, общается на повседневные темы, но я знаю, что он больше не хочет жить… что он ничего не хочет!»

Она вцепилась в руку Мадлен в надежде получить от нее поддержку.

«А ведь мы спим в одной постели. И однажды ночью — всего раз! — он ответил на мои ласки». Воспоминание об этих торопливых объятиях, показавшихся ей чисто гигиеническими, вызывало в ней отвращение. Тошан взял ее без малейшего слова любви, и она не получила никакого удовольствия. «Он не может забыть о смерти Симоны и ее сына! Ему снятся кошмары, он просыпается в поту, не понимая, где находится. Кто сможет его вылечить?»

Мадлен сочувственно ей улыбнулась и замедлила шаг.

— Месье Жослин не сообщает в своем письме о Шарлотте? У них нет от нее никаких известий?

— Если бы были, родители обязательно написали бы. Эта история сводит меня с ума. Я очень беспокоюсь за Шарлотту, и мне так ее не хватает! Будь я тогда дома, я смогла бы все уладить. Представляешь, Тошан даже не высказал своего мнения, когда я рассказала ему о случившемся. Я живу с фантомом, Мадлен. С фантомом моей великой любви! Но что поделать… Пора идти готовить ужин.

— Я поставлю тушиться фасоль с салом. Но куда подевались дети? Кузен, ты не видел ребятишек?

Она церемонилась с ним меньше, чем Эрмина. Тошан поднял глаза от своей книги.

— Они на берегу реки. Кроме Кионы. Она отправилась в другую сторону.

— Но зачем? — тут же встревожилась Эрмина. — Я запретила ей уходить далеко одной.

Жослин с сожалением расстался со своей младшей дочерью в мае месяце. Она попросила у него разрешения провести лето на берегу Перибонки, возле своей любимой Мины. Лора нашла эту идею замечательной прежде всего ради собственного спокойствия, а также в тайной надежде, что девочка поможет Тошану. Но странно: Киона избегала сводного брата. Со своей стороны он не пытался ни сблизиться с ней, ни даже заговорить. Это раздражало Эрмину, которая узнала, какой опасности подвергала девочка свою жизнь ради Тошана.

— Ты должен был присмотреть за ней, — упрекнула она своего мужа. — Напомнить, чтобы она не уходила далеко!

— За ней увязались собаки. Твоя мать отправила их сюда, вот пусть и приносят пользу.

«Собаки! — внутренне оскорбилась Эрмина. — Ты лишний раз даже не взглянешь на них, не приласкаешь, тогда как эти животные так радуются тебе и лежат у твоих ног».

Она поднялась по ступенькам и смерила мужа гневным взглядом. Он снова погрузился в чтение. Мадлен пожала плечами и вошла в основную комнату, где готовили и принимали пищу за большим столом из еловых досок. В эту секунду из леса, с северной стороны дома, донесся разноголосый лай.

— Боже мой, что это? — воскликнула Мадлен. — А вдруг Киона встретила медведя — самку с детенышами?

— Побегу туда, — сказала Эрмина, собираясь снять со стены охотничье ружье.

Не двигаясь с места, Тошан высказал свое мнение, продиктованное опытом:

— Если бы это был медведь, собаки рычали бы и выли. А сейчас они просто тявкают. Явно чему-то радуются.

— И все же ты мог бы сходить и посмотреть, что там происходит, Тошан, — резко ответила Эрмина. — От депрессии ноги не отнимаются!

— Она права, кузен. Но только не ссорьтесь. Я сама схожу.

Она уже сбегала по ступенькам, и ее длинная черная коса раскачивалась посередине спины в такт движениям. Все еще гневаясь, Эрмина стояла на крыльце, ожидая ее возвращения.

— Не сердись на меня, — сказал ей муж. — Я нечто вроде калеки: мне тяжело бегать, и врачи рекомендовали мне не напрягаться. Отныне у меня слабые легкие. Я плохой воин и любовник. Ни на что больше не годен…

— Замолчи! Слышишь, замолчи! Я не могу больше выносить твое нытье, недостойное Тошана, которого я обожала, который рассказывал мне, что жизнь — это круг и что нас ведут по нему невидимые пути! А наши с тобой пути постепенно расходятся, и это наказание за то, что ты опустил руки!

— Ты права! Но я жив, я играю в карты с Мукки каждый вечер и восхищаюсь рисунками Лоранс. Я даю советы Нутте, которая учится стрелять из лука, и тайком любуюсь твоими ногами, золотистыми руками и выгоревшими на солнце волосами. Кто из нас двоих больше не любит другого? Ты или я? Эрмина, если ты так несчастна со мной, я даю тебе свободу. Ты заслуживаешь здорового и веселого супруга.

При этих словах она невольно подумала об Овиде Лафлере. В гостинице в Перибонке она узнала, что молодой учитель живет в Шикутими и помолвлен с какой-то секретаршей. Его мать умерла, и он сдал семейную ферму в аренду супружеской паре, занимающейся сельским хозяйством.

— Я не оставлю тебя, Тошан, — твердым голосом ответила Эрмина. — Ты от меня не избавишься. И я…

Она удивленно замолчала. На опушке леса появилась Мадлен в сопровождении странной группы. Задрав хвосты, собаки громко лаяли и наступали на пятки Кионе, которая со смехом бежала впереди.

— Но… это же старый Мало! — воскликнула Эрмина. — Никто и не вспомнил о бедном псе! Должно быть, он долго блуждал и наконец нашел дорогу к дому.

Тошан ничего не ответил. Испытывая сильнейшее волнение, он побледнел. К нему медленно направлялся величественный силуэт старой индианки, ее седые косы были украшены лентами и перьями.

— Курум? — прошептал он. — Бабушка Одина!

— Господи, Тошан, тебя пришла навестить твоя семья! — воскликнула Эрмина. — Я вижу и Аранк — твою красивую тетю Аранк, младшую сестру Талы.

Она устремилась навстречу гостям. Мадлен ликовала, на глазах ее были слезы. Киона бросилась к Эрмине и подняла к ней счастливое лицо.

— Красавица моя любимая, ты опять не слушаешься! Полагаю, ты увидела, что они идут к нам?

Эрмина сделала ударение на слове «увидела».

— И да и нет, — засмеялась девочка. — На этот раз мне помогли собаки: они почуяли Мало. Посмотри-ка лучше, кто там, Мина! Только посмотри!

У Эрмины возникло странное ощущение, что она видит сон или находится во власти галлюцинации. Среди шумного семейства Тошана она заметила индианку с более светлой кожей и вздернутым носом, темные волосы которой были заплетены в две короткие косички. Ее туника из оленьей кожи обтягивала круглый живот, в котором билась новая жизнь.