Кристин Сэлингер - Семейные тайны

— Если тебе так нравится. — Глория осушила бокал. — Лечение. Вы со стариком думаете, что в этом спасение от всех бед.

— Я готова помочь только на таких условиях.

— В общем, теперь ты у нас босс. О Господи. Закажи-ка мне лучше еще выпить. А я в туалет пока схожу. — Она повесила на плечо сумку и направилась мимо бара.

Сибилл откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Выполнять просьбу Глории она не собиралась. Та и так уже еле ворочает языком. Значит, предстоит выдержать еще один маленький скандал, с тоской подумала она.

Аспирин, который она приняла в полицейском участке, не помогал. В обоих висках пульсировала пронзительная боль, лоб словно стянуло железным обручем. Хотелось одного — вытянуться на мягкой постели в темной комнате и провалиться в забытье.

Ее душили горечь и стыд. Теперь она ему ненавистна. С каким презрением Филипп смотрел на нее! Может, он и прав, но она не уверена, поскольку сейчас не способна четко мыслить. И все-таки грустно и обидно.

Еще больше она злилась на себя. Они знакомы считанные дни. Как случилось, что за такое короткое время его мнение стало столь важно для нее, если она даже отдаленно не допускала возможности зарождения каких-либо взаимоотношений межу ними, кроме сугубо официальных?

Взаимная симпатия, не грозящая затронуть струны души; несколько приятных часов в обществе друг друга. Вот как это предполагалось. Почему она позволила себе увлечься?

Но Сибилл знала, что, когда он обнимал ее, доводя до исступления долгими чувственными поцелуями, она желала большего. И вот теперь она, женщина, никогда не считавшая себя чрезмерно впечатлительной и падкой до сексуальных наслаждений, превратилась в жалкую несчастную развалюху, потому что некий мужчина растормошил замок, а отпирать его не хочет.

Придется смириться, сказала она себе. Безусловно, при сложившихся обстоятельствах какие-либо личные отношения между ней и Филиппом Куинном изначально были исключены. Теперь если им и предстоит общаться, то только по делам, касающимся Сета. Они оба взрослые люди, сумеют держаться в рамках холодной учтивости и, она надеялась, благоразумия.

Ради Сета.

Услышав, что официантка ставит перед ней салат, Сибилл открыла глаза, но лучше б не открывала. Нестерпимо видеть жалость к себе в лице чужого человека.

— Что-нибудь еще? Может, еще воды?

— Нет, спасибо. Это можно забрать, — добавила она, кивком показав на пустой бокал Глории.

При виде еды к горлу подступила тошнота, но она заставила себя взять в руку вилку и минут пять ковыряла салат, постоянно поглядывая в дальний конец ресторана.

Должно быть, Глории опять плохо, устало думала она. Придется вновь идти за ней, держать ей голову, слушать бесконечные причитания и убирать грязь. Еще одна модель.

Сгорая от стыда и возмущения, она поднялась из-за стола и направилась в уборную.

— Глория, с тобой все в порядке? — Возле раковин никого не было, из кабинок никто не отзывался. Смирившись с унижением, Сибилл стала открывать дверцу за дверцей. — Глория?

В последней кабинке она увидела свой кошелек на крышке унитаза. Он был открыт. Потрясенная, она схватила кошелек, проверила отделения. Все документы и кредитные карты лежали на месте.

А все наличные исчезли вместе с ее сестрой.

Измученная, больная мигренью, опустошенная, Сибилл трясущимися руками открыла дверь своего номера. Только бы добраться до постели в темной комнате и провалиться в забытье, тогда, возможно, у нее еще есть шанс достойно пережить завтрашний день. Тогда, возможно, она найдет в себе силы предстать перед Куиннами — в одиночку, с позорным чувством вины.

Они сочтут, что она помогла Глории бежать. Но разве имеет она право обижаться на них за это, если уже зарекомендовала себя лгуньей и подлой пронырой в их глазах? В глазах Сета.

Да и в своих собственных, вынуждена была признать Сибилл.

С нарочитой медлительностью она повернула язычок замка, поставила его на предохранитель и прислонилась к двери, собираясь с силами. Ноги не держали ее.

Когда вспыхнула лампа, она сдавленно охнула и ладонью прикрыла глаза, защищаясь от яркого света.

— Ты права, — произнес от балконной двери Филипп. — Вид отсюда прекрасный.

Филипп, как она заметила, уже снял пиджак и галстук, но в остальном выглядел таким же, каким предстал перед ней в полиции. Элегантным, изысканным и разгневанным.

— Как ты сюда вошел?

Он наградил ее холодной улыбкой, обратившей его глаза в два пугающе бездушных колодца цвета морозного зимнего солнца.

— Ты разочаровала меня, Сибилл. Я-то думал, что, собирая информацию об «объекте», ты установила тот факт, что в числе некогда усвоенных мною навыков есть и такой, как беспрепятственное проникновение в любое помещение.

— Ты был вором? — Она так и стояла, прислонившись к двери.

— И вором тоже. Однако хватит обо мне. — Он шагнул от балкона и присел на подлокотник дивана, словно добрый приятель, заглянувший поболтать. — Я восхищен тобой. Твои записи исключительно информативны, даже для дилетанта.

— Ты читал мои записи? — Ее взгляд метнулся к переносному компьютеру на рабочем столе. Из-за дикой боли в голове она не могла в полной мере выразить свое негодование. — Ты не имел права являться сюда без приглашения, лезть в мой компьютер и читать заметки.

Потрясающе спокойна, отметил Филипп. Что же это за женщина? Он поднялся и достал из мини-бара бутылку пива.

— В данной ситуации я не считаю себя обязанным придерживаться условностей. Ты солгала мне, использовала меня. Все заранее обдумала, верно? Когда на прошлой неделе ты вплыла в нашу мастерскую, у тебя уже был готов план действий. — Он не мог сохранять спокойствие Чем дольше она стояла, глядя на него без всякого выражения, тем сильнее он распалялся. — Внедриться в лагерь противника. — Он с громким стуком поставил бутылку на стол. От скрежета стекла по дереву у нее возникло ощущение, будто ей в голову вонзился топор. — Наблюдать, делать выводы, передавать информацию сестре. При необходимости пожертвовать своим телом, если это поможет втереться в доверие. Ты готова была переспать со мной?

— Нет. — Сибилл прижала руку к голове, едва не уступив одуряющей потребности соскользнуть на пол и скорчиться у порога. — У меня и в мыслях не было доводить…

— Думаю, ты лжешь. — Он подскочил к ней, взял за плечи и чуть приподнял, вынуждая ее встать на цыпочки. — Уверен, ты пошла бы на что угодно. Так сказать, провела бы очередной научный эксперимент, верно? А заодно помогла бы своей сволочной сестричке выжать из нас еще денег. Сет значит для тебя не больше, чем для нее. Просто средство для достижения собственной цели.

— Нет, это не… Я плохо соображаю. — Она едва не теряла сознание от боли. Если бы он не держал ее, она упала бы на колени и молила его о пощаде. — Я… мы завтра все обсудим. Мне нехорошо.