Фред Стюарт - Титан

Ник встал и пожал президенту руку.

С этой минуты он уже меньше терзался своей непопулярностью среди американцев.

Ее звали Лена Пфайфер. Это была сорокавосьмилетняя женщина с седеющими светлыми волосами и пятьюдесятью фунтами избыточного веса. Вот уже три года она работала уборщицей в административном здании компании Рамсчайлдов. В последнее время компания работала в две смены по восемь часов каждая, чтобы удовлетворить все возрастающий поток военных заказов. Поэтому Лена в тот день, как и во все остальные, пришла на работу в полночь, когда все служащие, исключая охрану, разошлись по домам. Спустя два дня после визита Ника в Белый дом в два часа ночи Лена катила свою тележку с тряпками и щетками вдоль длинного коридора административного корпуса к служебному лифту. Она спустилась на первый этаж, вышла и, толкая тележку впереди себя, направилась к заводу. Билл Циглер, один из охранников, как раз опускал монету в пять центов в автомат с кока-колой.

— Как дела, Лена? — спросил он, забирая бутылку.

— Пожаловаться не на что.

— Ты сегодня вечером слушала «Эмос и Энди»? Отличная передача!

— Нет. У меня сломалось радио. Придется завтра нести в мастерскую.

— Что-то тебе постоянно не везет с техникой. Это ведь ты жаловалась на прошлой неделе, что у тебя полетела стиральная машина?

— Ага. Неужели ты думаешь, что я была бы просто уборщицей, если бы мне везло?

Проталкивая тележку в двери, она на прощанье подмигнула охраннику. Она быстро миновала зал с гигантским прессом и направилась в КБ. У самой двери она остановилась, достала большую связку ключей, выбрала нужный, отперла дверь, втолкнула тележку внутрь, включила свет и закрыла за собой дверь. Она наклонилась к своей тележке и вытащила небольшой фотоаппарат. С удивительной для ее комплекции быстротой она подбежала к сейфу и набрала требуемую комбинацию: 18 направо, 26 налево, 40 направо, 0. Шифр этот она узнала две недели назад, прислонив к замочному устройству сейфа специальное миниатюрное устройство, которое подслушивало щелчки при повороте ручек. Это устройство, последнее достижение «Сименс электрогерет актайн гезельшафт», было передано Лене доктором Игнацем Теодором Гриблем, шефом нью-йоркской резидентуры абвера.

Когда сейф был отперт, она вытащила из него последние чертежи разработанного Хиллом авиационного прицела, положила их на ближайший стол, осветила настольной лампой и начала перефотографировать.

В ту ночь она наконец закончила пересъемку всех нужных чертежей, что заняло у нее в общей сложности десять ночей.

— Я ненавижу этот дом! — кричала Сильвия Флеминг Хилл. — Я ненавижу, ненавижу, ненавижу его!!! Он маленький, корявый и воняет!

Она бросилась на отвратительный, по ее мнению, зеленый диван в гостиной трехкомнатного домика, который ее муж Честер — их семейная жизнь продолжалась уже восемь месяцев — снял на берегу Коннектикута.

— Можешь ты подождать со своими оценками еще хоть немного?! — кричал ей в ответ Честер с кухни, где он как раз открывал банку с пивом. — Мы и недели здесь еще не прожили, а ты уже заскулила! Со времени нашей свадьбы это уже четвертый дом, в который мы въезжаем! Мне надоело перетаскивать чемоданы! Черт возьми!

Он в ярости хлопнул дверцей холодильника и вышел из кухни, которую про себя называл «очаровашкой», прошел через столовую, которую находил «миленькой», и показался в гостиной, которая нравилась ему, как и все остальное в этом доме. Сильвия гневно наблюдала за ним, не вставая с ненавистного ей дивана.

— Здесь отвратительно! — сказала она. — Или ты хочешь, чтобы я врала тебе? Ты хочешь, чтобы я говорила: «О Честер, милый, это самый очаровательный домик во всем мире!» А я говорю: это дерьмо, а не дом! О Боже! Еще какой-то год назад я была самой знаменитой девушкой Америки! Моя фотография была на обложке журнала «Лайф»! Кто я теперь? Занюханная домохозяйка в этом Богом забытом городишке в Коннектикуте!

— Слушай, я не просил выскакивать за меня замуж!

— И я не просила! Меня отец заставил! И ты это прекрасно знаешь! Он буквально притащил нас к алтарю! Мне всего девятнадцать, а я торчу в этой дыре!

Он отставил свое пиво, подошел к дивану, наклонился, оперевшись руками о его спинку, и проговорил:

— В постели я что-то не слышал от тебя ничего подобного, — он хитро прищурился, наклонился и поцеловал ее.

После некоторого колебания Сильвия оттолкнула мужа.

— Никто не любит секс больше меня, — сказала она раздраженно. — Но ты не можешь заниматься им все время напролет. Когда тебя нет, мне нечего делать. Нечего!

— Найди себе увлечение, хобби.

— Какое? Игра в блошки?! Вязание? Целыми днями мне приходится смотреть эти бредовые мыльные оперы! Честер, я скоро тронусь, честное слово!

— Просто ты избалована.

— Да, я избалована! Меня избаловал отец, и я счастлива тем, что избалована! Ты, мой муж, хоть немного меня побаловал бы!

Честер мысленно приказывал себе сдерживаться. Нытье Сильвии стало раздаваться все чаще и чаще, и сносить его было все труднее. Порой ему хотелось задушить ее. Но он вынужден был из кожи вон лезть, так как ее папаша был его боссом.

— Чего тебе надо? — вздохнул он.

— Я хочу в пятницу лететь в Европу с папой и мамой, — сказала она вслух, а про себя подумала: «Повидать Чарли». Она сильно скучала по брату, и мысли об этом пугали ее.

— Твой отец отказывается брать тебя с собой. Чего тебе от меня надо?

— Не знаю! Честер, я ненавижу этот дом, пойми! Почему бы нам не построить свой собственный? Что-нибудь ультрасовременное, чтобы все в этом провинциальном городишке ходили мимо нашего дома, разинув рты!

Честер на секунду прикинул в уме эту перспективу. До сих пор он и не думал об этом, так как не хотел тратить деньги. Да, он был зятем одного из богатейших людей в Америке, ну и что ему это дало? Двадцать пять тысяч долларов годового оклада? Это был один из подарков Ника ко дню свадьбы. С другой стороны, постройка нового дома, может, заткнет Сильвии рот. Наконец, наверное, можно будет попросить в долг у ее старика…

— Черт с тобой, — сказал он. — Давай строиться.

Мрачное выражение вмиг исчезло с ее лица.

— О Честер! — воскликнула она. — Наконец-то ты начинаешь баловать меня!

Он опустился на нее сверху и быстро вошел в нее, подавляя в очередной раз желание, которое в последнее время стало приходить все чаще.

Желание убить ее.

В отношении Честера к своему тестю переплетались самые разные чувства: зависть, благоговейный трепет, восхищение и страх. После свадьбы босс настоял на том, чтобы Честер называл его отныне просто Ником, но отношения между ними от этого теснее не стали. Поэтому следующим утром на пороге кабинета Ника, перед тем как войти и попросить у него денег на постройку дома, Честера одолевали сложные чувства.