Николай Новиков - Предвыборная страсть

Тело погибшего, накрытое брезентом, все еще лежало на тротуаре, в желтом свете фар похожее на тушу убитого медведя.

Подполковник Чупров, заложив руки за спину, стоял у своей «волги». Он уже понимал, что по горячим следам раскрыть это преступление вряд ли удастся. А преступление — из ряда вон! За такое по головке не поглядят.

Самоубийство Бориса Агеева за пару часов до этого происшествия до сих пор не укладывалось в голове. Почему? Что случилось с этим вполне нормальным, благополучным мужиком? То, что он покончил с собой, не вызывало сомнений. Однако Чупров чувствовал, что Бугаев не все рассказал ему. Кто-то позвонил, сообщил, что Агеев попал в отвратительную историю… Какую? Неизвестно. Прячется на даче, пьет горькую второй день. Верно, даже без экспертизы ясно, что Борис перед тем, как выстрелить в себя, был пьян в дымину. Бугаев как человек, ответственный за безопасность мэра и ее семьи, помчался на дачу выяснять, в чем дело. Увидев его, Агеев дверь не открыл, ушел в комнату и разрядил дробовик себе в сердце.

Почему?!

Бутаев что-то не договаривает. Придраться не к чему: узнал, что мэру грозит опасность, приехал проверить полученные сведения… От кого получил? Говорит, анонимный звонок…

И еще. Настойчиво акцентировал внимание на времени гибели Бориса. Просил, чтобы в городских сводках новостей не говорилось о времени его гибели; мол, этим могут воспользоваться конкуренты в предвыборной гонке.

А сама она, Агеева, где? Никто не знает… Чупров сжал кулаки. А если и ее уже… Пока занимались обследованием дачи, пока пытались найти Агееву, упустили из виду Стригунова. А он ведь непосредственный начальник Бориса! Мог бы рассказать, почему тот спрятался на даче и пьет.

Уже не расскажет.

Черт побери! Почти месяц в городе не было ни одного серьезного преступления! Затишье перед бурей…

И как квалифицировать эти две смерти, несомненно, связанные одна с другой? Погибли два руководителя крупнейшего завода — одна версия. Погибли кандидат в Государственную Думу и муж другой кандидатки — вторая версия. Погиб кандидат в мэры и муж нынешнего мэра, тьфу черт, не по-русски получается… муж главы администрации города — третья. Это политика и деньги. А ревность? Месть? Шантаж?

Такие убийства, как правило, не раскрываются…

— Дмитрий Семенович, похоже, нашли пистолет, из которого совершено убийство, — следователь показал носовой платок, на котором чернел смертоносный металл.

— На экспертизу, — бросил Чупров.

Его в этот момент занимали другие мысли: надо сообщить жене Стригунова, она до сих пор ничего не знает. И сделать это нужно ему…

Лера задумчиво посмотрела на Андрея, негромко сказала:

— Пора, мой журналист. Пришло время прощаться… Интересный был бы сюжет для городских новостей, правда?

— Что же тут интересного? — грустно сказал Андрей. — Столько были обмануты, разлучены, далеки друг от друга, и вот наконец все позади, мы встретились, мы вместе. Мы любим. И — нужно разлучаться. Журналисту такой сюжет не нравится…

— Тебе бы раскрыть мафиозную группировку, разоблачить коррумпированных чиновников, да?

— Нет, Лера, к сожалению, такое лишь в кино бывает. Нормальный человек, которому есть, что терять, не станет совать нос в это дерьмо, извини.

— Ты хочешь сказать, нет на свете доблестных Фандоров?

— Есть. Или человека приперли к стенке, ему деваться некуда, знаешь, и кошка, загнанная в угол, может жестоко поцарапать кого угодно. Или человек давно работает на мафиозные, коррумпированные структуры. Ему дают на съедение пару-тройку «шестерок», он становится знаменитым, бесстрашным борцом и все такое. А потом, когда нужно, знаменитый, бесстрашный и т. п. спасает своими публикациями крупную рыбу. Кричит: вместо того, чтобы бороться за порядок, вы арестовываете честнейших, умнейших граждан, которые хотели… Это всегда действовало на судей, на следственные органы, а сейчас — особенно. Лера, о чем я говорю?

— О журналистах…

— Черт с ними! Лера, я люблю тебя и не хочу с тобой расставаться. Я не могу без тебя, любимая.

— Я тоже… ты ведь знаешь. — Она покачала головой. — Надо же, в моем лексиконе появилось слово-паразит — «тоже».

— Хочешь, я позвоню Косте, попрошу его не возвращаться домой до утра?

— Нет, мой хороший, это невозможно. Мало ли что в городе может случиться, а я неизвестно где…

— Этот город, он что, маленький ребенок? Твой ребенок?

— Если так не думать, лучше не быть мэром. — Она невесело улыбнулась. — Своих детей я не могу иметь, ты знаешь причину, поэтому у меня есть город. Чего я только не насмотрелась за эти без малого четыре года! Видела сгоревшие квартиры, затопленные, с обвалившимися потолками, раскуроченные взрывами газа… Людям нужно было помогать, поддерживать, выискивать средства, выбивать деньги из бизнесменов. Хозяйство-то мне досталось знаешь какое? Аховое… Вот и я заговорила о чем-то непонятном. Андрюша, милый, пожалуйста, проводи меня.

— Лера…

— Теперь я знаю свою цель. — Она обняла его, прижалась щекой к его груди. — Всегда быть с тобой рядом. Но сейчас нам нужно расстаться. Да что случилось, мы ведь не последний раз вместе, правда?

— Ты правда хочешь, чтобы так было всегда?

— Очень… И так будет, я верю. А ты?

— Я тоже верю, но боюсь расставаться с тобой.

— «Я не трус, но я боюсь…» — с улыбкой вспомнила она фразу из кинофильма. — Пошли, ты посадишь меня на такси, а сам в целях конспирации будешь добираться на другой машине. И завтра обязательно позвонишь, договорились?

Он помог ей надеть пальто, сапоги, сам водрузил на ее красивый носик огромные очки. Парик Лера положила в сумочку, решив, что пользы от него мало, а вреда, если кто заметит ее в парике, — может быть много.

Они вышли на улицу Каштановую, которая тянулась перпендикулярно улице Некрасова. Андрей, «голосуя» проезжавшим мимо машинам, дошел до угла улицы Некрасова и замер: там стояли милицейские машины, освещая что-то, лежащее на тротуаре. Было много людей в форме и в штатском.

— Что там такое? — встревожилась Лера. — Ох, Господи! Я как чувствовала, что за время моего отсутствия что-то обязательно случится!

Она уже направилась к милицейским машинам, но Андрей схватил ее за рукав.

— Лера! Ты помнишь, как одета? Сможешь объяснить, что делаешь здесь? Пошли отсюда. Немедленно поезжай домой, оттуда можешь позвонить и все выяснить.

— А ты?

— Я пойду узнаю, что случилось. Я же все-таки журналист, редактор отдела городской жизни. Если хочешь, позвоню тебе попозже и все расскажу. Идет?

— Зачем, Андрей? Поехали вместе со мной до центра. — Она умоляюще посмотрела на него, словно чувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не получится.