Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга вторая

— Так оно и есть! — подтвердил Ив, листая книжицу.

Сперва он невнятно бормотал какие-то ругательства, потом подозвал монаха и показал ему, что вызвало у него такое возмущение.

— Гм-м… Да, неплохо намалевано, — согласился тот. — Форт Сен-Пьер как вылитый, ни убавить ни прибавить!

К рисункам прилагался текст, написанный безукоризненно каллиграфическим почерком. Ив показал его Уиллоби, который хоть и чувствовал себя несколько не в своей тарелке, но ничуть не струсил, и поинтересовался:

— Кто это все написал?

— Я! — стукнув себя кулаком в грудь, ответил англичанин. — Да, я, и дальше что?

Лефор улыбнулся.

— Вы отлично пишете, капитан! — похвалил он его. — Да-да, надо отдать вам должное! Что поделаешь?! Справедливость есть справедливость! Вы, конечно, страшны как смертный грех и отпетый негодяй, но почерк у вас просто отменный, а то, что я успел выучить из английского в Сен-Кристофе, когда встречался там с проходимцами из Шеффилда, что живут на юге острова, помогло мне кое-что уразуметь…

Он говорил с презрительной усмешкой. Потом вдруг в лице его проступила какая-то свирепость.

— Эй, монах! — прорычал он. — Ступайте к Шерпре. Пусть пошлет на «Уорвик» призовую команду и отправит его в Бас-Тер. Я напишу командору де Пуэнси рапорт, думаю, ему будет приятно узнать кое-какие вещи, о которых я собираюсь ему доложить! Но главное, эту книжицу надобно передать в собственные руки губернатору, и никому другому! И еще передайте Шерпре: поднять все паруса. Ветер нам благоприятствует. Курс на Мартинику, прямо на Сен-Пьер! На рассвете мы должны быть уже там.

Стража еще спала, когда Жюли, поднявшись ни свет ни заря, вышла во двор замка.

Служанка обвела взглядом бухту, потом форт и вдруг громко вскрикнула от удивления. И, более не задерживаясь перед открывшимся ее взору поразительным зрелищем, приподняла длинные юбки и бросилась в дом с криком:

— Ах, мадам! Мада-ам!.. Идите же скорей сюда! Вы только поглядите, что за красота такая!

Мари в буфетной отдавала приказания Сефизе и Демарецу. Услыхав крики субретки, она приоткрыла дверь и с разгневанным лицом выглянула в коридор.

— Вот дурочка! — крикнула она. — Я же просила тебя не поднимать шума! Ведь генерал по-прежнему нездоров. Впервые за два дня он наконец-то заснул. А ты раскричалась, будто нарочно желаешь его разбудить!

— Ах, мадам, я совсем забыла! Вы уж простите меня, мадам!.. — покаянно пролепетала Жюли. — Но поверьте, в Сен-Пьере и вправду происходят какие-то странные вещи…

Мари пожала плечами.

— Странные вещи?.. Да что там такое может произойти? Догадываюсь, что у тебя на уме! Только и ищешь причину, как бы улизнуть в город!

— Ах, мадам, честное слово! Вы только пойдите поглядите, сами увидите…

И снова, на сей раз в сопровождении Мари, она устремилась из дома. Но не успели обе женщины дойти до середины двора, как хозяйка воскликнула:

— Боже мой! Не может быть! Что бы это могло значить?

— Я же говорила! — торжествующе заметила Жюли. — Скажите сами, разве не красиво? В жизни не видала ничего подобного.

Мари не могла отвести взгляда от бухты, где и вправду словно разворачивался какой-то феерический, потрясающий спектакль. Можно было подумать, будто вся бухта превратилась в гигантский калейдоскоп.

По зеленой воде сновали тысячи крошечных пирог, по одному человеку в каждой. Они плавали взад-вперед, то и дело встречаясь и оказываясь так близко друг от друга, что, казалось, вот-вот столкнутся, но всегда каким-то чудом избегая беды. Все они, несмотря на вынужденные маневры, чтобы не столкнуться, направлялись в сторону суши, и на берегу, у причала, вблизи Каренажного квартала уже стояли на мели многие сотни таких лодчонок.

На таком расстоянии они казались темно-коричневыми, те, что поновее, дивного каштанового оттенка, это создавало восхитительный эффект на фоне зеленых морских волн. Еще больше оживляли картину красные пятнышки людей в лодках, крошечные фигурки гребцов ярко-алого цвета, стоявших на коленях прямо на дне своих утлых суденышек с одним, похожим на лопатку, веслом в руках и размахивающих им то вправо, то влево.

— Караибы! — воскликнула Мари.

— Да, так оно и есть, караибы, — подтвердила служанка. — Интересно, что им здесь понадобилось, а?

Мари покачала головой.

— Да, мне тоже хотелось бы знать, что они задумали… Послушай, Жюли, пойди-ка разбуди часовых. Не пойму, и какой от них прок? Их здесь поставили, чтобы следить за морем, а они дрыхнут без задних ног!

— Уверена, мадам, вам нечего волноваться, — возразила Жюли. — Если бы нам грозила какая-нибудь опасность, в крепости уже давным-давно открыли бы огонь.

Не успела она договорить последнее слово, как воздух сотряс залп из пушек сен-пьерского форта.

От грохота сразу же проснулись стражники. Четверо из них буквально вылетели из караульни, будто их вытолкнула оттуда какая-то неведомая сила.

— Наконец-то! — возмутилась Мари. — Как это понимать? Вы спали? Индейцы атакуют остров, а вы преспокойно спите!

Сержант пробормотал какие-то сбивчивые извинения и приложил руку к глазам, пытаясь разглядеть, что происходит в бухте. Удивление его было так велико, что челюсть сразу отвисла, он так и остался стоять с широко разинутым ртом — сплошная зияющая дыра под густыми усами. Однако ему не понадобилось слишком много времени, чтобы окончательно прийти в себя.

— Вот чертовщина! — выругался он.

И тут же бегом кинулся в караульню, до обеих женщин донесся поток отборных ругательств, бряцанье оружия, новые проклятия… Наконец появились часовые, которые даже не успели как следует нахлобучить на головы свои голубые, с оранжевой отделкой уборы и как-то странно подергивались, пытаясь привести в порядок мундиры.

— Ах, а как же генерал! — воскликнула Мари. — Должно быть, он уже проснулся от этакого шума! Боже мой! Ведь он болен и не в состоянии двигаться! Что и говорить, эти мерзавцы неплохой выбрали момент!

Вот уже два дня Дюпарке страдал от жестокого приступа тропической лихорадки, которая вкупе с подагрой вконец приковала его к постели. Его мучили нестерпимые боли, и он ни на минуту не смыкал глаз.

Стараясь не шуметь, Мари отворила дверь. Только что из форта донесся новый пушечный залп, сотрясший даже крепкие стены замка. Так что генерал никак не мог не проснуться.

Так оно и было. Едва завидев фигуру жены, он тотчас же спросил:

— Ах, это вы, Мари! Что происходит? Прошу вас, помогите мне подняться.

— И не думайте вставать с постели, — возразила она. — У вас ведь есть офицеры, которые вполне в состоянии уладить дела… Это индейцы, их тысячи, они явились сюда на своих пирогах. Вся бухта кишит ими, точно разворошенный муравейник.