Джилл Шелдон - Забвение

В общем, фирма оказалась на краю пропасти.

Было ясно, что кто-то пытается очернить ее репутацию и делает это весьма успешно.

Клейтона нанял помощник президента компании — как выяснилось теперь, отца Хоуп — и попросил разобраться в случившемся. После долгих поисков Слейтер обнаружил сложный компьютерный фокус и убедился, что трудности компании создает кто-то из ее сотрудников.

Ключ к разгадке он получил в ту страшную ночь. Слейтер поморщился от болезненных воспоминаний.

За пинком в ребра прозвучало злобное хихиканье и голос: ”Теперь он не найдет дыру в системе защиты. Большой начальник будет счастлив, и мы получим свои денежки”.

Вначале ему было слишком больно, чтобы осмыслить услышанное, а потом он все забыл. И вспомнил только сейчас.

”Большой начальник” не хотел, чтобы Клейтон нашел дыру.

Нанявшей его компанией руководили отец Хоуп и Трент. Кто из них пытался убить его? Человек, который отчаянно стремился сохранить компанию на плаву, или человек, который так же отчаянно стремился захватить ее? Клейтон подписал контракт, но в глаза не видел ни Бродерика-старшего, ни Трента Блокуэлла.

До вчерашнего дня, пока не был представлен отцу Хоуп в качестве жениха его дочери.

Клейтон побрел в ванную, принял три таблетки аспирина и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Наконец-то он узнал свое лицо. Светлые, давно не стриженные волосы. Темно-зеленые глаза, не так легко выдающие мысли владельца. Результат воспитания, догадался он. Его родители, добрые, любящие и очень внимательные, были весьма немолоды и не слишком интересовались тем, что на самом деле представляет собой их сын. Клейтон, с детства увлекшийся техникой, изрядно осложнял им жизнь. Особенно когда портил все электроприборы в доме, пытаясь смастерить из них роботов или бомбы.

Всю молодость он провел в армии, которая дала ему образование и работу. Но, отслужив восемь лет, Клейтон устал от ограничений армейской жизни, вышел в отставку и основал собственное дело, которым успешно занимался… вплоть до самого последнего времени.

Он внимательно рассматривал свое отражение и заставлял себя вспоминать. Губы, подбородок напряжены — видимо, от пережитого стресса. Он похудел и стал выше ростом. Кожа загорелая — это от частых уик-эндов на лоне природы. Мускулы по-прежнему крепкие: значит, занятия в тренажерном зале, который он посещал скорее для развлечения, чем для поддержания спортивной формы, не пропали даром.

Клейтон все смотрел и смотрел в зеркало, но думал только о Хоуп. Хоуп, его спасительнице, прекрасной искусительнице, ангеле-хранителе. Его любимой.

Участвовала ли она в этой истории с компанией? А если да, то на чьей стороне? На стороне отца, пытавшегося найти злоумышленника?

Или на стороне Трента, решившего завладеть компанией с многомиллионным оборотом? И который из них хотел его смерти?

Неужели Хоуп могла так ловко притворяться? Нет, он не хотел верить этому. Она не могла принимать в этом участие. Кто угодно, только не Хоуп.

Она солгала ему только раз, да и то от отчаяния, от полной безысходности. Безысходности, которую он прекрасно понимал. Черт побери, на ее месте он поступил бы так же!

Самым разумным было бы дать стрекача, бросить эту работу и взяться за следующую. Он мог бы и вовсе не работать какое-то время. За годы труда от зари до зари у него скопилась кругленькая сумма, так что можно было устроить себе давно заслуженный отпуск и исчезнуть. Просто взять и исчезнуть.

Он мог бы так поступить, если бы его жизненные принципы не требовали справедливости, а проклятое сердце не сжималось при мысли о Хоуп.

Хоуп. Если она не имела отношение к тому, что с ним случилось — а верить в ее виновность Клейтон не хотел, — то возникала новая, еще более серьезная проблема.

Она нуждалась в нем.

Ужас Хоуп перед набросившимся на нее Трентом был неподдельным. Угрозы этого негодяя она принимала всерьез. Клейтон сам убедился в этом.

Хоуп притворялась только в том, что касалось ее отношений с ним, да и то по необходимости. Думать об этом было больно, но Слейтер очень надеялся, что со временем сумеет достучаться до ее сердца.

Нет, он не уедет. До тех пор, пока не выяснит подлинных чувств Хоуп. Пусть он стопроцентный влюбленный дурак, но уехать он не сможет, пока не убедится, что он ей абсолютно безразличен. Что эта безумная тяга к нему основана лишь на притворстве и чувственности.

Он не уедет до тех пор, пока не убедится что у Хоуп остались и дом, и клиника, то есть то, что она без памяти любит.

Прекрасная докторша еще не поняла, что к нему вернулась память. Но признаваться в этом еще рано. Сначала надо постараться убедить Хоуп, что им не прожить друг без друга.

Он все смотрел на себя в зеркало и размышлял… Сколько времени понадобится, чтобы убедить упрямую и отчаянно независимую Хоуп, что их связывает не просто влечение? Наверное, много…

Будильник не сработал, и Хоуп проспала. Впервые в жизни.

Натягивая на себя одежду после рекордно короткого душа, Хоуп оправдывала себя тем, что уснула только на рассвете.

Сама виновата. Заварила кашу, понятия не имея, как будет ее расхлебывать.

Клей сегодня уедет. История с отцом и Трентом начнется сначала. Ладно, это она как-нибудь переживет. Но как она переживет то, что останется одна? Совершенно одна.

Раньше ее это не заботило, но теперь все стало по-другому. Потому что она больше не представляет себе жизни без Клейтона. Даже думать об этом страшно!

Хоуп распрямила плечи, поправила волосы, вздернула подбородок и решила, что переживет и это Сбежав по лестнице, она направилась прямо в клинику, надеясь встретить Келли еще до того, как та отправится на ее поиски и обнаружит в доме высокого, красивого незнакомца. Этого только не хватало…

Но было слишком поздно.

Войдя в приемную, Хоуп остановилась как вкопанная. У стойки, где обычно толпились пациенты, стояли Келли и Клейтон, погруженные в дружескую беседу.

Должно быть, она непроизвольно издала какой-то возглас, потому что оба обернулись одновременно. Лицо Келли было довольным, но в ее глазах горело столь жгучее любопытство, что Хоуп едва не застонала.

Во взгляде Клейтона было всего лишь смертельное напряжение, которое она видела до этого только однажды — сегодня ночью.

Появившаяся на его губах чарующая улыбка полностью противоречила выражению изумрудно-зеленых глаз. Как и непринужденная поза. Его широкие плечи обтягивала майка с короткими рукавами, босые длинные ноги были скрещены в щиколотках, рука опиралась на бедро.

Поза была довольно легкомысленной, но это ни на секунду не обмануло Хоуп. Потому что взгляд Клейтона был убийственным. Когда Слейтер шагнул к ней, Хоуп едва не попятилась.